Человек поблагодарил ее, но вместо того, чтобы послушаться совета, продолжал торговаться. Один из индейцев вышел вперед и начал снимать ремни. Новичок заколебался, и в тот момент, когда он уже готов был уступить, носильщики подняли цену до сорока пяти центов. Слабо улыбнувшись, он кивнул головой в знак согласия. В это время к ним подошел еще один индеец и стал что-то взволнованно шептать. Раздался радостный возглас, и, раньше чем новичок успел сообразить, в чем дело, индейцы отвязали свои ремни и ушли, распространяя радостную весть, что цена за доставку груза на озеро Линдерман стала пятьдесят центов.
Толпа, стоявшая у склада, вдруг заволновалась. Люди возбужденно перешептывались, глаза всех обратились на трех человек, приближавшихся к складу. Все трое ничем не отличались от прочих золотоискателей. Они были плохо одеты, даже обтрепаны. Где-нибудь в другом месте они немедленно были бы задержаны полицейским и арестованы за бродяжничество.
- Француз Луи, - стало передаваться из уст в уста. - Имеет три заявки на Эльдорадо, - сообщил Фроне ее ближайший сосед. - Они стоят по крайней мере десять миллионов.
Вид француза Луи, шагавшего несколько впереди своих товарищей, совершенно не соответствовал этим словам. Где-то в дороге он потерял свою шапку и небрежно обвязал голову потертым шелковым платком. Несмотря на свои десять миллионов, он сам нес на широких плечах свой багаж.
- А тот с бородой- Билл Свифтуотер, тоже король Эльдорадо.
- Откуда вы это знаете? - недоверчиво спросила Фрона.
- Откуда я знаю?! - воскликнул ее собеседник. - Да его портрет был помещен во всех газетах, вышедших за последние шесть недель. Смотрите! - Он развернул газету. - Очень похожий портрет. Я так часто смотрел на него, что узнаю его рожу из тысячи.
- А третий кто? - спросила она, безмолвно подчиняясь его авторитету.
Ее собеседник поднялся на цыпочки, чтобы лучше видеть.
- Не знаю, - сознался он грустно и хлопнул по плечу своего соседа. - Кто этот худощавый, бритый, в синей рубашке и с заплатой на колене?
В то же мгновение Фрона радостно вскрикнула и бросилась вперед.
- Мэт! - позвала она. - Мэт Маккарти! Человек с заплатой сердечно пожал ей руку, хотя не узнал ее, и посмотрел на нее недоверчиво.
- О, вы не узнаете меня! - растерялась она. - Нет, нет, не смейте говорить, что узнали. Если бы здесь не было столько зрителей, я обняла бы вас, старый медведь!
- И вот Большой Медведь пошел домой к Маленьким Медвежатам, - размеренно начала она. - И Маленькие Медвежата были очень голодны! И Большой Медведь сказал: "Угадайте, что я вам принес, детки?" И один Маленький Медвежонок сказал, что это ягоды, а другой сказал, что это лосось, а третий сказал, что это дикобраз. Тогда Большой Медведь рассмеялся: "Уф! Уф! - и сказал: - Нет, это замечательный, большой, жирный человек!"
По мере того как он слушал, его взгляд прояснялся. А когда Фрона кончила, лицо его сморщилось, и он засмеялся каким-то особенным тихим смехом.
- Я вас определенно знаю, - сказал он, - но никак не могу вспомнить, кто вы такая.
Она указала на склад и робко посмотрела на него. - Вспомнил! - Отступив на шаг, он осмотрел ее с головы до ног, и неожиданно на лице его отразилось разочарование. - Не может быть! Я ошибся. Вы никогда не могли бы жить в этой лачуге. И он ткнул пальцем в направлении склада. Фрона энергично закивала головой. - Так это все-таки вы? Маленькая сиротка с золотыми волосами, которые я так часто расчесывал? Маленькая чародейка, бегавшая босиком по этим самым камням? - Да, да! - радостно подтвердила она.
- Маленький дьяволенок, стащивший упряжку и отправившийся в самый разгар зимы через Ущелье, чтобы посмотреть, где конец света. И всему виной были волшебные сказки старого Мэта Маккарти!
- О, Мэт, милый старый Мэт! Помните, как я отправилась плавать с сивашскими девочками из индейского лагеря?
- Я вытащил вас за волосы из воды? - И потерял новенький болотный сапог! - Ну, конечно, помню. Это был возмутительный, бесстыдный поступок! Д сапоги стоили десять долларов в лавке вашего же отца!
- А потом вы отправились через Ущелье в глубь страны, и мы больше ничего о вас не слышали. Все думали, что вы умерли.
