Я теперь учился наносить удары и уходить от них, стрелять — и передо мной вставали знакомые лица, управляющий на Эль-Касри, охранники. Враги. У меня теперь были враги, и учиться имело смысл.
Так же важна была и теория — за каждым ее разделом вставала конкретная практическая ситуация, пережитая или воображаемая... где мне придется действовать по-настоящему.
Но я словно забыл обо всем этом. Все это ушло... это прошлое. Я знал только теоретически, что навыки эти пригодятся мне в будущем, уже очень скоро. На самом деле ничто не имело значения... только Ада. Ее губы. Ее руки. Ее мантра, запах ее кожи.
Если бы Валтэн не ругал меня, я бы и вовсе бросил занятия. Меня только и подстегивала необходимость каждую неделю перед ним отчитываться — он спрашивал, сколько я выучил, просматривал задачи. В конце концов и он стал замечать, что со мной что-то неладно.
— По-моему, с тобой что-то происходит, а? — спросил он, когда я в пятнадцатый раз не смог сосредоточиться и пропустил его удар. Я пожал плечами.
— Не знаю.
Валтэн долго и внимательно смотрел на меня, потом сказал:
— Ну как знаешь...
Я ничего не сказал ему об Аделаиде. И никому не говорил. Это было легко — с Марком и его семьей мы почти не встречались, я отговаривался тем, что очень уж занят учебой. Друзей у меня пока так и не появилось. Может, если бы не Ада, я дружил бы с Оливией. Познакомился бы с ее мужем... А так — зачем?
Переводчика найти оказалось совсем не трудно. Стоило только заняться... Я это сделал, не выходя из квартиры.
В Сети, оказывается, целая система есть для тех, кто пишет что-либо. Как я уже говорил, профессионалов здесь очень мало. Но вот написал человек роман, он совершенно спокойно его отправляет в сеть на проверку Информационной Службы. В этой службе работают очень многие, например, пенсионеры или женщины с маленькими детьми, просматривают тексты, насколько они грамотны, ну и чтобы не содержали, к примеру, порнографии. Потом роман этот выставляется в общем доступе под соответствующей рубрикой (а рубрики очень детализированные, так что в каждой не так уж много произведений). Ну, аннотация там, реклама... Любой желающий может теперь роман получить и на микропленке.
К слову, так же определяются профессиональные писатели. Проводится ежегодный конкурс среди читателей и среди редакторов, определяются несколько лучших произведений, и их авторы получают гонорар — такой, которого хватит года на три нормальной жизни. Вот и профессионалы... Все остальные на Квирине пишут бесплатно и в основном выполняют работу рутинную, не требующую большого умственного напряжения, например, пилота-транспортника.
Точно такая же ситуация, как выяснилось, и у переводчиков. Я специально выбрал рубрику «Стихотворные переводы», а в ней — язык лервени. И надо же, оказалось, что с нашего языка на Квирине пять человек переводят! Я выбрал одного из них, просто потому, что его переводы показались мне уж очень талантливыми, звали его Ниро Калланос, я тут же ему позвонил. Это оказался пожилой уже эстарг, пенсионер. Сейчас он работал в той же информационной службе, в редакции переводов, и переводил с семи галактических языков, в том числе, с трех анзорских. Я робко представился и изложил суть дела. Калланос пришел в восторг.
— Так неужели вы вот прямо с Анзоры? Даже не верится!
— А вы были у нас? — поинтересовался я. Калланос произнес на лервени, подбирая слова, но довольно свободно.
— Я был на Анзоре лет тридцать назад. Я был в Лервене. В составе этнографической экспедиции. Послушайте, Ландзо, мы должны с вами встретиться...
И я приехал к Калланосу. Мы пили с ним орсагонский чай (напиток этот похож на что угодно, только не на чай. Единственное, что его роднит с чаем — он тоже пьется горячим. Впрочем, это было вкусно).