В повести "Вспомни!" мы снова встречаемся с профессором Жакобом. Опять ему приходится решать нелегкую задачу. Он помогает человеку, еще ребенком попавшему при загадочных обстоятельствах в годы войны в чужую страну, вспомнить через много лет под воздействием гипноза, где его родина, и найти своих близких.
Глеб Голубев
"Вспомни!"
ПОВЕСТЬ
Оформление Л. ЗЕНЕВИЧ
Когда мы в памяти своей
Проходим прежнюю дорогу,
В душе все чувства прежних дней
Вновь оживают понемногу,
И грусть, и радость те же в ней,
И знает ту ж она тревогу…Огарев
1
Во время завтрака Морис рассеянно сказал:
- Да, ты не забыла, что у нас сегодня обедает гость?
- Гость? Впервые слышу. Ты ничего не говорил.
- Ну как же, дорогая. Ты просто забыла. У тебя неважная память.
- Никогда не жаловалась! - возмутилась я. - И прекрасно помню: ничего ты мне не говорил ни о каком госте.
- Ну хорошо, хорошо, - поспешил отступить муж. - Значит, у меня память стала пошаливать. Но теперь, пожалуйста, не забудь: у нас обедает гость.
- Постараюсь. А кто именно? Или ты мне тоже об этом уже говорил, только я забыла?
- Некий Томас Игнотус.
- Странная фамилия.
- Да, у нынешних святых отцов бедновато воображение. Не придумали ничего лучше, как окрестить его Неизвестным.
- При чем тут святые отцы?
- Он воспитывался в монастыре.
- Он что - сирота?
- Пока - да.
- Почему пока?
- Это ты поймешь из нашей беседы за обедом.
- Как тебе нравится играть в тайны! Он что, очередной пациент? Будешь излечивать его от суеверий и вырывать из лап церковников?
- Нет, на сей раз дело несколько иное. И весьма любопытное. Вот увидишь. Кстати, речь пойдет о памяти…
- Ты снова? Не понимаю, почему деловые разговоры надо вести за обедом.
- Мне думается, в такой обстановке он будет чувствовать себя спокойнее, по-домашнему. Человек он одинокий, обиженный судьбой. Не стоит его сразу пугать лабораторией.
Времени оставалось мало, а осрамиться перед гостем мне не хотелось. Но все-таки я успела приготовить неплохой обед: суп с фрикадельками из гусиной печенки, бернские колбаски, на сладкое домашний яблочный торт.
Когда Морис с Гансом Грюнером пришли из лаборатории, стол я уже накрыла.
- Ну, где же твой гость?
Муж не успел мне ответить, как у входной двери раздался звонок.
- Он аккуратен, - одобрительно сказал Морис и поспешил открыть.
Гость оказался высок, белобрыс, застенчив. Загорелые лицо и шея, из коротковатых рукавов дешевого костюма неуклюже торчат темные, как клешни, исцарапанные кисти рук, которые он не знает, куда девать. Видно, Томас много времени проводит на свежем воздухе, под солнцем, и редко надевает этот костюм.
- Познакомьтесь: Томас Игнотус. - Морис представил нас: - Мадам Клодина Жакоб, моя жена и помощница. А это мой секретарь, Ганс Грюнер.
Гость неловко поклонился, стараясь держаться поближе к стене. Я поспешила пригласить всех к столу.
Морис, конечно, сразу начал донимать его расспросами.
- Значит, вы думаете, будто родились не в Швейцарии, а где-то в другой стране? Почему? - спросил он, едва гость взялся за ложку.
- Я - сирота, с десяти лет воспитывался в монастыре святого Фомы: профессор Рейнгарт, вероятно, говорил вам…
- А раньше? Кто были ваши родители?
- Не знаю, - виновато ответил Томас. - Что было раньше, я ничего не помню.
- И только поэтому вы решили, будто иностранец? Разве мало у нас подкидывают детей к монастырским воротам?
Морис порой бывает совершенно несносен. Я толкнула его под столом ногой, но он не обратил никакого внимания и продолжал:
- А что это за номер у вас на руке? Монастырская метка?
Смутившийся еще больше гость поспешно поправил манжеты, но я тоже успела заметить татуировку у него на левом запястье: "Х-66р".
- Она была у меня еще раньше, до монастыря. Не знаю, откуда взялась.
- А почему вы не выведете ее? Сейчас это ловко делают. Или оставили "на счастье", как талисман?
Томас ничего не ответил и, стараясь куда-нибудь спрятать злополучные руки, задел и опрокинул солонку.
- О, извините… - Лицо у него стало совсем багровым.
