Однако Гитлеру показалось, что дуче так и не понял, какие именно меры он имел в виду. Как не понимал и того, что укрепиться в Италии, особенно в Риме, он сможет лишь ценой тяжелых боев, огромных потерь, а главное, заметных побед. Англо-американцы уже захватили весь юг Италии. Не сегодня завтра они будут в Риме, и никто не собирается оказывать им сколько-нибудь серьезное сопротивление.
Дуче пока что многого не понимал. И его тяжкое непонимание нельзя было объяснить только тем, что какое-то время премьер-министру Италии пришлось пробыть под арестом.
- Впрочем, все это еще нужно обдумать, - прокашлялся Гитлер. - Хорошенько обдумать. Наши люди проинформируют вас обо всех действиях, которые мы намерены будем предпринять в отношении Италии. В том числе и в отношении Святого престола. Рассчитывая при этом, - выдержал фюрер многозначительную паузу, - на ваше полное понимание и конкретную поддержку. Полное понимание.
- Можете положиться на меня. Никаких сомнений. Никаких! - снова занервничал Муссолини, окончательно убедившись, что ему действительно не доверяют.
- Кстати, вы хорошо знаете обергруппенфюрера СС Карла Вольфа?
- Естественно.
С этим генералом, адъютантом Гиммлера, Муссолини уже приходилось встречаться, когда тот находился в Италии по поручению своего шефа.
- Так вот, я назначаю генерала Вольфа высшим фюрером СС и полиции в Италии. Отныне по существу все войска, находящиеся в Италии, будут в его оперативном подчинении. Все интересы Германии в вашей стране - в его ведении. Это он сначала поможет вам укрепиться на севере Италии, а затем - решительно двинуться на Рим.
- Полагаю, что вопрос о Святом престоле будет рассматриваться лишь после моего возвращения в Рим?
Гитлер устало взглянул на дуче и ничего не ответил. Он понимал, почему Муссолини так волнует судьба папы римского. И что значит для его карьеры окончательно испортить отношения с благочестивой итальянской церковью. Тем не менее не собирался облегчать участь дуче какими бы то ни было словами успокоения. Пусть каждый несет свой крест. Каждый - свой.
32
На платформе, на которой были установлены два накрытых брезентом орудия, они оказались в тот момент, ковда, огибая скалу, машинист огласил предвечернюю тайгу длинным, призывным, словно клич вожака волчьей стаи, воем паровозного гудка. Мгновенно оценив ситуацию, Курбатов наклонился к младшему лейтенанту Цуганову, будто хотел что-то сказать ему на ухо, и в то же мгновение ударил его кинжалом в живот.
Не успел скорчившийся от боли Цуганов упасть, как подполковник тем же ножом ударил в шею Корневого и, так и оставив его в теле ефрейтора, изо всей силы врубился ребром ладони в сонную артерию Кропаня…
Оседая, красноармеец попал в сатанинские объятия подпоручика Тирбаха, а уж тот, захватив его шею в могучие тиски своих рук, оторвал обреченного от платформы и, удерживая на весу, удушил с такой яростью, с какой это мог сделать только он.
- Кажется, Кичин утверждал, что их было двадцать два, - спокойно вспомнил Курбатов, когда тела красноармейцев оказались под брезентом.
- И еще не знает, что теперь их осталось девятнадцать, - заметил Реутов.
Эшелон медленно втягивался в горный массив, как бы погружаясь при этом в преисподнюю каменистой теснины. Солнечные лучи угасали в нагромождениях скалистых вершин, ветер постепенно утихал, небо покрывалось мутной пеленой облачности, а вагоны начало швырять из стороны в сторону с таким остервенением, словно колея хотела сбросить их с себя, как исчадие войны. Вот только ей это не удавалось.
- Чего медлим, князь? - нетерпеливо поинтересовался фон Тирбах. Он стоял, прислонившись к станине орудия, и по-солдатски, в кулак, курил. - Все равно очищать платформу от тел пока не стоит, могут заметить. А штабной вагон рядом - через две платформы и теплушку.
- Не пойдем мы туда. Вначале нужно рискнуть, сбросить тела и вернуться в вагон Тамтосова.
- Считаете, группа Кульчицкого не справится? - проворчал Реутов.
- Слишком опасно идти в штабной без младшего лейтенанта. Это вызовет подозрение. Вернемся, поможем Кульчицкому и дождемся, когда кто-либо из штабного вагона придет, чтобы выяснить, где это задержался их командир. С этим гонцом мы и двинем на штабной.
- Слишком мудрено…
- Но доведем мы его до этой же платформы, как до лобного места, и прикончим, - подсказал подпоручик.
- А что, так и будем использовать ее в роли помоста, - согласился Курбатов.
Он действительно мудрил. Но для этого были причины. Подполковник помнил, что два красноармейца находятся вне штабного вагона - на платформе у самого паровоза. Да и машинисты наверняка вооружены. А завершить эту операцию следовало без лишнего шума, без единого выстрела. Здесь, в прибайкальской тайге, делать им больше нечего. Курбатов намеревался добраться на этом эшелоне хотя бы до Красноярска, а это требовало выдержки и осторожности.
