Аким Ксенофонтович сосредоточенно слушал, опустив босые ноги на пол. Поначалу он поглядывал на своего молодого заместителя скептически, заполняя своим скептическим "гм-гм" каждую паузу, однако быстро проникся железной логикой вывода и, когда Иван умолк, воскликнул:
- Когда вы это успели?
- Ночью.
- Да тут на добрую неделю кропотливой работы, и то если знать основную идею!
- Ее-то я угадал.
- А как именно, простите?
- Мне помог четвертый закон Ньютона.
- Но у Ньютона только три закона… - растерянно проговорил Петрашевский.
- Так и я думал до недавнего времени.
Шеф погрозил пальцем:
- Не морочьте голову, Ваня.
После чего не мешкая включил экран видеофона. Когда глубина его налилась пульсирующей грозовой синью, Петрашевский нажал клавишу всеобщей связи и медленно, как показалось Суровцеву, чуть театрально произнес:
- Всем, всем, всем!.. Испытания Тобора возобновляются. Всех, имеющих отношение к экзамену, попрошу срочно собраться в сферозале.
Дав отбой, Аким Ксенофонтович подмигнул Суровцеву:
- Ну теперь ждите бури!
Он не ошибся. Иван не успел себя хоть чуть-чуть привести в порядок после ночных приключений, как на экране показалось нахмуренное лицо Коновницына.
- Что это значит, Аким Ксенофонтович? - спросил он. - Вы нарушаете наш договор.
- Выслушайте меня…
- Мы почти всю ночь общались, - раздраженно перебил Коновницын. - И хотя с трудом, но выработали единую точку зрения. Что же вы делаете?
- У нас появились новые данные, связанные с Тобором. Мы выяснили, почему вчера он вел себя так странно.
- С потолка они, что ли, свалились, новые данные? - резко перебил Коновницын.
Чем больше волновался Коновницын, тем спокойнее становился Петрашевский.
- Почему с потолка? В окно влетели, - ответил он, бросив при этом взгляд на выбитое стекло.
- Мне не до шуток.
- Я никогда в жизни не был так серьезен, Сергей Сергеевич, - покачал головой Петрашевский. - И советую поторопиться. А то все хорошие места в зале займут.
- Данные убедительные?
- Встретимся - расскажу.
- Вы хоть понимаете, Аким Ксенофонтович, какую ответственность берете на себя? - воскликнул Коновницын.
- Как не понимать.
- Еще вопрос: разве ваши сотрудники входили ночью в контакт с Тобором?
Петрашевский улыбнулся.
- Нет, конечно, - сказал он. - По положению любой контакт с белковой системой во время экзамена исключен.
- В таком случае какое значение могут иметь все ваши новые данные? Изъяны-то у Тобора остались.
- В том-то и дело, что нет. Сегодня перед нами должен предстать Тобор, которого вы, Сергей Сергеевич, не узнаете!..
Слушая торопливую перепалку двух корифеев биокибернетики, Суровцев представил себе, как в эти самые минуты на улицах, площадях, просеках, учебных полигонах, в лабораториях, библиотеках, аудиториях - по всей огромной территории, именуемой Зеленым городком, - собираются перед экранами инфоров группы возбужденных и недоумевающих людей.
Еще бы! Ведь сейчас в руках их двоих - судьба детища института, Тобора, которым городок жил и гордился не один год.
Когда экран погас, Петрашевский с кряхтеньем нагнулся и принялся шарить под диваном.
- Что вы ищете? - спросил Суровцев.
- Что, что… - проворчал Аким Ксенофонтович, продолжая искать на ощупь. - Где-то туфли тут были.
- Они на вас.
- А я не для себя, батенька. Не идти же вам босым; в самом деле. Да еще на такой представительный форум!
Иван опустил глаза и только тут вспомнил, что оставил обувь на берегу.
Петрашевский достал туфли, смахнул с них пыль и протянул Суровцеву:
- Быстренько надевайте. Да не спите, не спите, голубчик! Спать надо по ночам, а не шастать по тайге… Гм! Ну-ка, живо смойте кровь со щеки! Откуда она у вас?
- Веткой, наверно, оцарапал, когда на платформе мчался, - сказал Иван. Так и не пришлось ему отдохнуть…
- Постарайтесь принять пристойный вид. Не то вас, чего доброго, самого за космического пришельца примут.
Они вышли и заторопились к залу. Суровцев несколько раз оглядывался на стену осенней тайги, пока она не исчезла за поворотом аллеи.
Да, он полюбил тайгу за годы пребывания в Зеленом. И она отплатила ему тем же. Разве не тайге, не чистой ее речке обязан он нынешним своим открытием?..
