Будьте осторожны. Там крутится этот писака, этот негодяй, которого я ударил после вечера в баре. Он идет прямым путем и старается изо всех сил, а вы вроде меня носитесь взад и вперед и упускаете возможность жениться. Запомните мои слова, Корлисс! В один прекрасный морозный день вы явитесь в Доусон и найдете их у семейного очага. Будьте уверены! И тогда вам только и останется, что охотиться за золотом.
Перспектива была настолько неутешительная, что Корлисс внезапно повернулся и предложил Бишопу заткнуться.
- Это чтобы я заткнулся? - произнес Бишоп таким огорченным тоном, что Корлисс невольно рассмеялся. - А вы бы что сделали на моем месте? - Что бы я сделал, я вам сейчас скажу. Как только вы вернетесь, идите к ней. Сговоритесь с ней, когда вы будете встречаться, и запишите все даты на бумаге. Проводите с ней все ее свободное время и отшейте таким образом другого. Не унижайтесь перед ней - она не такая, - но и не заноситесь слишком. Надо помаленьку, понимаете? И потом, когда вы увидите, что она хорошо настроена и улыбается вам, - уж вы знаете, как она улыбается, - идите и просите ее руки. Конечно, я не могу сказать, какой будет результат. Это уж вы сами увидите. Но не откладывайте этого дела в долгий ящик. Лучше жениться рано, чем вовсе не жениться. И если этот писака будет приставать, ткните его хорошенько в пузо, да покрепче! Этого с него будет достаточно. А еще лучше отведите его потихоньку в сторону и поговорите с ним. Скажите ему, что с вами не так легко справиться, что вы пришли первый и что, если он не оставит это дело, вы ему оторвете голову.
Бишоп поднялся, потянулся и вышел, чтобы покормить собак.
- Не забудьте оторвать ему голову! - крикнул он, выходя. - А если вам будет противно, позовите меня, и я не заставлю его долго ждать.
ГЛАВА XIV
- О, соленая вода, мисс Уэлз! Масса соленой воды, огромные волны и тяжелые суда в затишье и в бурю - это мне знакомо. А пресная вода, маленькие каноэ, похожие на яичную скорлупу или мыльные пузыри, - одно дуновение, пуф! - и ничего от них не осталось! Нет, с этим я незнаком. - Барон Курбертен печально улыбнулся, точно жалея себя, и продолжал: - Но тем не менее это восхитительно, великолепно! Я наблюдал и завидовал. Когда-нибудь и я этому научусь.
- Это совсем не трудно, - сказал Сент-Винсент. - Не правда ли, мисс Уэлз? Просто нужно не терять равновесия и ничего не бояться. - Как канатный плясун?
- О, вы неисправимы, - рассмеялась Фрона. - Я уверена, что вы умеете управлять каноэ не хуже нас.
- А вы умеете? Вы? Женщина? - Хотя француз и был космополитом, но самостоятельность и ловкость американских женщин всегда поражали его. - Как и когда вы научились?
- Когда я была еще совсем маленькой и жила на берегу Дайи, среди индейцев. Весной, когда вскроется река, мы дадим вам первые уроки, мистер Сент-Винсент и я. И вы вернетесь в цивилизованные страны, обладая не одним новым талантом. Вам это понравится, я уверена!
- При наличии такой очаровательной наставницы, безусловно, - пробормотал он галантно. - А вы как думаете, мистер Сент-Винсент, понравится это мне или нет? А вам нравятся? Вы всегда держитесь в тени и так скупы на слова и загадочны, точно можете, но не хотите поделиться с нами плодами вашего многолетнего опыта.
Барон быстро повернулся к Фроне. - Ведь мы старые друзья. Разве я вам не рассказывал? Потому я и позволяю себе подшучивать над ним. Не так ли, мистер Сент-Винсент? Грегори кивнул головой.
- Я уверена, что вы встречались где-нибудь на краю света, - сказала Фрона.
- В Иокогаме, - коротко сказал Сент-Винсент. - Одиннадцать лет назад, в пору цветения вишен. Но барон Курбертен ко мне несправедлив, и это меня обижает. Я боюсь, что если начну рассказывать, то буду очень много говорить о себе.
- И падете жертвой ваших друзей, - заметила Фрона. - Вы такой хороший рассказчик, что ваши друзья должны быть вам только благодарны.
- Тогда расскажите нам какую-нибудь историю о том, как вы путешествовали в каноэ, - попросил барон. - Только хорошую, такую, чтобы, как говорят янки, "волосы встали дыбом"!
Они подвинулись к большой печке в гостиной миссис Шовилл, и Сент-Винсент начал рассказывать о страшном водовороте в Бокс-Кэньоне, об ужасных быстринах Юкона в районе Белой Лошади и о своем спутнике, презренном трусе, который пошел в обход и бросил его на произвол судьбы. Это было девять лет назад, когда Юкон был еще не исследован.
Получасом позднее в комнату влетела миссис Шовилл в сопровождении Корлисса.
