РЫБАЧИЙ КОСТЕР
Сошло половодье. Чуть-чуть посветлела вода, и чебак с подлещиком пошли на приманку. На берегах озер затеплились рыбачьи костры.
Несколько дней подряд дул теплый ветер, донося горьковатый запах полыни с далеких степей. Ветер озоровал, трепал косы берез, пенил озерную воду и звал за собой в дальний путь.
Обдутые ветром, обмытые дождями и ливнями от каждого полустанка расходятся в разные стороны дорожки. Одни ведут на озера, к глухим моховым болотам, где пьяно пахнет багульником и кассандрой, к глубоким торфяным разрезам с кружевами зеленой ряски. Есть тропки еле приметные. Эти уводят в далекие горы, где на берегу порожистой речки прячется в тени покосившийся балаганчик.
Осеннее ненастье смыло следы на тропинках, укрыло жухлым листом, а свежая мурава совсем спряталась от взора. И если не знаешь тайных примет, не попасть в заветное место. Чем зорче твой взгляд, тем больше примет остается в памяти. Вот сломанная молнией старая береза, вывернутая бурей сосна. Отсюда нужно свернуть к виднеющейся вдали горе. А там, от каменных палаток, спуститься в ложок и, перейдя ручей, свернуть в мокрый ельник…
Так, восстанавливая в памяти путь, добираюсь до небольшого озера, заросшего по берегам белой ольхой и черемухой.
Перо-поплавок чуть колыхнулся, пошел в сторону, начал медленно тонуть. Вновь появился и вдруг быстро нырнул под воду. Легкая подсечка - и по натянувшейся леске чувствуешь: есть! Вот он, отливающий серебром, лещ!
Нехитрая снасть - удочка. И хотя за последнее время она претерпела большие качественные изменения, принцип ее остался таким же, как и тысячу лет назад. Когда-то, наверно, сидел на этом берегу человек, одетый в звериные шкуры, и, положив каменный топор рядом, с таким же азартом, как я сейчас, следил за поплавком…
Около костра тепло и уютно. Запах дыма смешивается с ароматом ухи. Медленно надвигается ночь. Рядом в сумеречной мгле тихо плещет озеро. От него к кустам ползет белая туманная дымка. Смолкли лягушки. С дальнего болота доносятся крики журавлей. Приветствуя наступающую ночь, залился певчий дрозд. И откуда только у этой птахи берутся такие чарующие звуки? Недаром он первый соперник соловья, а порой и превосходит его в мастерстве. Но сон сморил и дрозда. Тихая ночь накрыла землю, растворив в темноте очертания окружающих деревьев.
Завтра с рассветом я снова переживу незабываемые минуты рыбачьего счастья, поеживаясь от холодка, увижу, как проснется солнце.
ШМЕЛЬ
Толстый мохнатый шмель с легким гудением сновал над землей, перелетал с места на место, озабоченно обследовал сухие былинки бурьяна. Покружился вокруг меня и опустился на руку. Я стряхнул его, и он, упав на землю, беспомощно закружился. С трудом перевернулся, почистил лапками крылья и, недовольно гудя, улетел прочь.
Шмель улетел, а у меня осталось чувство, словно я выпроводил за порог пришедшего ко мне гостя.
ЧИБИСЫ
Над кромкой пашни, примыкающей к залитому вешней водой лугу, вьются чибисы. Взмывают над головой, настойчиво выспрашивают: "Чьи вы? Чьи вы?" Не эти ли птицы породили бунинские строки:
…Кто, пугая чуткого коня,
В тишине из синей дали кличет
Человечьим голосом меня?
Иной раз станет не по себе от птичьих расспросов, и поскорее уйдешь подальше.
ЛЕТУЧАЯ МЫШЬ
С востока бесшумно подкралась ночь. Вначале она стерла земные краски, потушила зо́рю и, когда все кругом погрузилось во мглу, зажгла в небе светлячки звезд.
Где-то над головой, привлеченный светом костра, прохоркал вальдшнеп, и снова все стихло, только легкий треск костра нарушал ночную тишину.
Неожиданно в отблесках огня замелькала над поляной летучая мышь. Она проносилась, словно тень лесного духа, загадочная и молчаливая. А мне стало веселее и не так одиноко коротать ночь у костра - рядом было живое существо.
