Заокеанские родичи пип - шпорцевые лягушки. Немцы называют их когтистыми, что, пожалуй, точнее: три внутренних пальца задних ног вооружены коготками (они и в дело употребляются как таковые).
Гладкая шпорцевая лягушка, или, по-местному, платанна: рост самок - 13 сантиметров, самцы почти вдвое меньше. Родина - Африка от Кении и Анголы до Кейптауна. Образ жизни исключительно водяной. Плодовитость - 10 000–15 000 икринок на каждую самку в сезон. Половозрелость - ранняя, в 10 месяцев от роду. Развитие яиц быстрое: 48 часов - и готовы головастики! Через два-три месяца они лягушата. Барабанную перепонку платанна утратила, но имеет осязательные щупальца под глазами, боковую линию и… заслуги перед медициной.
С них и начнем. Случайно обнаружилось, как это часто бывает в экспериментах, если мочу беременной женщины ввести под кожу этой лягушке, та через пять часов, в худшем случае через сутки, отложит яйца. По-видимому, к этому вынуждает ее гормон пролан. Вот медики и решили: шпорцевая лягушка может служить отличным диагностом ранних стадий беременности, не поддающихся непосредственному наблюдению. Тысячами стали разводить этих лягушек в клинических лабораториях Европы и Америки. Потом, правда, выяснилось, что не стоило так издалека, из Африки, привозить живых индикаторов: и наши, например, жабы годятся для тех же целей. Но дело было сделано и принесло плоды (побочные, разумеется) и для зоологии: в медицинских лабораториях лягушку-диагноста неплохо изучили.
Она показала себя существом покладистым, доверчивым, живым и забавным. За комичные проделки Оскар Хейнрот прозвал ее "водяной обезьяной". Любит она, вытянувшись на задних ногах, высунуть голову из воды и с выражением неодобрительного любопытства на лупоглазой физиономии бесцеремонно рассматривать обряженных в белые халаты жрецов науки. Окажите ей внимание, подойдите поближе с фотоаппаратом в руках или без него, она с видом безучастного высокомерия небрежно отвернется. Распластается на дне, лениво раскинув лапы, и вдруг начнет пухнуть на глазах, округляется и растет в объеме, словно гордость ее распирает. Тут невольно вспоминается известная басня, и возникают опасения: не лопнула бы она, как та спесивая на лугу. Напрасные опасения, быть постоянно немного надутой привычно для шпорцевой лягушки. Оттого, возможно, она и такая гладкая, неухватистая: в руке не удержишь - выскользнет!
Все живое, что движется и не очень велико, эта "водяная обезьяна" глотает не задумываясь и почти без разбора. Ест всегда в воде, передними лапами пропихивая в рот все, что сразу не лезет. Языка нет, и поэтому крупная добыча нелегко глотается. Тут не только передние лапы выручают, но и когти задних. Они всякий раз пускаются в дело, когда надо, например, большого червя разорвать на куски или своего сородича (ростом поменее) выпотрошить и съесть.
На воле, у себя в Африке, пуглива, осторожна, отнюдь не любопытна. Правда, криклива. Особенно в сумерках и брачными ночами. Это как у всех лягушек. Нетипично вот что: яйца самка расклеивает поодиночке на листьях водяных растений (редко - два-три вместе), а появляющиеся вскоре головастики с первых дней живут, что называется, вверх ногами! Головой вниз, постоянно вибрирующим хвостом вверх плавают в воде, без устали фильтруя ее через свой цедильный аппарат. Зеленая от водорослей вода очень скоро светлеет! С первых же дней у них четко обозначены задние и передние ножки, а голова (без клюва!) чем-то напоминает соминую. Тонкие длинные усики, торчащие вперед от углов рта, довершают это сходство.
В роде ксенопус, который возглавляет платанна, еще 5 видов (некоторые обитают и севернее - в Судане, на побережье Красного моря). Кроме того, два других рода карликовых шпорцевых лягушек обрели в Африке менее обширные ареалы.
Жерлянки, жабы-повитухи и чесночницы
Жерлянка похожа на небольшую жабу, сверху серая или черная, снизу оранжевая, в черных пятнах. Про ее монотонное "унканье" в народе говорят: "Ишь тритоны разухались!"
Тритоны немые от природы… Почему такая перестановка имен случилась, непонятно.
Минорные и однозвучно-мелодичные голоса жерлянок навевают грусть. Самец-жерлянка лежит, распластанный, на поверхности пруда. Он кричит "унк", и тело его вибрирует. По воде мелкой дрожью разбегаются круги. Рывком вперед двинулся - и опять "унк", и круги по воде… Привстанете, чтобы лучше рассмотреть, - он тут же нырнет. Но и со дна, только глуше, услышите его почти неумолчное "унк".
