Это потрясло народ. Ибн Сину знали, как дерево, растущее у родного дома, тропинку, ведущую в поле, родник, какой у каждого есть в тайном уголке природы, благословенны семьи, ее покой, ее духовная сила и красота. Патрон Бухары - вот кто такой был всегда для народа Ибн Сина. И оказывается, никто не знал его, судя по тому, в чем обвиняет великого бухарца Бурханиддин, как порою не знает человек, живущий у истоков реки, мощи ее низовья.
Ибн Сина-философ всегда был для народа солнцем, которое греет землю, растит хлеб. Но из чего состоит это солнце, что у него там внутри - народ не знал, да и не хотел знать. Попробуй, приблизься - сгоришь. К народу истекает лишь красота философии - ее нравственность. Зачем ему сухая ее логическая суть? Ибн Сина всегда был для народа символом высокой нравственности ума и души. Почти тысячелетний его авторитет и чисто человеческое обаяние стояли над народом сочувствием небес… И вдруг Бурханиддин так резко, так жестоко сорвал туман, за которым оказалось совсем не солнце, сотворенное богом, а холодный, насмешливый дьявольский глаз.
Народ мог выступать против эмира Алим-хана, но не против бога.
- Чтобы иметь право судить Ибн Сину как философа, - продолжает Бурханиддин-махдум, - я должен сам быть философом. И не просто философом - кто сейчас не философ! - а как он - совершенным Умом. У меня же, если честно говорить, в голове полный сумбур. Но есть человек - может быть, даже больший Ум, чем Ибн Сина, который родился всего через каких-то 22 года после его смерти и знал все его труды так, что ночью разбуди, любое место из любой книги Ибн Сины мог сказать наизусть. Знал он в совершенстве греческую и арабскую философию. Это ученик несравненного Джувайни, современника Ибн Сины, того самого, что, выстояв в борьбе с мутазилитами, взял от них логику и соединил ее с богословием. Но, кроме божественного ума, святой ученик Джувайни обладал еще и высоким состоянием духа, что ценится больше самой Истины. Недаром ученик Джувайни носит самый почетный исламский титул В Доказательство ислама (Худджат ал-ислам). И если бы не было пророка Мухаммада, он был бы им. Ученика зовут Газзали.
Народ рухнул на колени.
- Газзали, - начал говорить Бурханиддин после благоговейного молчания, - обвиняет Ибн Сину как философ и как богослов в том, что Ибн Сина смешал философию с религией, изложил философию религиозными, - да еще христианскими! - терминами.
Почему Ибн Сина все так перепутал? Потому, что путанно, плохо усвоил труды Аристотеля, переведённые евреями и еретиками-несторианами, изгнанными из Византии. они так напереводили, что труд неоплатоника Плотина "Эннеады" оказался трудом… Аристотеля - и стал лаже называться "Теологией". А в этих "Эннеадах" и была как раз применена к философии христианская терминология.
У Кинди, основателя дома мусульманской философии, и у Фараби, ее главного архитектора, не хватило проницательности почувствовать несоответствие этой "теологии" трудам Аристотеля. Ибн Сина же, тоже ни в чем не разобравшись, впустил в дом мусульманской философии все науки, создал эдакое половодье философии и все бы так в двигалось дальше, если бы не пришел Газзали.
Какими мы располагаем доказательствами? Вот книга Фараби, - Бурханиддин поднял рукопись, - называется "О соединение взглядов двух философов: божественного Платона и Аристотеля". Здесь Фараби так и говорит: "труд Аристотеля… "Теология"".
- Фараби дал нам чистое, освобожденное от каких- либо примесей изложение философии Аристотеля, - говорит Ибн Сина в Гургандже (Хорезме) новым своим друзьям - В трудах, содержащих перечень аристотелевских работ, он нигде не приписывает Аристотелю "Теологии". Даже не упоминает о ней. В книге же "О соединении взглядов двух философов: божественного Платона в Аристотеля" - да! - говорит, что "Теология" принадлежит… Аристотелю. Но сделал он это потому, что ему надо было ввести в мусульманскую философию самое ценное, что подарили человечеству греки, - мысль о вечности материи и мира, о том, что мир не создан богом, существует вечно и развивается по своим, не зависящим от бога законам. А как это изложить, если но главе государства стоит религиозная власть? Разве что, прибегнув к религиозной терминологии! - вот в чем состояла хитрость.
Религией, изложил философию религиозными, - да еще христианскими! - терминами.
