- А-а... - Юрко хлопнул себя по лбу, - кажется, я знаю, кто это! Жена дядьки Захара из нашего села. Кофта еще у нее розовая, хорошая кофта, у немцев купила.
- Глупости, - возразила Валявская, - не розовая у нее кофта, а голубая. Синяя косынка и голубая кофта. Посидела немного с паном Палкивым, села на велосипед и уехала.
- Куда?
- А тебе зачем?
- Так дядя же исчез!
- Вернется... - Валявская еще раз понюхала сало, подняла взгляд на Штуня и велела: - Иди уже, а то и так с тобой заболталась. - Валявская бесцеремонно закрыла перед ним дверь, но Юрко не обиделся. Постоял немного, раздумывая, нельзя ли как-то перехватить Бобренка с Толкуновым, когда станут выходить из дома, но все же отказался от этой идеи. Ведь он знал телефон Карего и немедленно воспользовался этим. Ответил адъютант, начал выпытывать, откуда и зачем, но, сообразив, кто звонит, связал Штуня с полковником.
- Спасибо, - поблагодарил тот, выслушав внимательно. - Очень ценная информация.
- Что мне делать?
- Как условились.
Штунь положил трубку, немного разочарованный. Надеялся, что его привлекут к розыску женщины в голубой кофте, а тут - "как условились"... Сопел от огорчения и не знал, что Карий в это время приказывал адъютанту:
- Немедленно поставьте в известность комендатуру города, органы государственной безопасности и милицию. Разыскивается женщина лет под сорок, красивая, в синей косынке и голубой кофте, ездит на женском никелированном велосипеде. Если увидят такую, пусть немедленно сообщат нам. Женщину не задерживать, ограничиться наблюдением.
9
Гаркуша лежал в гамаке и смотрел, как Федор подшивает к гимнастерке накрахмаленный льняной подворотничок.
- А ты пижон, Федор, - заметил Гаркуша лениво и плюнул на пожелтевшую траву.
- Не пижон, а аккуратист, - возразил Федор, не отрываясь от работы.
- Пойдешь к рыжей?
- Пойду.
- А я позволил?
- Позволишь.
- А если нет?
- Все равно пойду.
Гаркуша приподнялся в гамаке.
- Ну ты, - прошипел с угрозой, - мальчишка! Кто тут старший? Разотру и не замечу!
- Не надо, - равнодушно ответил Федор. - Не кипятись и выпусти пар.
- Все словно взбесились: вчера Палкив, сегодня ты...
- Прошу меня с тем старым чмуром не равнять.
- А что остается?
- Неужели, думаешь, мне собственной головы не жаль?
- Не у каждого она варит.
- Но ведь у тебя было время убедиться!
- Да было, - как-то сразу остыл Гаркуша.
- Нам с людьми сходиться надо, - назидательно сказал Федор. - Что без них сделаем? А Людка в офицерской столовой обретается - кто про сто двадцать седьмую дивизию болтнул?
- Приятное с полезным, - хохотнул Гаркуша. - А она девка аппетитная, передавай привет. Хорошо бы встретиться на днях, пусть пригласит подругу. И как ты их зауздываешь?
- Хочешь, познакомлю с одной?
Гаркуша чуть не засопел, предвкушая удовольствие, но осторожность взяла верх:
- В другой раз. Нам вдвоем разлагаться негоже, опасно, скажу я тебе.
- Один спит, другой сторожит.
- Лучше не скажешь.
- Скорее бы кончить тут.
- Тут кончим, в другое место бросят.
- Да, влипли мы с тобой.
- Гитлер новое оружие обещает.
- Единственная надежда. Но посмотришь, какая тут силища прет, жутко делается.
- Да брось. Я эту силу собственными руками уничтожу.
Федор посмотрел на жилистые и сильные руки Гаркуши - такие могут горло перервать. Но что такое руки? Сказал, искоса поглядывая на шефа:
- Нам с тобой пути назад отрезаны. Ты, говорят, в зондеркоманде на Кубани баловался, а я был полицаем на Волыни. Если бы не акции! - вздохнул. - Мы под Луцком два села сожгли и постреляли - считать не хочется. Знать бы... Ну, какого черта в полицию сунулся?
- У меня с большевиками свои счеты. - Гаркуша закатал рукава гимнастерки и сжал тяжелый кулак. - Они у батьки землю забрали, мироедами нас обозвали, можно это простить? Спрашиваю тебя, можно?
- А я земли не имел и не нюхал, - беззаботно усмехнулся Федор. - На фиг мне земля, лишь бы жизнь веселая. Я за веселую жизнь и убить могу.
- Дурак! - свирепо выдохнул Гаркуша. - Земля - то власть, а власть - превыше всего.
- Я в эту землю скольких положил!.. "Та-та-та-та". - Он показал, как скашивал автоматными очередями. Вдруг умолк, лицо стало серьезным. Спросил: - Сколько танков на Самбор прошло?
- Зачем тебе?
- А ты не придуривайся, скоро в Карпатах фронт прорвут, а там - Европа.
- Вот ты о чем!