- Ах, этот холм! Я положительно задыхаюсь! - воскликнула она, снимая перчатки. - Ну и везет же мне! - сердито прибавила она. - Этот спектакль, кажется, никогда не состоится! Я никогда не буду миссис Линден! Как я могу ею быть? Крогстад в панике отправился на Индейскую Реку, и никто не знает, когда он вернется! Крогстада (обращаясь к Корлиссу) играет мистер Мейбрик, вы его знаете. А у миссис Александер невралгия, и он" не может двинуться. Словом, сегодня репетиции не будет, это ясно. - И, приняв театральную позу,
она продекламировала: - "Да, то был первый момент испуга! Но прошел день, и я увидела, что в этом дом творятся невероятные вещи! Хельмер должен все узнать! Пора положить конец этой проклятой тайне! О Крогстад, я вам нужна, и вы нужны мне… а вы удрали на Индейскую Реку и там печете лепешки из кислого теста, и я вас, кажется, никогда больше не увижу!" Все зааплодировали.
- Единственная награда за то, что я ушла из дому и заставила вас всех ждать, - это то, что я привела с собой вот этого смешного малого. - Она
подтолкнула Корлисса вперед. - Вы незнакомы? Барон Курбертен, мистер Корлисс. Если вам удастся найти много золота, барон, то мой совет вам: продайте его мистеру Корлиссу. Он богат, как Крез, и купит все, лишь бы бумаги были в порядке. А если не найдете, тогда обманите его, и он заплатит. Это профессиональный благотворитель.
Представьте себе (обращаясь ко всем присутствующим), этот смешной человек предложил помочь мне взобраться на холм и болтал всю дорогу, но решительно отказался войти и присутствовать на репетиции. А когда он узнал, что репетиции не будет, моментально согласился. Этакий флюгер! А теперь он плачется, что должен быть на Ручье Миллера. Но, между нами, всем ясно, какие темные дела…
- Темные дела! Взгляните-ка! - перебила ее Фрона, показывая на кончик
янтарного мундштука, торчавшего из его бокового кармана. - Трубка! Поздравляю вас!
Фрона протянула ему руку, и он добродушно пожал ее.
- Это вина Дэла, - засмеялся Ване. - Когда я предстану перед престолом всевышнего, ему придется отвечать за этот мой грех.
- Невероятно, но вы делаете успехи, - сказала она. - Теперь вам только недостает крепкого словца на некоторые случаи жизни.
- -О, уверяю вас, я не такой уж неуч, - ответил он. - Иначе я не мог бы управлять собаками. Я умею клясться адом, надгробными рыданиями, кровью и потом и, с вашего разрешения, тремя гробами. На собак, например, очень хорошо действуют "фараоновы кости" и "иудина кровь". Но самое лучшее из того, что слушают мои собаки, женщины, к сожалению, не могут выслушать. Однако я вам обещаю, несмотря на ад, кровь, гроб…
- Ой! Ой! - вскричала миссис Шовилл, затыкая пальцами уши.
- Мадам, - торжественно сказал барон Курбертен. - К сожалению, это факт, что северные собаки больше, чем кто-либо другой, ответственны за мужскую душу. Не так ли? Я предоставляю решение мужчинам. Корлисс и Сент-Винсент согласились с серьезным видом и стали наперебой рассказывать страшные истории о собаках.
Сент-Винсент и барон остались, чтобы позавтракать у жены приискового комиссара, а Фрона и Корлисс стали вместе спускаться с холма. По взаимному молчаливому соглашению они свернули вправо, чтобы удлинить путь, минуя все тропинки и нартовые пути, которые вели в город. Была середина декабря. Стоял ясный холодный день. Неверное полуденное солнце, едва показавшись над горизонтом, начало стыдливо клониться к закату. Его косые лучи, преломляясь в мельчайших частицах морозной пыли, делали ее похожей на сверкающие бриллианты.
Они прошли сквозь это волшебное сияние, их мокасины мерно поскрипывали по снегу, а пар, вырывавшийся при дыхании, казался легким опаловым облачком. Никто из них не хотел говорить: так чудесно было вокруг. У их ног, под огромным куполом неба, точно пятно на белой скатерти, беспорядочно сгрудился этот процветающий, но маленький и грязный городок, казавшийся жалким в этой безбрежной пустыне, где человек бросил вызов бесконечности.
До них донеслись выкрики людей и понукание. Они остановились. Послышался громкий лай, царапанье, и упряжка заиндевевших волкодавов с высунутыми языками выехала на тропинку впереди них. В санях находился длинный узкий ящик, сколоченный из неотесанных еловых досок. Его назначение было понятно без слов.
Два погонщика, женщина, шедшая, как слепая, и священник в черном составляли весь траурный кортеж. Собаки взобрались на холм, и под жалобный вой, крики и шум бренные останки были сняты с саней и опущены в ледяную келью.
- Завоеватель Севера, - проронила Фрона. Увидев, что их мысли совпали, Корлисс ответил: - О, эти борцы с холодом и голодом! Теперь я понимаю, почему раса, подчинившая себе земной шар, пришла с севера. Она была смелой и выносливой, полной бесконечного терпения и неиссякаемой веры. Что же тут удивительного?
Фрона посмотрела на него, и ее молчание было красноречивее слов.
- "Мы разили нашими мечами, - процитировал он, - и для меня это было такой же радостью, как обнимать на ложе юную жену. Я прошел по миру с моим окровавленным мечом, и воронье летело за мной. Мы сражались неистово. Пламя проносилось над человеческими жилищами. Мы спали в крови тех, кто охранял ворота".