Необходимость этой книги заключается в следующем соображении: любовная речь находится сегодня в предельном одиночестве. Речь эта, быть может, говорится тысячами субъектов (кто знает?), но ее никто не поддерживает; до нее нет дела окружающим языкам: они или игнорируют, или недооценивают, или высмеивают ее, она отрезана не только от власти, но и от властных механизмов (науки, знания, искусства). Когда какой-либо дискурс вот так, сам собой, дрейфует в сторону неактуального, за пределы всяких стадных интересов, ему не остается ничего иного, как быть местом, пусть сколь угодно ограниченным, некоего утверждения. Это утверждение и составляет, в общем-то, сюжет начинающейся здесь книги.
Содержание:
Сергей Зенкин. Стратегическое отступление Ролана Барта 1
Фрагменты речи влюбленного 14
Выходные данные 49
Примечания 49
Ролан Барт
Фрагменты речи влюбленного
Сергей Зенкин. Стратегическое отступление Ролана Барта
A celle qui, en même temps que cet ouvrage, m'a fait revivre tant de "figures" barthésiennes, pour le meilleur et pour le pire.
S.Z.
Писатели пишут о жизни, критики пишут о литературе; литература - это первичный язык-объект, а критика - вторичный метаязык. Из-за вторичного характера критики ее иногда третируют как "паразитическую" деятельность, критиков называют "неудавшимися писателями". Однако на самом деле отношения между языком и метаязыком, "базисом" и "надстройкой" - диалектические, "верх" и "низ" в культуре легко меняются местами. Так и критическая рефлексия может следовать не после, а до художественного творчества: критик не доводит ее до писательской практики - все, что он хотел сказать "о жизни", он уже сказал, говоря "о литературе". Иобратно, взявшись говорить "о жизни", ведя речь как бы непосредственно от ее имени, он все равно говорит о литературе, о культурной "надстройке", созданной людьми над реальностью своих переживаний. Так случилось с Роланом Бартом в его поздних книгах, где он стремился отказаться от всякого метаязыка, от научного или идеологического дискурса и воссоздать дискурс прямого жизненного опыта - например, "речь влюбленного".
Анализируя такую книгу - фрагментарную, внешне алогичную, - испытываешь искушение "последовать методу автора" и оформить свой комментарий как хаотичное множество отрывков-"фигур", "приступов речи", более или менее случайно перетасованных. Удержимся от этого соблазна: если уж чему и подражать у Барта, то не формальному результату, а творческому импульсу, которым он произведен, - а именно постоянному стремлению "смещать" дискурс, готовности сказать ему: "Чао! Мое почтение!", лишь только он начинает "густеть", терять живую подвижность .
Как писал Юрий Тынянов, пародией трагедии является комедия, а пародией комедии может оказаться трагедия, - так же и с языками критического анализа. Барт во "Фрагментах речи влюбленного" "смещал" аналитический дискурс, заменяя "описание любовного дискурса […] его симуляцией" (с. 81); чтобы в свою очередь "сместить" такой симулятивный дискурс, придется вернуться к "описанию", к метаязыку. Пусть "Фрагменты…" выдают себя за книгу о любви, но читать их все равно следует как книгу о литературе, как металитературный текст несмотря ни на что.
1977 год стал вершиной карьеры Ролана Барта, годом его высшего общественного признания. В январе он выступает с первой публичной лекцией как профессор Коллеж де Франс - престижнейшего учебного заведения Франции; для человека, никогда не защищавшего диссертацию и вместо всех ученых степеней имевшего только диплом о высшем образовании, избрание на эту должность было необыкновенной честью. Весной выходит самая популярная его книга "Фрагменты речи влюбленного", уже в том же 1977 году выдержавшая восемь изданий общим тиражом 79 000 экземпляров (по масштабам Франции - настоящий бестселлер). В июне в культурном центре Серизи-ла-Саль был организован большой международный коллоквиум, специально посвященный его творчеству.
Если первое и последнее события знаменовали победу Барта в затяжной борьбе за научное признание против консервативных научных институтов , то в широком успехе книги проявилось принятие его творчества массовым сознанием, даже массовой культурой. Теоретика-авангардиста стали воспринимать как новую поп-звезду. После выхода в свет "Фрагментов…" его пригласили выступить по телевидению в компании двух писательниц, известных своими романами о любви, - Франсуазы Саган и Анны Голой (автора "Анжелики"). Его начали охотно интервьюировать массовые журналы - в 1977 году американский "Плейбой", а в конце следующего, 1978 года "Элль" - тот самый дамский журнал, над которым Барт когда-то издевался в своей книге "Мифологии"; теперь репортерша из "Элль" убеждала его на полном серьезе, что журнал уже не тот что прежде, и расспрашивала о стопроцентно "интеллигентских" предметах - об антисемитизме, об опасности "интеллектуального Гулага", о субверсивном письме…
Раскупая книгу ученого семиолога о любви, читая его беседы в популярных журналах, публика признавала, что и сам Барт не тот что прежде, что в его письме совершился какой-то шаг от семиотической премудрости в сторону мудрости более "светской", доступной, в сторону литературы - причем не авангардной, а "нормальной", общепонятной.
Это действительно было так. Близость "Фрагментов…" к традиционной словесности интуитивно ощущается каждым читателем, несмотря на оснащенность книги специальной терминологией, на отсылки к новейшим достижениям семиотики, лингвистики, психоанализа. Существует особый, труднопереводимый русский термин, которым точно выражается суть этой специфической литературности: во "Фрагментах речи влюбленного" есть сюжет.