- Впереди левый поворот, - вырвал его из раздумья фон Тирбах. - И горный хребет.
- Это нам подходит. Приготовились. Тела сбрасываем направо. Подальше от колеи. Места здесь вроде пустынные.
Когда через несколько минут платформа была очищена, и они по платформам и крышам вагонов вернулись в вагон Тамтосова, там тоже все было кончено. Сам младший сержант лежал проткнутый штыком, но и мертвый продолжал обнимать станковый пулемет: "шибко хороший ружия".
- Но остался солдат, стоявший на посту в тамбуре последнего вагона, - озабоченно напомнил Кульчицкий. Он сидел, привалившись спиной к стенке у самой двери, ведущей во вторую, как бы товарную, часть вагона, не обращая никакого внимания на тела и забрызганный кровью пол. С первого взгляда было ясно, что тихо и быстро убрать красноармейцев не удалось. Дело дошло до рукопашной.
- Грубая работа, - обронил Тирбах, помня о том, как прошла операция на платформе. - Могли завалить весь замысел.
- Ах, подпоручик, подпоручик, - язвительно осадил его Кульчицкий, - трудно нам пришлось бы без ваших замечаний. Были бы с нами вы, все было бы иначе.
- Профессиональнее.
Курбатов давно заметил, что они недолюбливают друг друга. Голубокровный польский аристократ Кульчицкий оказался тем единственным из группы, кто не признал законным присвоение Тирбаху офицерского чина, а уж возведение его в титул барона вообще показалось ему преступной несправедливостью.
Курбатов мог бы и не обращать особого внимания на отношения между этими офицерами, если бы не понимал, что в нелюбви поляка к фон Тирбаху таилась немалая доза нелюбви, а возможно, и откровенной зависти Кульчицкого по отношению к нему, князю. Подъесаул всегда помнил, что при всей древности его рода ни один из Кульчицких так никогда и не возвысился ни до одного из дворянских званий, передавая потомкам только свой гонор, обедневшие имения и клеймо "мелкопоместный шляхтич", появляться с которым в высшем свете было стыдно и недостойно.
- Как считаете, Кульчицкий, можно пробраться к часовому, не дожидаясь остановки? - прервал молчание Курбатов.
- Платформа и два вагона, - не задумываясь ответил подъесаул. - Я проследил этот путь.
- Сможете пройти его? - жестко спросил подполковник, не боясь показывать, что его выбор продиктован спором Кульчицкого с Тирбахом. - Нельзя оставлять этот ствол у себя за спиной.
- За вельку Польшу, - решительно поднялся Кульчицкий. - Что-что, а снять этот ствол мы еще сумеем.
Какое-то время Курбатов, высовываясь из двери, а Тир-бах - из окна, напряженно ждали, чем закончится эта вылазка подъесаула в тыл. Оправдывая их самые мрачные предчувствия, она закончилась тем, что Тирбах увидел: что-то крича от страха, красноармеец спрыгнул с медленно идущего под гору поезда, упал, но тотчас же подхватился и еще бежал и что-то кричал вслед поезду.
Кульчицкий несколько раз выстрелил в него из пистолета, но промахнулся. В вагон к Курбатову он вернулся мрачным, с рассеченной скулой. Куда больнее этой ссадины досаждала ему саркастическая улыбка фон Тирбаха.
- Он ушел, звоны святой Бригитты, - мрачно доложил князю.
Ни Курбатов, ни Тирбах не проронили ни слова. Остальные диверсанты угрюмо ждали реакции командира. Некоторые из них в душе даже радовались, что заносчивый шляхтич Кульчицкий оказался поверженным.
- Он, видимо, услышал шум схватки в вагоне. Или просто заподозрил что-то неладное, - нервно объяснял подъесаул. - Во всяком случае ждал меня. Чуть не пропорол штыком. Хорошо еще, что не пальнул.
- Зато вы пальнули дважды, - напомнил Власевич, избавляя Тирбаха от необходимости выступать в качестве свидетеля. - И оба мимо. Теперь этот ублюдок доберется до ближайшей станции, откуда сразу же свяжутся с Иркутском. А ждать нас будут на подходе к городу.
- Как бы там ни было, мы должны исходить из того, что он ушел, звоны святой Бригитты, - захватив пальцами щеку, Кульчицкий сжал ее с такой силой, что, казалось, готов вырвать весь рассеченный кусок тела.
- Успокоились, господа легионеры, - вмешался Курбатов. - Успокоились. Быстро выбрасывайте тела убитых. Пока что будем готовиться к визиту красных, находящихся в пггаб-ном вагоне. Не думаю, чтобы там не расслышали крик беглеца и пистолетных выстрелов.
Ему молча повиновались.
И летели в придорожные каменистые россыпи тела убиенных, и медленно двигался по прибайкальской тайге мятежный эшелон, увозя в замогильность ночи кровь и ненависть единоверцев.