Не все было ясно с ессеями. Многое поглотило время. Прекрасная фреска, написанная синей и яркой алой краской, оказалась покрытой белыми пятнами забвения… Потому-то так и спорили горячо Масихи и Беруни.
До середины XX века мы тоже почти ничего не знали о ессеях. Имели лишь несколько свидетельств о них.
И вдруг… Однажды в жаркий апрельский день 1947 года юноша-бедуин из племени таамирэ Мухаммад Диб (Мухаммад - Волк) потерял недалеко от Иерихона, и местечке Вади-Кумран, овцу и в поисках ее обнаружил пещеры, а в них огромные глиняные кувшины, опечатанные смолой. В кувшинах же - кожаные свитки с текстами 40 тысяч обрывков кожи, пергамента, папируса, медных пластинок, написанных на восьми языках!
Пещеры ессеев!!!
Десять лет разбирали ученые обрывки книг. Образовалась целая наука - Кумрановедение. Более трех тысяч работ вышло за 20 лет со дня открытия пещер. Стал выпускаться специальный журнал в Париже: "REVUE DE QUMRAN."
Подтвердилась правильность даты Беруни. Да, действительно, расцвет ессеев, который, по Беруни, был за 400 лет до Ария, надает на и век до н. э., а жили они на берегу Мертвого моря более тысячи лет: с III века до н. э. почтя до VIII века н. э. Подтвердились и предположения ученых, что, перерабатывая известные им откровения мира, ессеи искали образ нового Мессии: в пещерах найдены книги пророков, обличавших в VIII–VI веках до н. э. царей.
Бесценное достояние человечества - эти книга - этические корни великой нравственной революции человечества. Пророки обличали царей от имени бога. Их убивали, четвертовали, забивали камнями - они все равно выходили на площадь в отрепьях, с длинными волосами и, оглядывая народ горящими глазами, от имени бога говорили: "Народ мой! Что сделал я тебе? Богачи исполнены неправды. И жители говорят ложь. Все строят ковы, чтобы проливать кровь. Руки их обращены к тому, чтобы уметь делать зло. Начальники требуют подарков. И судьи судят за взятки. А вельможи высказывают злые хотения души и извращают дело. Лучшие из них - как тернь. И справедливый - хуже колючки".
Пророк Иезекииль съел, но преданию, свиток, данный ему богом, на котором было написано: "И плач, и стопы, и горе". За свои обличительные проповеди растерзан конями.
Пророк Иеремия… "Разве упавшие не встают? И совратившиеся с дороги - не возвращаются? В сердце моем - палящий огонь. Истомился я, удерживая его…" Убит камнями.
Пророк Исайя - племянник царя. Оставил богатства. Бог коснулся его, как говорит предание, горящим уголь-ком, очистил огнем лгавшие когда-то уста… 60 лет обличал он царей. И 120-летнего его распилили деревянной пилой… "И перекуют мечи на орала, - говорил он. - Народ на народ меча не поднимет. И войне они больше обучаться не будут".
Особенно помог ессеям прозреть нового Мессию - Осия. Он проповедовал светлое будущее от светлой доброты бога. "Повернулось во мне сердце мое. Не сделаю по ярости гнева моего, ибо я - бог, а не человек… От власти ада я искуплю вас. Смерть! где твое жало? Ад! где твоя победа?"
"Утренняя заря - явление его, и он придет к нам, как дождь, как поздний дождь оросит землю".
У ессеев, в одной из их сект, - назареев, самой жизнерадостной, - и прошли, как считают Некоторые ученые, загадочные годы жизни Иисуса Христа с 12 до 30 лет, о которых ничего не сообщает ни один источник, ни память народная, ни легенды… Б другой же, более суровой и аскетической секте, вырос, по предположению ученых, Иоанн.
Саддукеи и фарисеи казнили Иисуса не за то, что он назвал себя царем Иудеи, въезжая на осле в Иерусалим, а за то, что назвал себя Сыном Человеческим, который Сядет по правую руку бога…
Ибн Сина достал иконку Масихи и еще раз внимательно посмотрел на первый ее ряд. Вот он - человек (Жизнь), стоит рядом с богом. А ведь философски первым это положение обосновал Неизвестный философ. Ничего не знает о нем Ибн Сина, ни имени его, ни рода, ни возраста, где и когда жил. Может, тоже распяли его или распилили деревянной пилой? Может, ушел он на запад, в море заката, как седой ребенок Лао-цзы, и встали при этом с востока багровые облака? Скрылся Неизвестный философ в имени Аристотеля и в книге "О высшем Добре".
Темнее всего бывает перед рассветом… Пока ессеи набирали силу в III - и веках до н. э., античная философия все еще пыталась выбраться из тупика, в который ее вогнал Платон. Пока во II и III веках христианство, напитавшись эллинизмом, иудаизмом и греко-римской философией, начало распространяться усилиями учеников Христа и богословов, античная идеалистическая философия обратилась к Востоку, ища основы, на которой можно было бы возродить идеализм Платона. А когда христианство стало уже в IV веке государственной религией Рима (Хозяин понял, что лучше признать религию раба и тихо, незаметно повернуть ее против него Же самого) - античные философы % все еще бились: одни - над попыткой оживить философию Платона, сраженную вопросами Аристотеля, другие - над продвижением вперед философии самого Аристотеля.
