Из "виллиса" выскочили трое: капитан, майор и водитель-ефрейтор. Ипполитов оглянулся - на шоссе за ними было чисто. Он спрыгнул с седла и закричал:
- Засада! Там бандеровская засада! Осторожнее!
Толкунов был уже рядом.
- Спокойно. Кто вы и откуда? Предъявите документы.
Бобренок обошел мотоцикл сзади. Виктор, подняв автомат, стал возле коляски.
- Я - майор Таврин, из контрразведки армии... Со мной младший лейтенант Сулова. - Ипполитов распахнул полы плаща так, чтобы видна была Звезда Героя Советского Союза. - А вы?.. Чья машина?
- Предъявите документы, - повторил Толкунов, но, увидев Звезду, смягчился. - Прошу ваши документы.
- Пожалуйста. - Ипполитов достал из кармана документы, но отдал их Бобренку - старшему но званию.
"Майор Таврин, - прочитал Бобренок в удостоверении личности. - Петр Иванович, заместитель начальника ОКР Смерша армии... Удостоверение Героя Советского Союза". Ого! Выходит, соседи и коллеги. Что он делает здесь? Командирован в Москву? Стало быть, направляется в Сарны на аэродром?
- Я заезжал по личному делу в... - словно угадав мысли Бобренка, пояснил Ипполитов и назвал город, который уже упоминал в разговоре с Шалалаем. - Едем в Сарны, только что наткнулись на засаду, - снова обернулся назад. - Еле ноги унесли.
- У нас тут пока шалят... - сказал Бобренок. - Ваши края поспокойнее. Когда вы выехали? - спросил он, продолжая изучать документы.
- Вчера. Еще вчера вечером...
Бобренок мельком взглянул на плащ Ипполитова и подумал точно так же, как и капитан Шалалай: странно, шел дождь, они гнали всю ночь на мотоцикле по шоссе и сухие!.. Впрочем, могли остановиться, обтереть машину, переодеться. Вон на заднем сиденье мотоцикла приторочен целый чемодан с имуществом. И все же что-то не нравилось Бобренку в майоре, какая-то суетливость... Но, что поделаешь, с одной стороны, понятно, волнуется, ведь угодили в засаду... С другой...
Майор глянул на номер мотоцикла. Все правильно - номер войсковой части, которую он знал.
- Мы из контрразведки соседней с вами армии, - пояснил Бобренок. - Возможно, сегодня ночью вражеский самолет высадил десант. Никого не встречали по дороге?
- Да нет, ничего подозрительного не видели, - ответил Ипполитов уверенно. - Вот только бандеровцы. Мы очень торопились, надо на аэродром успеть. А теперь колесо продырявили, нужно сменить...
"Отметок комендатуры нет, - думал между тем Бобренок - Ну и что? Заскочил на пару часов в город под вечер, поужинал... Где тут отмечаться? Все вроде бы правильно, но чем он мне не нравится?.."
Бобренок взглянул на Толкунова. Тот просматривал бумаги Суловой и тоже морщился. Значит, и его что-то смущает.
- Извините, - строго сказал Бобренок. - Поскольку вы оказались в контролируемой зоне, я обязан произвести досмотр ваших личных вещей.
- То есть как? - Ипполитов даже задохнулся от изумления. Ему уже показалось, что опасность миновала, и вдруг... Подумал: "Теперь терять нечего, выручить их может только наглость". - Хотите нас обыскать? Какое имеете право? Я буду жаловаться! Вот уж не знал, что соседи позволяют себе такое.
Бобренок наконец понял, что его смущает: он знал многих в Смерше соседней армии, все же провели вместе не одну операцию... Правда, майора Таврина он мог и не знать. Но о Герое Советского Союза Таврине должен был бы слышать. Может быть, это просто новый человек?
- Поймите, мы опаздываем! - повысил голос Ипполитов. - У меня срочное задание командования!
Взгляд Бобренка скользнул по мотоциклу и задержался на ключе, торчавшем из гнезда зажигания, вернее, не на самом ключе, а на брелоке, бронзовом чертике с царапиной... Чертик... Бобренок совершенно ясно вспомнил слова полковника Карего: "Скорцени подарил агенту талисман... в виде бронзового чертика".
И тут вдали на шоссе раздался крик. Бобренок и Толкунов обернулись: по дороге, сильно хромая, к ним бежал солдат в длинной шинели. В левой руке он сжимал автомат, правая болталась, но он упрямо ковылял, что-то крича. Ипполитов все понял. Воспользовавшись секундной паузой, он бросился через кювет в кусты. Выстрел из пистолета и возглас Бобренка "Не стрелять!" прозвучали одновременно. Пуля обожгла ногу. Ипполитов рухнул в заросли, и сразу на него кто-то навалился. Он рванулся, пытаясь освободиться, но ему больно вывернули руку, ткнули лицом в мокрую траву. Ипполитов злобно вцепился зубами в землю - знал, что это конец, но не мог смириться, рвал бы и кусал все вокруг, но руки ему уже связали, и он только бессильно скрипел зубами.
Он слышал, как истошно рыдала Сулова, взвизгивая и матерясь, как доковылявший солдат прохрипел:
- Там капитан Шалалай... Без сознания, но, кажется, еще живой...