СЕСТРЫ
На клюквенном болоте, окружающем Шитовское озеро, есть в одном месте старая елань. Часть бревен ушла в жидкое торфяное месиво, другая сгнила и превращается в труху, стоит только поставить на нее ногу.
К елани близко подходит сухая гривка, поросшая ельником, и на самом ее углу торчит большой, зеленый от мха, пень. Пень как пень, трухлявый и старый. Но растут на нем две березки, две белоствольные сестры. Плотно прижавшись, они, как вьюнки, обвили друг друга и оттого стоят крепко, споря с бурей и ветром.
БУРУНДУК
Из-под большого серого камня, стоящего на вершине Мотаихи, вылез на свет полосатый бурундук. Кончилась зимняя спячка, и зверек, пригретый солнцем, блаженно щурится, приводя в порядок пеструю шубку. Почти неуловимыми движениями лапок разглаживает хвост, умывается, как кошка.
Услышав мои шаги, бурундук метнулся к дереву. Здесь, чувствуя себя в безопасности, запрыгал по ветке, громко заурчал, то ли дразня, то ли приветствуя незваного гостя.
Невзрачен зверек, а встреча с ним всегда оставляет чувство радости, как будто после долгой разлуки увидел старого друга.
ЛЕСНОЙ ХОР
Теплый ветер и солнце согнали снег, превратили его в ручьи, до краев наполнившие овраги и балки.
Летом я ни за что не почерпну дождевую воду из колеи лесного проселка, а весной с удовольствием утоляю жажду. Талая вода в лесу прозрачна и холодна. Вот и сейчас я склонился над лужицей, собираясь набрать полную пригоршню чудесной влаги. Склонился да так и замер. С вершины сосны раздалась нежная песенка зяблика. Вскоре одному запевале откликнулся другой, третий. И вот уже лес звенит от птичьего пения. В лесной хор вступают зарянки и горихвостки, совсем по-человечьи вызывает чечевица какого-то Витю.
Напившись, я присел на пень, а вокруг свистели, звенели и трещали птицы, славя солнце и воду, дающие жизнь на земле.
ПРОПАВШАЯ РЕЧКА
Маленькая речка Медянка, получившая свое имя за желтый песок, покрывающий ее дно, неожиданно высохла. Еще недавно неторопливо текла она в густом ельнике, где пахло сыростью и грибами. Сейчас на этом месте сплошная вырубка, поросшая буйным иван-чаем.
Пройдет много лет, пока на вырубке вырастут осины и березы. И только после этого ель, боящаяся в юности холода и солнцепека, начнет поселяться на старом месте.
Через много десятилетий ель вытеснит светолюбивые осину с березой и останется одна. На месте теперешней вырубки вновь зашумит ельник. И только тогда снова забьет из-под земли источник, что звался когда-то Медянкой. Но утолять жажду из него будут твои внуки.
Весеннее зеркало.
БЕРЕНДЕЕВ РОДНИК
У подножия Березовой горы когда-то вздыбилась гранитная глыба. Встала и замерла на многие тысячелетия, охраняя маленький родничок, поблескивающий в ее тени. Я зову его Берендеевым за необыкновенную прозрачность и свежесть. Один глоток снимает усталость, словно испил сказочной Живой воды.
Однажды возле родника появились следы лося. Видно, лесному великану пришлась по сердцу прозрачная вода.
Мы встретились случайно. Заслышав шаги, зверь вскинул голову и уставился на меня большими темными глазами. Был он старый, худой, с выпирающими ребрами. На его левой лопатке темнела незажившая рана, облепленная мошкой и оводами. Лось мотал головой, пытаясь отогнать кровопийц, и кожа вокруг раны мелко дрожала от боли. Несколько секунд лось смотрел на меня, и с его губ с тихим звоном стекали в родник капли воды.
Я очень хотел пить, но, чтобы не мешать зверю, попятился и ушел.
После этого я много раз встречал возле родника следы лося. Но вот уже второй год он не дает о себе знать. Переселился ли из окрестных лесов, ставших очень шумными, не знаю. Только с его исчезновением природа лишилась чего-то очень красивого и неповторимого.