Я, не дожидаясь, когда проснутся мои друзья, вылез из гамака и стал прогуливаться по палубе, чтобы размять мышцы и прийти в себя после долгой ночи, ведь поспать мне толком не удалось, потому что большая компания уже слегка подвыпивших бразильцев, которые, решив, что самое подходящее средство от жары для них - это cachaça, почти до самого рассвета без устали поглощали этот алкогольный напиток и горланили какие-то местные, видимо, самые популярные, песни с энтузиазмом, доходящим до безумия.
Воспользовавшись наконец-таки установившейся и, без сомнения, непродолжительной тишиной, нарушаемой только глухим гулом двигателя судна, я оперся о перила и стал любоваться изумительным пейзажем. По Амазонке вокруг нас плыли всевозможные листья, ветви и даже целые деревья (иные из них по своей длине превосходили наше судно), которые, вероятно, смыло с берега вместе с корнями во время вчерашнего ливня и которые река уносила с собой на расстояние в сотни и даже тысячи километров, чтобы вышвырнуть их в конце концов в океан, по которому они, возможно, затем доплывут аж до берегов Африки.
Я, пребывая в полусонном состоянии, предавался подобным размышлениям, когда вдруг в нескольких метрах от судна на поверхности воды появилась пара каких-то больших предметов розового цвета, которые затем снова погрузились в воду, выпустив каждый по небольшому фонтанчику воды.
Я перегнулся через перила, пытаясь понять, что же это такое.
- Мы называем их botos, - послышался справа от меня хриплый голос.
Я удивленно обернулся и увидел, что один из пассажиров, которые прошедшей ночью неугомонно орали песни, встал рядом со мной (причем так тихо, что я его даже не заметил) и теперь слегка затуманенным взором внимательно разглядывал реку.
- А вы их называете речными дельфинами, да? - спросил он, не поворачиваясь ко мне, на хорошем испанском языке, хотя и с заметным бразильским акцентом.
- Да, - ответил я, снова бросая взгляд на реку, - но я их никогда раньше не видел. Странно, что они розового цвета.
Мой собеседник пару секунд молча смотрел на реку, а затем, обдавая меня запахом водки из сахарного тростника, сказал:
- Это потому, что они - гринго.
- Гринго?
- Легенда реки гласит, - стал объяснять он очень серьезным тоном, - что, когда наступает ночь, они превращаются в красивых гринго, высоких и светловолосых. Когда в деревнях проходят какие-нибудь праздники, они выбираются на берег и, превратившись в мужчин, соблазняют девушек. Те беременеют, а некоторые и вовсе превращаются в botos-самок и исчезают навсегда.
- А может… - предположил я, поднимая бровь, - когда в этих деревнях проходят праздники, девушки развлекаются с обычными парнями, а затем, забеременев, сваливают вину на бедных дельфинов?
Мой собеседник недовольно взглянул на меня: ему, видимо, не понравилось мое предположение, порочащее местных девушек.
- Но как же тогда объяснить то, что некоторые из них исчезают?
- А разве не может случаться так, что они попросту убегают со своими возлюбленными?
Мой собеседник окинул меня пристальным взглядом. Он явно не одобрял мой скептицизм по поводу рассказанной им местной легенды.
- Откуда вы родом? - спросил он, прищурившись, как будто место моего рождения могло послужить объяснением моей недоверчивости.
- Из Испании, - ответил я.
- А-а… Испанец, - пробормотал он с таким видом, словно это очень многое объясняло.
По правде говоря, я предпочел бы постоять на палубе один, но правила вежливости требовали, чтобы я тоже задал своему собеседнику какой-нибудь вопрос, - так, как, например, принято говорить о погоде с тем, с кем едешь в лифте.
- Вы тоже направляетесь в Сан-Фелис?
- Нет, я сойду на берег раньше, в Порту-ди-Мос. Я ездил в Сантарен за ртутью.
- За ртутью? - переспросил я, подумав, что ослышался.
- У меня есть прииск на юге, - пояснил мой собеседник. - Без ртути я не могу отделять золото.
- У вас есть золотой прииск? - спросил я, сразу же оживляясь. - Вы - garimpeiro?
Мой собеседник нахмурился и посмотрел на меня с таким видом, как будто я его оскорбил.
- Я не garimpeiro, - сердито ответил он. - Я - предприниматель, собственник, а не какой-нибудь зачуханный garimpeiro.
- Я прошу у вас прощения, - извинился я. - Я просто употребил не тот термин, какой следовало бы. Перепутал слова.
- Да ладно, ничего страшного. - Мой собеседник пожал плечами, успокаиваясь. - Многие люди ошибаются.
- По правде говоря, я даже и не подозревал, что в этой части света еще есть золотоискатели, - признался я. - Мне казалось, что золота тут уже совсем не осталось.
