- Вот так, сейчас? - усомнился Бобренок и обвел взглядом пустую комнату.
- Собираюсь поступать, - уточнила она.
Толкунов тем временем подошел к окну, выглянул. Отсюда просматривалась вся улица, и если девушка заметила что-то... Спросил:
- А соседи у вас кто?
- Пан Палкив с племянником. Фактически сам пан Палкив, ведь племянник только вчера из села приехал. А слева - старая пани Валявская, бывшая владелица дома.
- У этого Палкива, - начал осторожно зондировать, почву Бобренок, - еще никто не расквартирован? Офицеры или гражданские?
- В нашем доме пока никого не поселили.
- А нам говорили, что у Палкива кто-то живет.
- Нет, - возразила девушка, - тетка у него недавно умерла, еще, правда, при немцах, а пан Палкив совсем недавно появился, даже на похороны не успел. И никто к нему не ходит, вот только хлопец из села прибыл. Я так понимаю, пан в трауре по тетке, значит, печалится и никого не хочет видеть.
Информация была довольно исчерпывающей, и Бобренок направился к выходу, а Толкунов спросил у девушки:
- Вы в окно часто смотрите?
Видно, вопрос удивил ее, так как ответила растерянно:
- Вообще, да... Но для чего вам?
- Может, видели: пан Палкив встречается с кем-нибудь на улице? Или ожидал тут его кто?
- Нет, пан такой солидный, важный даже. - Девушка улыбнулась весело, не очень-то одобряя неприступность своего соседа. - Ходит, будто жердь проглотил.
Толкунов вздохнул и последовал за майором, однако девушка остановила их.
- Когда же... - спросила она смущенно, - когда ожидать ваших офицеров?
Бобренок вдруг понял, что вводить в заблуждение эту наивную девушку негоже, решил сегодня же связаться с комендатурой и пообещал уверенно:
- Завтра или послезавтра.
Не успел майор постучать в дверь Валявской, только поднял руку, как она распахнулась и полная, седая и непричесанная женщина появилась на пороге, заслонила своим тучным телом вход в квартиру и спросила коротко и отрывисто:
- Кто?
- Из военной комендатуры, - так же коротко ответил Бобренок.
- В чем дело?
- Расквартировываем людей.
- Я занимаю одну комнату.
- Прошу извинить, - коснулся козырька майор. - А ваши соседи?
- У них и спрашивайте! - Старуха с грохотом захлопнула дверь под самым носом у офицеров, но Бобренок был уверен, что не ушла, а стояла в передней, ожидая, как среагируют на ее выходку военные.
Майор переглянулся с Толкуновым и нарочно громко рассмеялся:
- Ну и ну! - сказал так, чтоб старуха услышала: - Потопали, капитан, дальше, должны поселить еще пятерых. - И направились к дверям Палкива, уверенные, что Валявская подглядывает за ними в замочную скважину.
Штунь открыл им и невольно потянулся к майору, но Бобренок остановил его предостерегающим жестом и спросил:
- Кажется, эта квартира двухкомнатная?
- Точно.
- Можно посмотреть?
Когда замок щелкнул за ними, Бобренок похлопал Юрка по плечу и, приглушив голос, сказал:
- Сейчас мы поднимемся на третий этаж. Учти, тебе стоит установить контакт с Валявской. Бывшая владелица дома, однокомнатная квартира напротив. Хитрая старуха и, вероятно, кое-что знает. Приблизительно через час пойдешь устраиваться на работу. Зайдешь на кондитерскую фабрику, там тебе, конечно, откажут: пока что нет сырья, да и немцы вывели из строя машины. Потом поедешь на паровозовагоноремонтный завод. Знаешь где?
- Какой же львовянин его не знает?
- Начальник отдела кадров предупрежден. Тебя зачислят учеником слесаря.
- Но ведь я же никогда...
- Учеником, ясно?
- Да.
- Работай, как все. Старательно, да поглядывай вокруг внимательно.
- Понятно.
- Будешь по городу идти, тоже присматривайся. Если увидишь "хвост", не обращай внимания. Вечером позвонишь.
- Позвоню.
Бобренок шумно открыл дверь и сказал Толкунову громко, чтобы пани Валявская обязательно услышала:
- Здесь можно двоих поселить.
- Да, квартира удобная, - согласился капитан, и они стали подниматься на третий этаж.
Штунь подождал несколько минут, потом с деловым видом постучал к Валявской.
- Кто? - услышал он из-за дверей.
- Ваш новый сосед.
Женщина, помолчав немного, открыла. Однако в квартиру не впустила.
- Так что надо? - спросила она, внимательно разглядывая юношу.
- Не смогла бы пани одолжить мне утюг?
Валявская помахала у него под носом толстым, словно обрубленным пальцем с черным полумесяцем ногтя.
- Много вас тут... - бросила она презрительно и попятилась с явным намерением закрыть дверь. Но внезапно ей в голову пришла какая-то мысль. Бросив на Юрка быстрый взгляд, сказала: - Я видела, ты мешок привез. С чем?