При теплой погоде таких "унк" раздается 18–20 в минуту. Когда к этому соло второй голос пристроится, певец, на мгновение смолкнув, попытается вторить новому гармонично, но не в унисон, и тогда вдвоем они "поют" с интервалами, как если бы "ункал" тут один. Но если вступающий голос не найдет нужной тональности (отстанет или опередит на четверть либо полтона), получится какофония. Так нередко и опытный натуралист нарушает гармонию песнопений жерлянок, пытаясь им подражать: они его принимают, но он, не всегда достаточно музыкально одаренный, случается, путает вековую слаженность этих немногоголосых хоралов.
Икра прикрепляется ночью к растениям и прочим имеющимся под водой предметам. Через неделю примерно из нее выводятся головастики. Через три месяца, где теплее - и раньше, превращаются в лягушат (в июле - августе). Затем осень уступает место зиме, и жерлянки переселяются в норы мышей, полевок, в погреба, в рыхлые береговые наносы, кое-где зимуют в воде.
Кожа жерлянок ядовита. Не так смертельно, как, скажем, у древолазов, но сильнее, чем у всех наших жаб. Предупреждает о своей несъедобности жерлянка так: переворачивается черно-красным брюхом вверх! Когда напугана, словно пеной, покрывается ядовитыми выделениями. Берегите глаза, чтобы не попал в них жерлянкин кожный секрет. Даже если низко наклониться над "пенной" лягушкой, они, бывает, слезятся и зудят.
Подотряд круглоязычных в нашей стране представляют только жерлянки. Но в Западной Европе есть еще и жабы-повитухи. Вы не ошиблись, если решили, что странное прозвище "повитуха" - производное от "повивальной бабки" и имеет прямое отношение к деторождению. Натуралисты узнали о том более двухсот лет назад. Хотя увидеть все это непросто. Жаба-повитуха днем на поверхности земли почти не появляется. Только ночами. Потому для многих, даже сельских жителей, она "персона инкогнита", то есть существо неизвестное.
В марте - апреле, как только солнце растопит снега, пробуждаются "повитухи", зимовавшие в норах, пещерах и подвалах. Тогда, особенно в излюбленных ими песчаных холмах и предгорьях, теплыми вечерами, после заката и до темноты, слышатся мелодичные голоса их самцов. Самки тоже кричат, но тише и реже. Брачные встречи обычно в 50–100 метрах от ближайшей воды.
Жаба-повитуха со своей драгоценной ношей.
Икра "упакована" в длинные слизистые шнуры (до метра и больше). Самец тут же наматывает их на… свои бедра! Подхватывает шнур двумя средними пальцами левой задней ноги и накидывает петлей на правое бедро. Потом - правой ногой на левое. Через 10–20 минут работа закончена. Вскидывает нелегкую ношу повыше на спину и скачет туда, где посырее и поукромнее (либо опять кричит, призывая другую подругу, чтобы и ее икру водрузить поверх первой). Он прячется под корнями, в норах и ночами их не покидает. Через 18 (при теплой погоде) или через 30–50 дней (при холодной) из сбереженной отцом икры вот-вот должны появиться головастики. И он отправляется в путешествие к воде. (Если поймаете его и вздумаете отнять ношу, он жалобно закричит, будет неумело обороняться. Без борьбы не отдаст яиц!)
Усевшись обычно на мелком месте так, что лишь зад мокнет в воде, отец-повитуха, обремененный икрой, терпеливо ждет, когда дети, брыкаясь хвостиками, разорвут оболочки яиц и уплывут. Их нянька, содрав о водоросли оставшуюся от икры шелуху, вылезает на берег, где ведет жизнь такую же скрытную, как и его собрат (правда, уже из другого подотряда) - чесночница.
Она живет почти всюду на наших равнинах, в смешанных, лиственных лесах, в степях: от западных границ почти до Иртыша. А многие ли знают эту лягушку? Очень скрытная. Днем только при земляных работах ее можно случайно обнаружить в отвалах песчаной или глинистой почвы. Или весной - в воде: у чесночниц здесь икрометание. Не всплывая и не рассевшись по кочкам, булькают они откуда-то словно из глубины: "Тук, тук, тук…" А позднее, возможно, повстречаются вам в тех местах очень уж крупные головастики: 7–10, а то и 17,5 сантиметра длиной!
Чесночницы - желто-бурые или серые лягушки (6–8 сантиметров длиной), спина с темными пятнами, гладкая, не бугристая, как у жаб. Загляните теперь в глаза - если зрачок вертикальный, наверняка чесночница. У прочих наших жаб, лягушек, квакш он горизонтальный. Только на Кавказе могут встретиться две лягушки с вертикальным зрачком - сирийская чесночница и кавказская крестовка. (У жерлянок зрачок более или менее треугольный.)
Можете и понюхать неизвестный свой экспонат: нередко лягушка резко пахнет… Ну конечно же, чесноком! Мало этого - на задние ноги взгляните: с внутренней стороны там должен быть большой, с острым краем ороговевший пяточный бугор. Лопата для рытья, для достаточно быстрого проникновения (за 2–3 минуты) в мягкую землю, под прикрытием которой чесночница отсиживается светлые часы дня, предоставив сушу и водные просторы для других бесхвостых амфибий.