- Я был у Эдуарда, чтобы рассказать о нашем плане пожениться, как только прибудет разрешение от папы, но роды у королевы начались неожиданно рано, - говорит он. - Я не смог встретиться с ним, потому что он уехал в Виндзор, чтобы быть рядом с ней.
Я сразу вспоминаю ужасные роды Изабель: страшный ветер, посланный ведьмой-королевой, который швырял наш корабль как щепку, и ее мертвого ребенка, мальчика, внука моего отца. Я не испытываю ни малейшего сочувствия к королеве, но не могу показать это Ричарду, который верен своему брату, его жене и детям.
- О, очень жаль, - я сама слышу неискренность в своем голосе. - Но разве ее мать не с ней?
- Вдовствующая герцогиня больна, - говорит он. - Они говорят, у нее что-то с сердцем. - он смущенно смотрит на меня. - Они говорят, что ее сердце разбито.
Больше ничего говорить не нужно. Сердце Жакетты было разбито, когда мой отец казнил ее мужа и любимого сына. Но она прожила немало после их смерти - больше двух лет. И она не единственная женщина, которая когда-либо теряла близких людей. На этой войне погиб мой муж и отец - кто-нибудь интересовался моим горем?
- Мне очень жаль, - говорю я.
- Такова война. - Ричард повторяет банальную утешительную фразу. - Поэтому я не смог увидеть Эдуарда до его отъезда. Теперь он будет всецело занят королевой и ее новым ребенком.
- Что нам делать? - кажется, я ничего не могу сделать без ведома и разрешения королевы, а она вряд ли благословит мой брак со своим деверем, когда все они уверены, что ее мать умирает из-за моего отца. - Ричард, я не могу ждать, пока королева посоветует королю разрешить нам пожениться. Не думаю, что она когда-нибудь простит моего отца.
Внезапно решившись, он хлопает рукой по столу.
- Я знаю! Я знаю, что нам делать! Мы обвенчаемся сейчас и скажем им, что получим разрешение папы позже.
Я вздрагиваю.
- Разве так можно?
- А почему нет?
- Потому что наш брак не будет законным.
- Он будет законным в глазах Бога, а затем придет разрешение от папы, и он станет законным в глазах людей.
- Но мой отец…
- Если бы твой отец выдал тебя за принца Эдуарда, не дожидаясь этого разрешения, то вы, возможно, отплыли бы вместе, и он победил бы при Барнете.
Сожаление пронзает меня, словно холодная сталь.
- Правда?
Он кивает.
- Я его знаю. Разрешение пришло бы в любом случае, оттого, что вы ждали во Франции, оно бы не пришло быстрее. Но если бы Маргарита Анжуйская с принцем отплыли бы вместе с твоим отцом, он собрал бы при Барнете все свои силы. Вместе с Ланкастерами он обязательно победил бы нас. Ожидание письма папы было большой ошибкой. Промедление и нерешительность всегда оборачиваются смертельным исходом. Мы поженимся, а разрешение папы сделает наш брак полностью законным. В любом случае, мы будем чисты перед Богом, если произнесем свои обеты в присутствии священника.
Я не могу решиться.
- Ты хочешь стать моей женой?
Он смотрит на меня с уверенной улыбкой. Он прекрасно знает, что я хочу выйти за него, что мое сердце начинает биться быстрее, когда его рука касается моей, как сейчас. Когда он наклоняется ко мне, как сейчас, когда его лицо приближается к моему, чтобы поцеловать меня.
- Да.
Правда, я не только отчаянно хочу выйти за него замуж; я так же хочу наконец вырваться из этого безотрадного существования на волю. Другого пути у меня нет.
Глава 10
Колледж Святого Мартина, май 1472
Вот уже второй раз в моей жизни я, как невеста, иду по проходу к главному алтарю, где меня ждет молодой красивый мужчина. Я не могу не думать о принце Эдуарде, который так же ждал меня там, не зная, что наш союз принесет ему смерть, что мы будем преданы, и уже через двадцать недель он отплывет из Франции, чтобы защитить свои права на престол, и никогда уже не вернется домой.
Я говорю себе, что сейчас все иначе - я выхожу замуж по собственному выбору, я не нахожусь во власти страшной свекрови и не повинуясь бездумно моему отцу. На этот раз я сама решаю свою судьбу - впервые в жизни я решаюсь принять ответственность на себя. Мне пятнадцать лет, я была замужем и овдовела, я была невесткой королевы Англии, а теперь стала невестой герцога королевской крови. Я была пешкой для разных игроков; но теперь я начинаю собственную партию.
Ричард ждет на ступенях алтаря; его родственник и друг, архиепископ Баучер, стоит перед ним с раскрытым требником. Я окидываю взглядом часовню. Она пуста, как на похоронах бедняка. Кто бы мог подумать, что сейчас заключают брак вдовствующая принцесса и герцог Дома Йорков? Ни сестры - она стала моим врагом. Ни матери - она до сих пор в тюрьме. Ни отца - я никогда больше не увижу его. Он погиб, пытаясь завоевать для меня трон Англии, он сам и его надежды стали прахом. Я чувствую себя такой одинокой в этом проходе, мои туфли ступают по надгробным плитам, напоминающим мне, что под ними в кромешной тьме лежат люди, которые тоже были уверены, что играют в свою собственную игру.