- Да, я помню этот день. И вы плакали на моих руках и не хотели поцеловать на прощание вашего старого Мэта. Но в конце концов вы все-таки
поцеловали, - торжествующе добавил он. - Когда вы поняли, что я действительно ухожу. Какая вы были тогда крошка!
- Мне было только восемь лет.
- Двенадцать лет прошло. Двенадцать лет я провел в глубине страны, ни разу оттуда не выбравшись. Вам теперь должно быть двадцать лет? - И я почти с вас ростом, - прибавила Фрона. - Славная из вас получилась женщина - высокая, стройная… - Он критически осмотрел ее. - Не мешало бы вам только быть немного полнее, по-моему.
- Ни в коем случае, - запротестовала она. - Не в двадцать лет, Мэт! Пощупайте мою руку и вы увидите… - Она согнула руку и показала ему, как вздулся ее бицепс.
- Мускулы ничего себе, - с довольным видом согласился он, осмотрев. - Можно подумать, что вы зарабатывали себе кусок хлеба тяжелым трудом.
- О, я умею метать копье, боксировать и фехтовать! - воскликнула она, встав в соответствующую позицию. - И плавать, и нырять, и прыгать через веревку двадцать раз подряд, и ходить на руках. Вот!
- Это то, чему вас научили? А я-то думал, что вы уехали заниматься науками, - сухо заметил он.
- Теперь существуют новые методы обучения, Мэт. И вас уже не отправляют домой, когда вы нахватаетесь одних лишь знаний.
- И с такими слабыми ногами, что они не в состоянии поддержать вашу голову! Ладно, прощаю вам ваши мускулы.
- А как ваши дела, Мэт? - спросила Фрона. - Что вам дали эти двенадцать лет?
- Посмотрите на меня. - Он широко расставил ноги, закинул голову и выпятил грудь. - Перед вами стоит мистер Мэт Маккарти, один из королей благородной династии Эльдорадо. И всем этим он обязан своим собственным рукам. Мои богатства неисчислимы. У меня добывается в одну минуту больше золотого песку, чем я видел за всю свою жизнь прежде. Теперь я еду в Штаты, чтобы поискать своих наследников. Я твердо верю, что у меня таковые имеются. В Клондайке можно найти любое количество самородков, но хорошего виски вы тут не найдете. И я решил во что бы то ни стало выпить хоть раз настоящего виски до того, как я умру. А потом я вернусь в Клондайк, чтобы управлять своими владениями. Честное слово, я один из королей Эльдорадо; и если вам когда-нибудь понадобится что-нибудь этакое, то я дам вам взаймы.
- Все тот же старый Мэт! Никакой перемены! - рассмеялась Фрона.
- А вы все та же настоящая Уэлз, хотя у вас мускулы призового борца и мозги философа. Ну, давайте догоним Луи и Свифтуотера. Говорят, Энди все еще заведует складом. Посмотрим, не забыл ли он меня.
- И меня тоже. - Фрона схватила его за руку. У нее была дурная привычка хватать за руку тех, кто ей нравился. - Уже десять лет прошло с тех пор, как я уехала.
Ирландец прокладывал себе дорогу сквозь толпу, точно машина для забивки свай, и Фрона легко пробиралась вслед за ним. Новички почтительно наблюдали за этими божествами Севера. В толпе снова поднялся гул.
- Кто эта девушка? - спросил кто-то. И Фрона, переступая порог склада, услыхала первую часть фразы:
- Это дочь Джекоба Уэлза. Ничего не знаете о Джекобе Уэлзе? Где же вы были все эти, годы?..
ГЛАВА II
Она вышла из березовой рощи, сверкающей своей белизной, и с первыми лучами солнца, позолотившими ее распущенные волосы, легко побежала по покрытому росой лугу. Земля, жирная от избытка влаги, казалась ей мягким ковром, а росистые травы били ее по коленям, рассыпая вокруг сверкающие брызги, похожие на жидкие бриллианты. На щеках ее играл утренний румянец, глаза сияли молодостью и любовью. Рано оставшись без матери, она выросла на лоне природы и любила страстною любовью старые деревья и ползучие зеленые растения. Глухой ропот пробуждающейся жизни радовал ее слух, и влажные запахи земли были для нее сладостны и желанны.
В конце луга, где начиналась темная роща, среди одуванчиков с голыми стеблями и ярких лютиков она нашла пучок крупных аляскинских фиалок. Бросившись на землю, она зарылась лицом в пахучие прохладные цветы и руками прижала пурпурные венчики к своей голове. Ей не было стыдно. Она долго блуждала среди трудностей, грязи и лихорадочных страстей большого мира, а вернувшись обратно, осталась все такой же простой, чистой и здоровой. И она была рада этому, лежа здесь и вспоминая те дни, когда весь мир для нее ограничивался линией горизонта и когда, перебравшись через Ущелье, она надеялась увидеть "край света".