- Как фронт назад перейдешь?
- Мы с тобой сколько переходили?
- Дважды.
- И в третий раз перейдем.
- А если нет?
- Что же ты предлагаешь?
Федор отложил гимнастерку, сказал рассудительно:
- Что, если нам, товарищ майор, и тех, и других в дураках оставить?
- Как?
- Немцам - амба, документы у нас пристойные, скоро война кончится...
Гаркуша задумался, видно, подобные мысли и ему не давали покоя.
- Нет, - сказал наконец резко, - еще не все потеряно, и большевиков в Европе остановят. Точно остановят, и я, пока могу, буду способствовать этому. И тебе не советую иначе, - пригрозил он, - а то знаешь...
- Да знаю, - отмахнулся Федор. - Я для нашей с вами общей пользы - о перспективе, так сказать, забочусь.
- Пока не все потеряно, - подвел итог Гаркуша, - должны биться.
- Так бьемся же!
Гаркуша взглянул на свежий подворотничок, подшитый Федором, губы его скривились в усмешке.
- Сегодня вечером особенно!
- Сегодня - профилактика.
- А завтра пойдешь...
- В Залещицкий лес? - не смог скрыть неудовольствия Федор.
- Нет, завтра к пани Грыжовской.
- Не хочется мне туда подаваться, и ведь тайник в лесу, наверно, заполнен.
- Никуда не денется.
- Машинист на горячем месте, информация у него всегда свежая.
- Завтра передадим городскую. Все в один котел тоже ни к чему, пусть начальство думает: у нас нелегко... В одной шифровке все новости сообщим, что потом передавать?
- Будет день, будет и пища.
- Завтра днем пойдешь к пани Грыжовской, - приказал строго Гаркуша. - И смотри, будь начеку.
- Наша пани любому мужику сто очков вперед даст! - с оптимизмом воскликнул Федор.
- Пани серьезная, - согласился Гаркуша. - Скажешь ей, что на той неделе в эфир выходить будем через день - поток информации растет.
Федор почесал затылок.
- Залещицкий лес беспокоит меня, - признался он. - Далеко, и связь ненадежная.
- Что предлагаешь?
- Нет предложений.
- А если нет, чего скулишь?
- Удивительно, знаете ведь, на что я способен, а такие слова... Гавкаю, скулить давно разучился.
- А ты не гавкай, а подгавкивай. Начальству это нравится.
Федор взглянул на Гаркушу так, что можно было понять: их мысли по поводу начальства не совсем совпадают. Но спорить не стал. Сказал только, будто и некстати:
- Не дает мне покоя тот шофер...
- Пожалел?
- Тоже скажете... Просто вроде занозы.
- Ничего, - махнул рукой Гаркуша, - на бандеровскую группу спишут, и концы в воду. Вот что, - насупился он, - пойдешь в Залещицкий лес, осмотрись там как следует. Осторожно, потихонечку, за болотцем большую поляну обойди: если энкавэдистская засада, обязательно заметишь.
- Заметишь!.. - покачал головой Федор. - Помните, когда фронт под Житомиром переходили?..
- Сами виноваты, недоглядели, - возразил Гаркуша. - Слава богу, обошлось.
Федор невольно пощупал рубец на левом боку, зябко поежился: немного левее - и лежать бы где-то под соснами на берегу Тетерева.
- Да, недоглядели, - согласился он и подумал, что это - урок на будущее.
10
Старший лейтенант Павлов в сопровождении двух солдат с автоматами шел по улице Пелчевской.
Народу на улице мало, редкие прохожие почтительно уступали дорогу патрулю, некоторые (Павлов замечал это) заранее переходили на другую сторону улицы. У старшего лейтенанта иногда даже возникало желание подозвать такого беглеца и проверить документы, но он помнил инструкции коменданта города о вежливости и лояльности в обращении с гражданским населением, напуганным фашистской оккупацией.
Из переулка вышли двое офицеров, один с желтым чемоданом. Павлов остановил их. Проверяя документы, с удовлетворением заметил, как выступили из-за спины солдаты с красными повязками на руках.
Хорошие парни, тот, что справа, сержант, полковой разведчик, на его счету не один "язык", и на него можно положиться, как на каменную гору. Другой, правда, совсем еще зеленый, только-только научился стрелять, но, видно, толковый, вон как повторяет движения старшего товарища, положил руку на приклад ППШ, приготовил оружие.
Павлов внимательно просмотрел офицерские книжки, командировочные распоряжения и возвратил документы: все в порядке, можно идти дальше.
Офицеры откозыряли и отправились своей дорогой, спокойно, не оглядываясь, и у Павлова отлегло от сердца.
Мимо патруля, громыхая, проехал трамвай. Трамваи ходили редко, но в это время были почти пустые.
Следом за трамваем проехал пароконный воз, запряженный одним битюгом, воз с горой нагрузили мешками, но конь тянул его легко, будто совсем не чувствовал тяжести.
Павлов с завистью глядел на лошадь. Не битюг, а трактор, его бы в их леспромхоз под Минусинском, вот потаскал бы бревна...