Нам некуда идти. Вот в чем странная ирония нашего положения. Я богатейшая наследница Англии с приданым в сотни домов и несколько замков, а мой муж самый богатый молодой человек с доходами от нескольких самых больших графств - и нам некуда идти. Он не может привести меня в свой лондонский дом - замок Байнард - потому что там живет его мать, грозная герцогиня Сесилия, я боюсь ее, как собственную мать. Я не смею явиться перед ней после тайного венчания с одним из ее сыновей, совершенного против воли двух других.
Очевидно, что мы не можем пойти к Джорджу и Изабель, которые будут вне себя от гнева, узнав о событиях сегодняшнего дня; и я наотрез отказываюсь вернуться в странноприимный дом колледжа Святого Мартина в плаще посудомойки. В конце концов, наш родственник архиепископ Томас Баучер приглашает нас к себе во дворец на любой удобный для нас срок. Это еще больше усугубляет его участие в нашем тайном бунте против семьи, но Ричард шепчет мне, что архиепископ никогда не обвенчал бы нас, если бы не имел личного разрешения Эдуарда. Сейчас мало что происходит в Англии без ведома короля-Йорка и его королевы. Значит, пока я считала нас беглыми любовниками, действовавшими тайно, женившимися по любви и скрывшимися от мира ради медового месяца, на самом деле все было не так. Все никогда не было "так". Я думала, что планировала свою жизнь без ведома других людей, но оказалось, что король и мой враг, его сероглазая королева, знали об этом все время.
Ламбертский дворец, Лондон, лето 1472
Это наше лето, наше время. Каждое утро я просыпаюсь, чтобы увидеть, как золотые солнечные лучи пробиваются сквозь стекла окна, выходящего на реку, и крадутся к лицу Ричарда, спящего в моей постели, как ребенок. Простыни сбиты в комок после ночи любви, красивое вышитое покрывало наполовину сползло с кровати на пол, огонь в камине почти превратился в пепел, но никто не смеет войти в комнату, пока мы не позовем: это наше лето.
Теперь я понимаю рабскую преданность Изабель Джорджу, страстную привязанность короля к королеве. Теперь я даже могу понять, почему мать королевы Жакетта умирает от горя после утраты человека, за которого она вышла замуж по любви. Я узнала, что значит любить мужчину, чьи желания совпадают с моими, чья страсть освободила меня, чье закаленное в битвах гибкое молодое тело лежит рядом со мной каждую ночь, принося мне радость; мое второе замужество совершенно изменило мою жизнь. Я имела мужа, но я никогда не была потрясена, возбуждена и опустошена. Я была женой, но не возлюбленной. Для Ричарда я стала женой и любовницей, советником и другом, партнером во всех делах, попутчиком, товарищем по оружию. С Ричардом я из девочки превратилась в женщину.
- Что слышно о разрешении? - лениво спрашиваю я однажды утром, когда он старательно целует меня, считая вслух. Он собирается досчитать до пятисот.
- Ты сбила меня, - жалуется он. - Какое разрешение?
- На нашу свадьбу. От папы.
- Ах, это - оно идет. Ты же знаешь, такие дела могут занять несколько месяцев. Я написал, и мне ответят. Я скажу тебе, когда получу его. На чем я остановился?
- Триста два, - напоминаю я.
Мягкие губы касаются моего соска.
- Триста три.
Мы проводим вместе каждую ночь. Когда Ричарду надо явиться ко двору, выехавшему на лето в Кент, он отбывает на рассвете с друзьями - Бракенбери, Ловеллом, Тирреллом и полудюжиной других - и возвращается в сумерках; так он успевает повидаться с королем и приехать ко мне домой. Он клянется, что мы никогда не расстанемся, даже на одну ночь. Я жду его в большой комнате для гостей Ламбертского дворца с ужином, сервированным на двоих, а он приходит усталый и пыльный с дороги, ест, пьет и рассказывает новости. Он говорит, что новый ребенок королевы умер, и она тиха и печальна. Говорят, что ее мать Жакетта умерла в тот же день; некоторые люди слышали плач русалки под башнями замка. Он крестится и тут же смеется над собой за глупое суеверие. Я под столом сжимаю кулак в знак против колдовства.
- Леди Риверс была замечательной женщиной, - признает он. - Когда я ребенком впервые увидел ее, она показалась мне самой страшной и самой красивой женщиной, которую я когда-либо видел. Но когда она признала меня своим родственником, когда Элизабет вышла замуж за Эдуарда, я стал любить ее и восхищаться ею. Она всегда была так добра к своим детям - и не только к ним, ко всем детям королевской семьи - и предана Эдуарду; она делала для него все, что могла.
- И все-таки она стала моим врагом, - отвечаю я. - Но я помню, что, когда я впервые увидела ее, она показалась мне замечательной. И ее дочь королева тоже.