Бобренок приказал Толкунову:
- Я тут управлюсь сам. А ты немедленно к капитану! Окажи ему первую помощь...
Авторизованный перевод Игоря Захорошко
МАРАФОН ДЛИНОЙ В НЕДЕЛЮ
1
Сначала город показался серым и неприветливым. Тучи стояли низко, едва не цепляя крыш, сеялся мелкий, унылый дождь, темные, старые дома будто плакали, сетуя на судьбу, вода струилась по отполированным камням мостовой и разлеталась черными брызгами из-под колес "виллиса". Бобренок поправил воротник мокрой плащ-палатки и обернулся к Толкунову.
- На мне уже нитки сухой нет, - пожаловался Бобренок, - совсем задубел.
Капитан лишь поежился. Да и что говорить, когда руки в мокрых карманах замерзли, словно зимой, а с кончика носа сбегает на шинель вода.
Они миновали железнодорожную станцию, забитую пассажирскими и товарными вагонами, промчались по узким улицам, пересекли трамвайную линию и вдруг выехали на широкий бульвар - дома расступились, давая простор деревьям, газонам. Бобренок подумал, что первое впечатление часто обманчиво: город не такой уж серый и хмурый.
Девушка в мокрой пилотке, взмахивающая флажками на перекрестке, указала им дорогу, и через несколько минут "виллис" остановился возле штаба. Часовой долго и внимательно проверял документы. Бобренок видел, как нетерпеливо переступает с ноги на ногу Толкунов, наверно, еще чуть-чуть и взорвался бы. Майор, успокаивая, положил руку ему на плечо, и как раз в этот момент часовой, возвратив им документы, пропустил прибывших в помещение.
В длинном коридоре курили, оживленно разговаривая, офицеры. Видимо, Бобренок с Толкуновым и в самом деле имели жалкий вид, потому что все, внезапно умолкнув, проводили их сочувственными взглядами. Толкунов заметил это и сердито засопел - он не терпел жалости и сочувствия к себе.
Карего вызвал начальник штаба, и полковник должен был вот-вот возвратиться. Толкунов сбросил шинель, и адъютант, увидев, что у капитана промокла даже гимнастерка, засуетился и налил им по стакану крепкого чая. Бобренок держал стакан в ладонях, отогревая их, пил, обжигая губы, но не мог остановиться.
Карий застал их за чаепитием, попросил и себе чаю, так со стаканами в руках вошли в его кабинет и уселись за столом. Отхлебнув несколько раз, полковник поставил стакан, даже отодвинул его подальше и сказал так, будто прервали разговор совсем недавно:
- Плохо мы работаем, товарищи, если рядом, возможно, в соседнем квартале, сидит вражеский резидент и переговаривается со своим начальником по рации...
Бобренок молча глотнул чай. Это "плохо мы работаем" явно не могло относиться к ним с Толкуновым, ведь и о рации, и о резиденте слышали впервые. Видно, и Толкунов разделял его точку зрения: он даже не взглянул на полковника, занятый сладким ароматным чаем.
Карий, подавив улыбку, продолжал:
- Вы напрасно демонстрируете эдакую индифферентность, товарищи офицеры. Отныне резидент имеет к вам непосредственное отношение. Даю вам три часа на отдых, на устройство и сразу же за работу.
Все же Бобренку хватило характера, чтобы молча допить чай - правда, осталось лишь несколько глотков. Затем спросил:
- Когда он впервые вышел в эфир?
- Вчера вечером.
- А сегодня тоже, только с другого места?
- Нет, приблизительно в том же районе.
- Что же пеленгаторы?..
- Радист опытный, меняет время передач, волны и частоту. Чтобы засечь его, нужен не один день, а мы не можем позволить себе такой роскоши.
- Передача расшифрована?
- Еще нет. Но сегодня вечером, в крайнем случае завтра утром...
- Вы полагаете, товарищ полковник, что тут целая резидентура?
- У нас есть агентурные данные. Еще две недели назад наш разведчик, работающий в "Цеппелине", сообщил, что немцы оставили во Львове несколько агентов. К сожалению, у него не было сведений о них.
- Может, сейчас что-либо прояснилось?
- С ним утрачена связь. Зондеркоманда "Цеппелин" передислоцировалась куда-то на запад, пока еще не знаем, куда именно.
- Сплошной туман?
- Туман, - согласился Карий. - Но командующий дал нам лишь неделю и ни дня больше. Шпионское логово должно быть ликвидировано.
Карий постучал пальцами по столу. Он не сказал розыскникам, что командующий только что говорил с ним резко. Случалось это не столь уж и часто, да и генерала можно понять: дивизии, развивая наступление, вышли в Карпаты, на так называемую линию Арпада, в тылу осуществлялась передислокация частей, и деятельность вражеской агентуры чревата серьезными неприятностями.
Толкунов давно уже допил чай, но не выпускал из рук пустого стакана. Карий заметил это и спросил:
- Еще чаю, капитан?
Толкунов хмуро покачал головой.
- Ненастье на дворе... - пробурчал он, будто скверная погода могла повлиять на поимку вражеских агентов.