Античность системы не создала. Даже не замахнулась на такое. На создание системы греки смотрели как На вульгарность. Ведь система - это остановка. Счастье не столько в Истине, сколько в поиске ее. И даже когда 5 Истина неожиданно открывалась, они убивали ее. Скепсисом. Десять раз убивали! И если после этого она все же выживала, признавали, но и то не сводили с нее остроследящих, размышляющих глаз.
Ценился критерий Истины, - ее палач. У Платона им было мыслимое. У Гераклита и Эмпедокла - чувственное.
У Аристотеля - мыслимое и чувственное. У Протагора - выгода. Ксеанид же угрюмо сказал: "Нет ничего истинного".
Неоплатоники (поздние последователи Платона) горько смотрели на то, как добивали зашедшую в тупик идеалистическую философию скептики - всеразъедающим скептицизмом, эпикурейцы - жизнелюбием.
Первая попытка спасти античный идеализм - это Плотин, родившийся через шесть веков после Аристотеля. Житель Египта, он завербовался солдатом к римскому императору Гардиану в его персидский поход, чтобы, самому увидеть и познать Восток, откуда пришла в Грецию философия. Вернулся, обогащенный тремя таинствами восточной философско-религиозной мысли: идеей эманации бога, истечением его в мир, дуализмом - борьбой Света и Тьмы, Добра и Зла, и экстазом - постижением единой сути бога через божественное откровение, любовь, слияние мира множественности и мира Единого.
- И знаешь, как ему удалось это сделать? - поворачивается к Али Муса-ходжа. - Подложил две бочки с порохом в тот тупик, куда загнали Платона вопросы Аристотеля. Одна бочка - мысль Эмпедокла о том, что "подобное познается подобным". Философы тут же напустились на Плотина: "А разве подобен человек богу?!" Тогда Плотин прикатил другую бочку пороху - мысль Платона о том, что "душа человека познает бога потому, что она - богоподобна". Соединил обе бочки смоляной веревкой и поджег. Побежал огонь к пороху. Побежала мысль Плотина - "действующий по ПОДОБИЮ сближается с богом", и взорвался тупик. И хлынул в античный идеализм свет.
"Неизвестный философ ввел незаметно Аристотеля в дом философии Платона, оживленной Плотином, - думает Ибн Сина, - разработал на аристотелевских тезисах основные вопросы, стоявшие тогда перед миром".
Мысли Ибн Сины прервали какие-то люди, подошедшие к нему с саблями в руках. Они вытащили его из угла, где он лежал, накрывшись чапаном, и повели при огромном скоплении народа в ближайшую мечеть.
В темном углу мечети проступил навстречу ему величественный человек в сверкающей золотой одежде - царь Нисы. В руках он держал портрет Ибн Сины.
Остались наедине.
- Я получил это, - сказал царь, - от султана Махмуда вместе с предписанием изловить вас и отправить в Газну. Все видели, как вас вели по улицам. К Махмуду уже скачет тайный его шпион доложить это. Ну и дальше… Дальше вы сбежали по дороге в мой дворец или тюрьму. Поняли?
"Абу Али был у нас, но давно ушел", - написал потом царь Нисы Махмуду по прибытии гонца от него с грозным предписанием немедленно прислать голову Ибн Сины. Так рассказывает историк XVI века Казвини.
Вот и осталась позади Ниса - житница Хорасана, винный погреб парфянских царей, слава Александра Македонского.
- Эх! Почему я, глупый, не научился плавать, крикнул Александр, кидаясь в мощную по весне, полноводную реку, а за ним кинулось и все его войско. Так и взяли Нису. Через 250 лет тысяча и тысячи пленных римлян - воинов Красса, того, кто подавил восстание Спартака, шли через этот город. Сам Красс погиб в битве парфянским царем в 53 году до н. э. Более 20 лет пылились римские знамена в углу главного зороастрийского храма Нисы. Марк Антоний, возлюбленный Клеопатры так и не смог отбить их, таких воинов, как парфяне, римляне еще никогда не видели: "сбросили они с себя покров, - пишет римский историк I века Плутарх, - и предстали перед римлянами пламени подобны - в шлемах и латах из ослепительно сверкающей стали, даже кони в латах".
Вспомним хуннов, тюркютов, саков, кушан… Они тоже поражали врагов железными доспехами. Одна у них родина - Центральная Азия, откуда они все и пришли. Одна кузница - Алтай.
Все дальше и дальше Ниса - боль Ибн Сины, развеянная ветром могила Масихи…
Из дома чуть свет я уйду за высокой звездой.
Уйду от сует, что меня окружают ордой.
Оставив одежду в руках материнских, уйду я.
Чтоб, как Иисусу, омыться святою водой…
- сложились в душе Ибн Сины стихи.