Он сразу исчезает. Ни молнии, ни град уже не освещают безбрежного пространства, мы словно окружены черной стеной. И эта черная пустота пугает еще сильнее.
Я обнимаю Изабель.
- Мне больно, - жалобно говорит она. - Энни, мне очень больно. - вдруг ее лицо искажается, она цепляется за меня и громко стонет. - Я не притворяюсь. Энни, я не пытаюсь казаться больной. Мне действительно очень больно.
- Наверное, начались роды, - отвечаю я.
- Еще нет! Не надо! Еще слишком рано. Он не может родиться здесь. Не на корабле.
В отчаянии я смотрю на дверь. Ведь мама обязательно придет? Конечно, Маргарет не оставит нас, и придут другие дамы? Не может быть, чтобы мы с Изабель цеплялись здесь друг за друга, пока она рожает, и никто не помог бы нам.
- У меня есть пояс, - кричит она. - Пояс, благословенный для помощи при родах.
Наши сундуки погружены в трюм. В каюте нет ничего подходящего для родов, только корзинка со сменой белья.
- И мощи, и реликвии от паломников, - продолжает она. - В моей резной шкатулке. Они нужны мне, Энни. Принеси их для меня. Они меня защитят.
Новый приступ боли заставляет ее кричать и сжимать себя руками. Дверь распахивается, и с потоком воды и залпом града появляется мама.
- Леди Мать! Леди Мать!
- Я вижу, - холодно отвечает моя мать. Она поворачивается ко мне. - Беги на камбуз и скажи, что они должны зажечь огонь; нам нужна горячая вода и подогретый эль. Скажи им, это мой приказ. И спроси у них что-нибудь для нее, что можно закусить зубами; деревянную ложку, если нет ничего другого. И передай фрейлинам, чтобы несли все постельное белье, что у нас есть.
Большая волна подбрасывает корабль, и бросает нас от одной стены каюты к другой. Мама хватается за край кровати.
- Иди, - говорит она мне. - И возьми матроса, чтобы провел тебя по палубе. Чтобы тебя не смыло за борт.
После всех этих предупреждений я боюсь открыть дверь навстречу шторму и бушующему морю.
- Иди, - сурово повторяет мать.
Я беспомощно киваю, и выхожу из каюты. Палуба по колено залита водой, за каждой схлынувшей волной сразу накатывает новая; она обрушивается на нос, катится по палубе и стекает в море. Сколько таких ударов сможет выдержать корабль? Наверняка он скоро будет разбит. Передо мной возникает темный силуэт. Я хватаю человека за руку.
- Проведи меня в женскую каюту, а затем на камбуз, - я пытаюсь перекричать визг ветра.
- Нельзя, мы погибнем! - он отшатывается от меня.
- Ты отведешь меня в женскую каюту, а затем на камбуз! - кричу я ему. - Я приказываю тебе. Моя мать приказывает.
- Это ведьмин ветер, - зловеще говорит он. - Он приходит, когда на борту женщины. Когда женщина на борту умирает, она приносит ведьмин ветер.
Он отстраняется от меня, и вдруг внезапный крен корабля швыряет меня к борту. Я цепляюсь за перила, когда могучая волна поднимается за кормой, а затем обрушивается на нас. Она сбивает меня с ног, и только канат, захлестнувший мои руки, и платье, зацепившееся за крюк, спасают меня, но его уносит за борт. Я вижу его белое лицо в зеленой воде, когда его проносит мимо меня, он размахивает руками и ногами в поисках опоры, его рот беззвучно открывается и закрывается, как у рыбы. Он исчезает, а корабль содрогается под новым ударом.
- Человек за бортом! - кричу я.
Грохот шторма заглушает моя слабый голос. Я оглядываюсь. Все матросы заняты своим делом, никто не собирается помогать ему. Вода захлестывает мои колени. Я цепляюсь за перила и перегибаюсь за борт, но он ушел в черную бездну. Море поглотило его, не оставив и следа. Корабль валится в пропасть, и почти сразу накатывает следующая волна. Внезапная вспышка молнии указывает мне путь на камбуз, и, отцепив платье от крюка, спасшего мне жизнь, я бросаюсь к дверям.
Плита залита водой, комната наполнена дымом и паром, кастрюли гремят на своих крюках, наклоняясь то в одну сторону, то в другую, а повар намертво вцепился в стол.
- Зажги огонь, - я задыхаюсь. - Нам нужна горячая вода и эль.
Он смеется прямо мне в лицо.
- Вы сошли с ума! - говорит он, дико глядя на меня. - Мы идем ко дну, а вам понадобился горячий эль.
- Моя сестра рожает! Нам нужна горячая вода!
- Зачем? - он словно играет в вопросы и ответы. - Чтобы помочь ей родить корм для рыб? Ее ребенок утонет вместе с ней и со всеми нами.
- Я приказываю тебе! - говорю я сквозь зубы. - Я, Анна Невилл, дочь "Делателя королей", приказываю тебе!
- Ей придется обойтись без воды и без эля, - отвечает он, внезапно потеряв интерес.
Пока он говорит, поток воды врывается через дверь. Она водопадом низвергается вниз по лестнице и заливает плиту.