Аким Ксенофонтович торопливо шагал рядом, отчужденный, погруженный в какие-то свои мысли. "Сильно сдал Аксен, - подумал Суровцев, посмотрев на его заострившиеся черты, - Трудно ему вчерашний день достался. Потруднее, наверное, чем всем остальным".
Сердце Ивана сжало сомнение. Петрашевский, не задумываясь, взял всю ответственность за возобновление испытаний на себя. Он поверил в расчеты Суровцева. А что, если они окажутся ошибочными и Тобор погибнет на первом же препятствии?..
Утренние аллеи становились с каждой минутой многолюдней. Все торопились в одну сторону.
К ним пробился альпинист, как всегда, розовощекий и подтянутый. Он поклонился Акиму Ксенофонтовичу и пожал руку Суровцеву.
- Медведь ты, Костя, - поморщился Иван, потрясая слипшимися пальцами.
- С кем поведешься, - откликнулся весело альпинист.
- Это с кем вы, собственно, водитесь? - полюбопытствовал Петрашевский.
- С Тобором, ясное дело! - сказал Костя.
Они вышли на аллею, ведущую к куполу.
- Отдохнул за ночь, Вано? - окликнул Суровцева кто-то из вестибулярников.
- Как сказать… - процедил тот, пожав плечами. Ему не хотелось ни с кем говорить, он и сам, подобно Тобору, чувствовал себя, словно студент перед решающим экзаменом.
Костя взял под руку приотставшего Суровцева и сказал вполголоса:
- Зря я, выходит, волновался, что экзамен Тобора приостановят.
- Выходит, зря, - согласился Иван.
У входа образовалась толпа, пришлось приостановиться.
- У меня есть идея, - сказал Костя, обращаясь к Петрашевскому и Суровцеву. - Давайте после испытания сразу махнем ко мне в гости?
- Поистине, вы фонтан идей, Константин Дмитриевич, - восхитился Петрашевский. - Что ж, я думаю, хорошее дело нет смысла откладывать. А вы как считаете, Иван Васильевич?
- Испытания еще не кончены, - буркнул Суровцев. - Чего загадывать?
- Поменьше волнений, коллега, - посоветовал Петрашевский и обратился к Косте: - Ну как, подумали о моем вчерашнем предложении?
Костя смутился.
- Не решил еще, Аким Ксенофонтович, - признался он. - Тут подумать надо, все обмозговать. А времени на ото маловато было - спал как убитый. Отдыхал на всю катушку…
При последних словах Кости Иван оживился.
- Отдыхал! - повторил он. - А знаешь, дружище, я должен поблагодарить тебя.
- За что?
- За то, что ты вчера подкинул мысль, которая здорово помогла мне. Весь вечер она торчала у меня в голове, как заноза.
- Не знаю, о чем ты.
- Разве не ты сказал под конец испытаний, что Тобору необходим отдых, как и человеку?
- Верно, верно, припоминаю, - подтвердил Аким Ксенофонтович. - Именно Константин Дмитриевич высказал эту мысль первым, хотя, возможно, и не сознавал всей ее ценности.
Костя переводил взгляд с одного на другого: уж не разыгрывают ли? Однако лица его собеседников были серьезны.
- А что дает эта мысль? - спросил он.
- Потом, Костя, потом, - нетерпеливо произнес Суровцев, протискиваясь наконец в дверь.
Едва Иван глянул на экран, у него отлегло от сердца: бег Тобора был обычным - упругим, резвым, размашистым. Бег, представляющий собой непрерывную цепь прыжков, и каждый из них производился в точном соответствии со сложной и тонкой легкоатлетической наукой, которая впитала в себя все достижения спортсменов - с древнейших времен до наших…
"Интересно, сколько при такой скорости остается Тобору до первого препятствия?" - подумал Суровцев. Он хотел было вытащить калькулятор, чтобы прикинуть, но Петрашевский угадал его мысль и сказал:
- Думаю, до болота ему бежать минут десять, никак не меньше.
Те, кто слышал утренний разговор Петрашевского с Коновницыным, нет-нет да и поглядывали на директора проекта "Тобор", ожидая разъяснений.
Каждого, конечно, интересовало: чем объяснить быструю метаморфозу Тобора? Куда девались его вялость, замедленность в движениях, которые вчера так взволновали все"? Каким образом вновь обрел он обычную свою форму? Даже на травмированное вчера щупальце Тобор теперь почти не припадал.
Петрашевский кашлянул.
- Нашему коллеге, Ивану Васильевичу Суровцеву, - сказал он, - минувшей ночью удалось сделать важное научное открытие. Думаю, оно будет иметь далеко идущие последствия и заставит нас заново пересмотреть всю систему подготовки белковых…
Взгляды обратились к Суровцеву.