Я различил фигуру сторожа, который щелкал выключателем карманного фонаря, пытаясь зажечь его, и при том дрожал от страха.
- Кто? Кто? - повторял он; рядом с ним виляла хвостом паршивая собачонка, которая и привела его сюда.
Я хотел броситься в сторону, скрыться в темноте, но при первом же шаге натолкнулся на штабель досок и остановился, потому что понял, что сторож лучше ориентируется здесь и мне не убежать.
- Свои, - сказал я. - Не беспокойся. Свои.
В этот момент фонарь все-таки загорелся. Солнце уперлось мне в глаза. Я зажмурился.
- О, это вы, хозяин? - сказал сторож с облегчением.
- Все в порядке? - спросил я его. - Никто не проходил?
- Все в порядке, господин. А как вы прошли мимо меня?
- Я проверял, хорошо ли ты сторожишь. А ты сторожишь плохо.
- Да, господин, - покорно согласился со мной сторож, - но ведь забор совсем старый.
Мы с ним вышли из-за штабелей и оказались на широкой площадке, где стояли станки. Сюда доставал свет лампы у ворот.
- Такой день, хозяин, - сказал сторож. - Меня сменят в шесть часов, чтобы я мог собраться.
- Дай сюда фонарь, - сказал я.
Он подчинился. Это был старый, тяжелый, армейский фонарь. Я взвесил его в руке. Мне хорошо, что он меня узнал. Ему плохо.
Сторож отвернулся, глядя вслед побежавшей к воротам собачонке. Я резко размахнулся и, призвав на помощь небо, изо всех сил ударил сторожа по голове. Мне никогда раньше не приходилось бить человека, я принципиальный противник насилия. Но я был в безвыходном положении - ведь сторож меня узнал.
Сторож ухнул и, как продырявленный воздушный шарик, медленно опустился к моим ногам.
Я подхватил его под мышки, стараясь не потерять фонаря, и потащил за штабеля. Сторож был не лигонцем, он был турком, - невелика потеря для человечества. Но я тут же дал себе слово, что если со сторожем что-либо случится, я обязательно позабочусь о его семье. С помощью фонаря я без труда разыскал дверь в склад, где я был заточен. Куча щепок и горючего хлама словно ждала меня. Я вернулся к штабелям дров и подтащил к ним все, что мог отыскать вокруг, чтобы огонь занялся скорей и ярче. В эту ночь некому тушить пожар - пожарные сами бегут в Моши. Но рисковать я не мог.
Когда я уже вернулся в склад и только чиркнул спичкой о коробок, я вдруг услышал в тишине ночи, прерываемой лишь треском цикад и мычанием лягушек, что к фабрике приближается машина. Я замер, сидя на корточках в складе, молясь, чтобы машина проехала мимо. Моя рука между тем поднесла спичку к ветоши, щепкам, бумаге, и огонек быстро побежал по мусору, набирая силу.
Машина взвизгнула тормозами у ворот.
ВЛАДИМИР КИМОВИЧ ЛИ
Я думал, что лучше бы мне до рассвета поспать, но сон не шел. Я выкурил пачку сигарет, пересчитал все звезды над островом, потом опустился к берегу и искупался в теплой, парной воде сонного озера. Потом я сидел на берегу и глядел на черный склон горы, стараясь увидеть там огонек костра или отблеск фонарика. В деревне забрехали собаки. Снова гудящая цикадами тишина. Гулко плеснула рыба недалеко от берега… И тут меня разбудил звонок.
Оказывается, я задремал, сидя на песке, положив подбородок на колени. Я вскочил, спросонья решив, что я дома и кто-то звонит в дверь. Зуммер гудел сверху - заработала наша прискорбная связь. Я стрелой взлетел на холм. Это был Отар.
- Вы что не спите? - удивился я. - Четвертый час.
- Я сплю, - сказал Отар. - Просто захотелось узнать, как ты там.
- Не беспокойтесь. Ничего нового.
- Ну ладно, извини, что разбудил. Ты датчики смотрел?
- В полночь. Все по-старому.
Я не поверил Отару. Я знал, его беспокоило, намерен я совершать глупости или нет.
- Спокойной ночи, - сказал я. - Скоро рассвет.
Небо над Танги начало светлеть. Связист, проснувшийся от вызова Отара, снова заснул, закрыв голову курткой от комаров. Я зажег фонарик и еще раз проверил приборы.
Пленки меня порадовали, как радуют мрачные результаты анализов врача, поставившего правильный диагноз. Земля вела себя как надо - землетрясение состоится в шестнадцать часов.
Ну ладно, почти рассвело. У меня тоже хобби - встречать рассветы в Лигоне. Я спустился к берегу, стараясь не разбудить солдат, потихоньку отвязал лодку.
Легкая лодочка, которую я с вечера предусмотрительно отвел за скалу, глубоко осела под моим сравнительно небольшим телом. Разбирая весла, я дебатировал с собой вопрос, не украсть ли у мирно спящего солдата автомат, но затем отказал себе в таком соблазне: если что-нибудь случится, для недругов майора Тильви нет ничего приятнее, как растрезвонить на весь мир о том, что вооруженный легким стрелковым оружием русский "так называемый геолог" шлялся по горам мирного Лигона.