Мужчина посмотрел на меня с недоверчивой улыбкой и покачал головой.
- Бассейн реки Амазонки, - не без гордости стал объяснять он, - это регион, в котором больше золота, чем где бы то ни было на планете Земля. Под нашими ногами сейчас находится четвертая часть мировых запасов золота. Это больше, чем в Южной Африке, на Аляске или в Канаде.
- В самом деле? - спросил я, искренне удивляясь. - Я даже понятия не имел, что его тут так много.
- Тысячи и тысячи тонн… - прошептал мой собеседник с таким видом, как будто он сейчас разглашал тайну, известную только ему. - Проблема заключается в том, что добывать его здесь, в сельве, не так-то просто. А еще в том, что власти отдают самые лучшие земли тупым туземцам, которые не в состоянии извлечь из них никакой прибыли.
- Да, но ведь… - начал возражать я, чувствуя, что вступаю на зыбкую почву. - Ведь на землях, о которых вы говорите, туземцы живут с незапамятных времен. Мне кажется, что они им и принадлежат.
- Земля принадлежит тому, кто ее обрабатывает, - пробурчал мой собеседник, снова начиная на меня сердиться.
Мне ужасно захотелось объяснить ему, что есть большая разница между понятиями "обрабатывать землю" и "эксплуатировать землю", но я решил промолчать, потому что было бесполезно спорить по этому поводу с человеком, который занимался добычей золота при помощи ртути и который наверняка знал, что он тем самым загрязняет реки и отравляет сельву.
- Вы находитесь на Амазонке в качестве туриста? - вдруг спросил он после долгого и неловкого молчания, когда я уже начал думать, что он вот-вот повернется и уйдет.
- Ну да, примерно так.
- А куда вы направляетесь?
- Вверх по течению реки Шингу, - ответил я. - Туда, где живет племя менкрагноти.
Мужчина, сделав шаг назад, удивленно вытаращил на меня глаза. От его недавнего гнева не осталось и следа. Он положил руку мне на плечо и, покачав головой, посмотрел на меня сочувственным взглядом.
- Находиться в тех местах очень опасно, это вам подтвердит кто угодно, - сказал он, обводя взглядом других пассажиров судна. - Если вы направляетесь туда…
Он, не договорив, скривил губы и провел большим пальцем поперек своего горла.
Я соврал бы, если бы стал утверждать, что мой непродолжительный разговор с этим типом не вызвал у меня беспокойства. Хотя профессор был уверен, что племя менкрагноти отнесется к нам гостеприимно, у меня на этот счет имелись определенные опасения. Кроме того, в тех местах нам предстояло сталкиваться не только с людьми, но и с всевозможными животными.
Я старался слишком много об этом не думать, но меня, несмотря на это, сильно удручало то, что мы не взяли с собой ни одной дозы противозмеиной сыворотки, а я ведь, прежде чем мы отправились в путь, выяснил, что в этом регионе имеется более десятка видов ядовитых змей со смертельным укусом, в том числе наводящая на всех ужас экис, коварная кайсака, гигантская сурукуку и агрессивная и проворная тайя, о которой я прочел, что, едва завидев человека, она тут же на него нападает. Кроме того, в водах Шингу кишмя кишели кайманы, ядовитые скаты, электрические угри, способные убить человека электрическим разрядом, и вездесущие пираньи, пожирающие все, что падает в реку, в течение всего лишь нескольких секунд. Однако больше всего меня беспокоило то, что мы не успели принять какие-либо превентивные медицинские меры против малярии, а потому обычный укус малярийного комара мог привести к летальному исходу, если сразу же после этого укуса не сделать соответствующую прививку. В общем, ситуация была почти катастрофической.
Именно об этом я думал, возвращаясь к своему гамаку. Кассандра, которая уже встала, поприветствовала меня с усталым и равнодушным видом.
- Я, увидев, что тебя нет в гамаке, подумала, что ты решил спрыгнуть с судна на полном ходу.
Я нехотя забрался в свой гамак.
- У меня был приятный разговор с одним пассажиром, - объяснил я свое отсутствие. - Сам я спрыгивать с судна пока не собираюсь, а вот выкинуть с него кое-кого из пассажиров, причем далеко не одного, мне этой ночью очень хотелось.
- А я бы убила кого угодно ради того, чтобы мне предоставили возможность принять холодный душ, - заявила мексиканка. - У меня сейчас такое ощущение, что я нахожусь в сауне.
- Как это ни печально, но, думаю, это продлится еще долго, дорогая моя, - раздался прямо подо мной голос.
Затем из гамака, висевшего почти на уровне пола, высунулась - как высовывается из своей норы крот - голова профессора. Потерев себе глаза, он надел очки.