Почему Ибн Сина все так перепутал? Потому, что путанно, плохо усвоил труды Аристотеля, переведённые евреями и еретиками-несторианами, изгнанными из Византии. Они так напереводили, что труд неоплатоника Плотина "Эннеады" оказался трудом… Аристотеля - и стал лаже называться "Теологией". А в этих "Эннеадах" и была как раз применена к философии христианская терминология.
У Кинди, основателя дома мусульманской философии, и у Фараби, ее главного архитектора, не хватило проницательности почувствовать несоответствие этой "теологии" трудам Аристотеля. Ибн Сина же, тоже ни в чем не разобравшись, впустил в дом мусульманской философии все науки, создал эдакое половодье философии и все бы так в двигалось дальше, если бы не пришел Газзали.
Какими мы располагаем доказательствами? Вот книга Фараби, - Бурханиддин поднял рукопись, - называется "О соединение взглядов двух философов: божественного Платона и Аристотеля". Здесь Фараби так и говорит: "труд Аристотеля… "Теология".
- Фараби дал нам чистое, освобожденное от каких-либо примесей изложение философии Аристотеля, - говорит Ибн Сина в Гургандже (Хорезме) новым своим друзьям.
- В трудах, содержащих перечень аристотелевских работ, он нигде не приписывает Аристотелю "Теологии". Даже не упоминает о ней. В книге же "О соединении взглядов двух философов: божественного Платона в Аристотеля" - да! - говорит, что "Теология" принадлежит… Аристотелю. Но сделал он это потому, что ему надо было ввести в мусульманскую философию самое ценное, что подарили человечеству греки, - мысль о вечности материи и мира, о том, что мир не создан богом, существует вечно и развивается по своим, не зависящим от бога законам. А как это изложить, если во главе государства стоит религиозная власть? Разве что, прибегнув к религиозной терминологии - вот в чем состояла хитрость.
Среди ученых - новых друзей Ибн Сины - оживление.
- Ну и молодец Фараби!
- Оказывается, философ - это не только мыслитель, это еще и дипломат!
- Газзали разъединил философию и религию, - продолжает говорить народу на площади Регистан Бурханиддин-махдум, - Газзали дал им единственно правильное соотношение: философия должна подчиняться религии, как подчиняется царю войско, ибо философия призвана охранять религию - царицу наших мыслей и чувств, а не сворить с ней.
- Вопрос соотношения философии и религии, - говорит Ибн Сина в Гургандже своим друзьям, - был решен Фараби в двух планах: в совершенном государстве, где правит народом Царь-Мудрец, религия должна подчиняться философии целиком и нести на себе только воспитательную функцию, полностью контролируемую государством. В несовершенном же государстве, в котором мы с вами живем, философы должны создавать видимость согласия философии и религии, что и начал делать Фараби, а мы продолжаем. Для этого иногда приходится темно излагать. А некоторые свои мысли и вовсе приписывать Аристотелю. Но все-таки для того, чтобы и своих не запутать, я ввел в философию учение о… двойственности истины: мол, одно и то же явление надо раскрывать неоднозначно: с точки зрения философии и с точки зрения религии. И только тот, кто понимает это, может пройти по осторожным этим оговоркам в царство нашей истины.
А тот, кто не понимает, варит суп из петуха, сунутого со всеми перьями в котел.
- Газзали, - продолжает Бурханиддин-махдум, - резко выступил против учения Фараби и Ибн Сины о двойственности истины. Истина может быть только одна!
- А не убил ли Газзали философию, отделив ее от и религии, как убивает порой безрассудный отец сына, жестоко выгнав его из дома? - спросили из толпы студенты медресе, будущие муллы.
- Нет, - ответил Бурханиддин. - Не убил. А даже наоборот, способствовал дальнейшему развитию философия и других наук, потому что, убрав учение о двойственности истины, религии отдал религию, философии - философию. Без всякой путаницы ученые могли теперь заниматься только науками, А Коран, как вы знаете, не препятствует изучению наук: 250 его аятов носят законотворческий характер, 750 - призывают изучать природу.
И не Мухаммад ли сказал: "Стремление к знаниям и наукам - долг каждого мусульманина". Не Мухаммад ли назвал ученых своими истинными наследниками? Не он ли в третьей суре Корана восхищено провозгласил: "Поистине, в создании небес и земли, и в смене ночи и дня - знамения для обладающего умом, - тем, которые размышляют о сотворении небес и земли. Господи наш!
Не создал ты этого попусту".
- Воистину тай - поддержала толпа.