Я видела, что ему очень хочется взять щепотку рассыпанной соли и бросить через левое плечо, чтобы не накликать несчастья. Он не решился. Тогда это демонстративно сделала я, назло Морису.
Но Морис только весело рассмеялся и вдруг властно приказал Томасу:
- Сцепите пальцы рук! Крепко сцепите! И смотрите мне прямо в глаза, не отрываясь. Не отводите взгляда! Ваши руки сжимаются все крепче. Вы не можете их разжать! Они разожмутся только по моему разрешению. Пробуйте, прилагайте усилия. Вы не можете разжать руки!
Томас попытался расцепить пальцы - и не смог. На лбу его выступили капельки пота.
Я уже видела подобные штуки: таким способом проверяют, хорошо ли человек поддается внушению. Но бедный Томас так перепугался, что мне его стало жалко.
Ганс помалкивал, занятый своим делом - все запоминать. Но мне показалось, что он тихонечко хихикнул.
- Морис, дай же человеку спокойно пообедать! - сердито сказала я.
- Прошу прощения. Теперь они легко разожмутся по моему приказу. Только слушайтесь меня! Видите? Клодина, подложи гостю еще колбасок, они превосходны, - добавил он как ни в чем не бывало.
- Спасибо, я…
- Ешьте, ешьте. Так почему же вы все-таки думаете, будто родились не здесь, а в другой стране?
- Иногда я вижу странные сны, - помедлив, ответил гость и посмотрел исподлобья на Мориса: не станет ли тот смеяться?
Но Морис, наоборот, сразу стал особенно деловит и серьезен и быстро спросил, подавшись к нему через стол:
- Какие именно сны?
- Мне снятся горы… Не наши горы, а пологие, с мягкими очертаниями. Снится маленький городок у моря. В нем есть что-то восточное. И солнце там жаркое, не такое, как у нас, тени четкие, черные.
- У моря? Может быть, это озеро - вроде нашего, Женевского? - спросил Морис.
- Нет, там море, - упрямо ответил гость, покачивая головой. - На базаре продают много рыбы.
Он замолчал, словно всматриваясь в эти воспоминания. И мы молчали, никто не решался их вспугнуть. Потом Морис спросил:
- Еще что вам снится?
- Иногда товарный вагон. В нем много детей. Нас куда-то везут, но выходить из вагона не дают даже на больших станциях… Часовые в стальных шлемах. Этот сон неприятный. Они толкают нас прикладами, бьют. Я всегда просыпаюсь в холодном поту.
- В каких странах вы бывали, кроме Швейцарии? - спросил Морис.
- Ни в каких. Я всю жизнь прожил здесь.
- Никогда не бывали за границей?
- Нет. Я и тут-то мало куда ездил. Вот только в Берн да однажды в Цюрих с женой.
- Какие языки знаете, кроме немецкого?
- Никаких. В монастыре учил латынь, но помню плохо.
- Даже французского не знаете? - поднял брови Морис. - Довольно редкий случай в нашей многоязычной стране.
- Немножко знаю, но произношение… Понимать-то я понимаю, но предпочитаю говорить по-немецки.
- Пожалуй, вы правы, - задумчиво проговорил Морис. - Вас откуда-то привезли в Швейцарию.
- Конечно! - обрадовался Томас. - Вы поможете мне найти моих родственников?
- Пока трудно за что-либо зацепиться. Попробуйте вспомнить, что вам снилось еще. И главное - с деталями, побольше подробностей.
Гость задумался.
- Иногда снятся совсем другие дома, - опустив голову, виновато сказал он. - Маленькая деревня в сосновом лесу. И гор нет никаких вокруг. Может, это снится мне просто так? Как говорится, дьявол путает?
- Вы суеверны? - быстро спросил Морис.
- Нет, что вы! - поспешно ответил гость. - Но вчера, например, приснилась уж явная чертовщина…
- Какая?
- Женщины плясали вокруг костра и потом ходили босыми ногами по угольям.
- Какие женщины? Как они выглядели?
- В таких длинных черных платьях, в белых платочках.
- И они ходили босиком по раскаленным углям?
- Да. Вы мне не верите?
- Почему же? Ведь вы в самом деле видели это?
- Да!
- Во сне?
- Да. Но мне кажется, я видел это когда-то и наяву… - Под пристальным взглядом Мориса он тут же поспешил поправиться: - А может, мне так только кажется. Конечно, нелепый сон.
- Как заметил один мудрый человек: "Сны - это лгуны, которые иногда говорят правду…", - важно произнес Ганс.
- Значит, вы мне верите? - обрадовался гость. - И поможете?
- Попытаюсь. Не будем откладывать. Приходите завтра к десяти часам. Мы попробуем разобраться в ваших снах.