Я причалил к кустам на берегу, в полукилометре от деревни, где на высоком обрыве над берегом виднелись черные на рассвете верхушки мандариновых деревьев. Привязав лодку, я поднялся наверх, пересек мандариновый сад и оказался перед воротами монастыря. Я рассчитывал в этих краях на одного союзника - старого настоятеля.
Я разулся у ворот. Монастырь просыпался. У колодца плескались голые до пояса, здоровые молодые монахи. Оранжевыми знаменами сушились их тоги на веревках за колодцем. Я подошел к купальщикам и поинтересовался, где их наставник. Один из них, совсем мальчишка, побежал в большой серый от старости деревянный дом, где нас уже принимал почтенный старик.
- Иди, - показал мне появившийся на ступеньках монах.
Солнце еще не вышло из-за гор, и от дальних строений, где жила монастырская прислуга, в синем воздухе белой змеей полз вкусный дымок. Стаей пролетели летучие собаки, возвращаясь домой после трудовой ночи.
Старик Махакассапа сидел на циновке. Перед ним горела керосиновая лампа, отчего сумрак в комнате казался гуще.
- Здравствуйте, пандит Махакассапа, - сказал я. - Простите, что побеспокоил.
- Садись, - сказал старик. - Что за новости ты принес?
Несколько монахов вошли в комнату, присели на корточках у двери и, хотя они вряд ли понимали хоть слово по-английски, сразу придали нашей встрече характер конференции на высшем уровне. Иногда кто-нибудь из них громко зевал, разгоняя сон, порой они начинали громко перешептываться.
- Землетрясение будет после полудня, - сказал я.
- Люди в деревне предупреждены, - сказал старик. - Они вынесут вещи на улицу.
- А вы?
- Я выйду на улицу, не беспокойся, молодой человек.
Что ж, можно переходить к сути дела. Мне надо было сказать об этом так, чтобы старик не удивился, что я вмешиваюсь не в свои дела.
- Лами, - сказал я, - жила в вашем монастыре.
- Да, - сказал старик, не меняясь в лице, - ее покойный отец поручил ее мне.
- Покойный?
- Капитан Васунчок умер вчера. Ты не знал об этом?
- Нет… Ему же было лучше! Лами мне говорила.
- Лами не знает об этом, - сказал старик. - Если ей не поведал князь Урао. Но я думаю, что князь Урао ничего не сказал. Он украл ее, потому что думал, что капитан жив.
Была пауза. Я прервал ее:
- Вчера солдаты из города и полицейские искали контрабандистов Па Пуо. Но не нашли их.
- Князь Урао успел перенести груз в другую пещеру.
- Но там Лами…
- Я знаю, молодой человек, что ты выделяешь Лами среди других девушек, и твоя забота о ней мне понятна. Но не пострадает ли твое дело от того, что ты побежишь по горам искать девушку?
- Нет, - сказал я. - Люди уже покидают город Танги.
- Князь Урао оскорбил меня, - сказал старик.
- Вас?
- Он оскорбил в моем лице всю сангху. Оскорбление наполнило меня печалью за участь князя. Он плохой человек и обречен…
За окном, словно по сигналу, запели птицы.
- …И потому, - закончил Махакассапа, - я беспокоюсь за участь Лами.
Я допил чай, поставил стакан на блюдце.
- Сейчас придет староста деревни, - сказал старик. - Я жду его. Староста знает, где Па Пуо.
МАЙОР ТИЛЬВИ КУМТАТОН
К тому времени, когда мы заперли визжавшего, перепуганного Матура в комендатуре, сдали медикам обожженного сторожа, расставили посты у механических мастерских, лесопилки и в других важных точках города, чтобы грустные события не повторялись, ночь уже перешла через экватор. Город немного притих. Я доплелся до кабинета и, не раздеваясь, прилег на диван. Я лежал с открытыми глазами.
Мне показалось, что по коридору кто-то идет. Медленно, осторожно. Шаги остановились у двери. Я знал, что люди, которые пойдут на все, чтобы помешать мне, могут решиться меня убить. Это не значит, что я трус, но позорно погибнуть, лежа на диване!..
Я вскочил, стараясь не поднимать шума, взял со столика кобуру и на цыпочках отбежал к двери, так, чтобы, когда она откроется, оказаться за ней.
В дверь тихо постучали костяшкой пальца, словно проверяя, здесь ли я. Я молчал. Я видел, как медленно опускается ручка двери, и это напомнило мне кадр из какого-то фильма ужасов. Я вынул пистолет, из кобуры.
Я не сразу узнал человека, потому что свет от настольной лампы почти не достигал двери. Этого человека я меньше всего ожидал увидеть здесь, ночью. Меня охватил стыд за то, что я, комиссар округа, прячусь за дверью, словно царь, опасающийся заговорщиков.
Отец Фредерик сделал шаг внутрь и остановился, осматриваясь.
- Вам не спится, святой отец? - спросил я, выходя на середину комнаты. Надеюсь, он не догадался, что я прятался за дверью.
- О, господин майор, вы меня так испугали.
- Как вы прошли мимо солдата?
- Солдат спал, я не стал его будить.