- Продуктов мама дала.
- Каких?
- Сала немного, хлеба, картошки...
Валявская с шумом втянула в себя воздух, словно почуяла уже запах сала, и заявила твердо:
- Принесешь десяток картофелин, тогда получишь утюг на десять минут.
- Вы хотите?.. - смутился юноша.
- Уши у тебя есть? Утюг электрический и портится, должно же быть мне какое-то возмещение.
- Принесу... - переступил с ноги на ногу Юрко.
- Что же ты стоишь?
- А утюг?
- Раньше картошку.
- Минутку...
Юрко взял десяток картофелин еще из запасов Сороки. Валявская стояла в дверях и смотрела, что несет сосед на газете, перещупала каждую картофелину, бурча:
- Отобрал самые маленькие.
- Имейте совесть, пани.
- Ну, хорошо, заходи. - Она отступила, пропуская его, и указала на антресоли в передней: - Там утюг, достань. - Принесла табуретку, хотела подставить юноше, но, видно, передумала, потому что, кряхтя, полезла сама.
- Я достану... - попытался остановить ее Юрко, однако старуха лишь отмахнулась. Долго копалась, перебирая какие-то вещи, и наконец вытащила утюг. - Если задержишь больше четверти часа, - предупредила она, - еще десяток бульб.
- Побойтесь бога...
- Я-то боюсь, а вот люди совсем обнаглели.
Юрко взял утюг, но не ушел. Подал Валявской руку, помогая слезть. Это, вероятно, ей понравилось, так как она немного смягчилась и спросила:
- Ты как, надолго?
- Хочу пойти работать.
- Куда?
- А на завод.
- Дядя устроит?
- Что-то второй день его нет...
- Вернется.
- Но я волнуюсь.
- Ну, хорошо, - подтолкнула его старуха к двери, - иди, а то мне некогда тут тары-бары разводить.
Юрко поставил утюг на перевернутую тарелку и задумчиво следил, как нагревается. Гладить нечего было, имел лишь одну рубашку и белье на себе. Поплевал на палец, коснулся раскаленного железа. Зашипело. Подумал: ну, чего добился от старой карги? Ничего... Хитрая проныра, жадная и недоверчивая...
Выключил утюг, дождался, пока немного остынет, прихватил кусочек сала и пошел к Валявской. Старуха, едва приоткрыв дверь, протянула руку за утюгом, но Штунь показал ей лежащее на ладони сало и сказал:
- Прошу вас, пани, угощайтесь.
Старуха распахнула дверь, взглянула с сомнением и спросила:
- Мне?
- Угощайтесь, говорю.
- А чего это ты такой добрый?
- Ведь у меня еще есть.
- Ну и дурень. Тут не село, а большой город, на всех не наберешься. Себя знай, никто о тебе не позаботится.
Штунь в душе не совсем согласился с Валявской, но возражать не стал. Кивнул в знак согласия и спросил:
- А дядя мой и раньше вот так пропадал?
- Не беспокойся, никуда не денется.
- Все же тревожно как-то, говорят, в городе банды...
Валявская понюхала сало с явным удовольствием, видно, этот приятный запах настроил ее благодушно, потому что, понюхав еще раз, ответила:
- Загулял, наверное, пан Палкив. Мужчина он еще не старый и видный!
- Куда ему! - махнул рукой хлопец. - За сорок...
- Ты, парень, в сорок совсем по-другому будешь говорить.
- Не думаю.
- Молодые все такие самоуверенные... - вздохнула Валявская.
- А дядя вам ничего не сообщал?
- Кавалерские дела у него... Завел твой дядюшка славную молодицу...
- А-а, не верю...
- Сама видела: красивая и на велосипеде ездит.
- Может, они просто случайно встретились.
- Э-э, нет, меня не проведешь. Ничего еще молодица, лет под сорок. Они трижды в скверике на одной скамейке сидели, вот тебе и случайность...
- Почему бы и нет?
- Это у вас в селе хлоп с хлопом трижды в день здоровается, а тут всю жизнь проживешь и родную мать не встретишь.
- Но ведь мой дядя такой рассудительный!..
- Ты меня слушай, молодичка и в самом деле славная, смотри, как бы его совсем не обкрутила. Да уж, видно, поздно, - засмеялась она злорадно. - Так говоришь, второй день пропадает?
- Второй.
- И богатая, видать, молодица, - завистливо вздохнула старуха. - Велосипед-то какой у нее, весь блестит, с причиндалами всякими. Везет же людям!
- Красивая она, значит?
- И одета хорошо. Синяя косынка и кофта вязаная. Чистая шерсть.
- Неужто и это заметили?
- Я чистую шерсть за полкилометра разгляжу.
- И видели, как дядя разговаривал с этой женщиной?
- Хитрые они... - покачала своим коротким пальцем пани Валявская. - Но меня вокруг пальца не обведешь. - Палец ее застыл в воздухе, словно символизируя убежденность старухи. - Сидят, вроде чужие, но переглядываются, будто голубки, и пан Палкив что-то передал ей.