- Дай мне белье, - сдаюсь я. - Тряпки. Все, что угодно. И деревянную ложку.
Расставив ноги шире, он достает из-под стола корзину с белыми холстами. Из другого ящика он вытаскивает деревянную ложку, а из шкафа небольшую бутыль темного стекла.
- Бренди, - говорит он. - Можешь дать ей это. Выпей сама пару глотков, малютка горничная, может, будет веселее тонуть.
Я хватаю корзину и начинаю подниматься по ступенькам. Очередной толчок бросает меня вперед, я оказываюсь на палубе, мои руки заняты, и я мчусь к двери каюты, чтобы успеть до приходя следующей волны.
В каюте мать склоняется над стонущей Изабель. Я вваливаюсь внутрь и ногой захлопываю дверь, мать поднимает голову.
- Огонь на камбузе зажгут? - спрашивает она.
Я молча киваю. Корабль содрогается, и мы вздрагиваем вместе с ним.
- Садись, - говорит она. - Это займет много времени. У нас впереди долгая и тяжелая ночь.
* * *
Всю ночь я думаю только об одном: если мы пересечем это море, если переживем весь этот ужас, в конце пути нас ждет тихая пристань и надежный приют в Кале. Мы причалим к знакомой пристани, где нас ждут наши слуги с сухой одеждой и горячим питьем, они перенесут нас на берег, и быстро доставят в замок; там Изабель будет лежать в нашей спальне, придут повитухи, и мы сможем обвязать ее напряженный живот освященным поясом и приколоть на рубашку реликвии паломников.
Там, в своей спальне, она получит надлежащий уход, а я буду рядом с ней. В ее распоряжении будет не меньше полудюжины повитух и врачей, они все подготовят для ребенка: пеленки, колыбель, кормилицу, священника, чтобы благословить ребенка в момент его рождения и очистить комнату.
Пока Изабель дремлет, я сплю в кресле, а моя мать лежит вместе с ней. Иногда Изабель кричит, тогда мама встает и щупает ее твердый живот; Изабель плачет, потому что не может терпеть боль, а мать сжимает ее руки и говорит, что сейчас все пройдет. Тогда она успокаивается и, тихо всхлипывая, снова ложится на подушки. Шторм стихает, но все вокруг нас грохочет, на горизонте вспыхивают молнии, ударяя в море, тучи нависают так низко, что мы не можем разглядеть землю, хотя уже слышим, как волны разбиваются о французские скалы.
Приходит рассвет, но небо едва светлеет, волны накатывают одна за другой, словно море так и этак подкидывает нас в ладонях. Матросы пробираются на нос корабля, где сорвало парус, они обрезают канаты и сбрасывают его за борт. Повар разводит огонь на камбузе, и каждый получает кружку горячего грога; для Изабель и всех нас присылают подогретое вино. Три фрейлины вместе с моей сводной сестрой Маргарет приносят чистое белье для Изабель и убирают испачканные простыни. Изабель спит, пока боль не разбудит ее; но она так устала, что просыпается только от самых болезненных схваток. Она становится совсем безразличной от усталости и страдания. Я кладу руку ей на лоб и чувствую, что она вся горит, хотя лицо ее бледно; только на щеках пылают два красных пятна.
- Что с ней? - спрашиваю я Маргарет.
Она ничего не отвечает, только качает головой.
- Она больна? - шепчу я матери.
- Ребенок застрял, - говорит мама. - Как только мы причалим, сразу позовем повитуху.
Я бессмысленно смотрю на нее, даже не понимая, что она говорит.
- Ребенок застрял? Это плохо?
- Да, - прямо отвечает она. - Это плохо. Я уже видела такое, и это очень больно. Иди спроси у отца, когда мы прибудем в Кале.
Я снова выхожу из каюты. Теперь идет дождь, равномерный и сильный, он льет с темного неба; море пенится под кораблем и тянет нас вперед, хотя встречный ветер сильными порывами бьет в лицо. Отец стоит на палубе, рядом с капитаном и рулевым.
- Миледи Мать спрашивает, когда мы доберемся до Кале? - говорю я.
Он смотрит на меня, и я вижу, что он потрясен моим видом. Мой головной убор лежит в каюте, волосы растрепаны, платье порвано и окровавлено, я насквозь промокла и стою перед ним босая. И на лице у меня написано отчаяние: я всю ночь была рядом с сестрой, и понимаю, что она может умереть. Я не в состоянии что-то сделать для нее, разве только сходить на камбуз за водой и ложкой.
- Через час или два, - отвечает он. - Скоро. Как Изабель?
- Ей нужна повитуха.
- Она ее получит через час или два, - говорит он с теплой улыбкой. - Передай ей, что я даю слово. Она будет ужинать дома в нашем замке. И она получит лучших врачей Франции.
Его слова подбодрили меня, и я улыбаюсь в ответ.
- Приведи себя в порядок, - продолжает он. - Ты сестра королевы Англии. Обуйся и смени платье.
Я кланяюсь и ухожу в каюту.
Мы ждем. Это очень долгие два часа. Я отряхиваю платье; у меня нет сменной одежды, но я заплетаю косу и надеваю головной убор. Изабель стонет во сне и просыпается от боли. Наконец я слышу крик впередсмотрящего:
- Земля по носу! Кале!