Штурмбанфюрер понравился ему - энергичное лицо, и шрам совсем не портит его. Широкие брови, прямой нос и морщинистый лоб. Глаза смотрят пытливо.
Скорцени поднял рюмку с коньяком, хитро посмотрел на Ипполитова.
- Не смущайтесь, - сказал он успокаивающе, - смелее, ведь вам, вероятно, придется попадать в разные ситуации, и нужен твердый ум, решительный характер, чтобы выпутываться из них. Прозит!
- Я ценю ваше внимание, - ответил Ипполитов.
Скорцени снисходительно наклонил голову. Еще бы, попробовал бы этот тип, которого они вытащили из грязи, не согласиться с ним!
- Я для того и позвал вас, чтобы посмотреть, действительно ли вы такой, каким вас расписывают мои помощники...
Ипполитов сделал попытку подняться, но Скорцени махнул рукой, и тот снова уселся в кресло. На этот раз расположился удобнее, даже вытянул ноги, так как понял, что грозный штурмбанфюрер не такой уж страшный - иногда очень храбрым человека делают отсутствие интеллекта и способность реально оценить свои поступки. И еще Ипполитов понял, что необходимо во всем соглашаться со штурмбанфюрером, какую бы чепуху тот ни нес. Скорцени уже привык к лести окружающих, а эта болезнь неизлечима.
Скорцени же наблюдал за этим русским, первым, кого пригласили сюда, в кабинет, предложили удобное кресло и с кем он даже пьет коньяк. Но штурмбанфюрер не испытывал ни малейшего раздражения: от этого человека слишком много зависело, возможно, судьба не только его, но и рейха - настоящая козырная карта, и если удачно пойти с нее...
- Я изучил вашу биографию, герр Ипполитов, и она понравилась мне, - сказал Скорцени.
Ипполитов чуть шевельнулся в кресле. Иронизирует или серьезно? Ведь штурмбанфюрер не может не знать о его преступном прошлом, а воровство карается и в третьем рейхе.
Очевидно, Скорцени прочитал смятение на лице гостя и уточнил:
- Мне нравится, что вы все время были в оппозиции к большевикам. Не имеет значения, в чем это проявлялось, главное, что боролись с режимом всеми способами, вплоть до крайних мер.
Ипполитов облегченно вздохнул. А Скорцени не так уж прост, по крайней мере надо обладать определенной фантазией, чтобы обыкновенную кражу назвать "крайними мерами". Повеселев, ответил:
- Все методы допустимы, если речь идет о заклятом враге.
- Да-да... Поэтому Мы и выбрали вас, Ипполитов. Мы верим: вы пойдете на все ради конечной цели. - Скорцени пристально уставился в Ипполитова: - Вам известно, в чем она заключается?
- Особо важная диверсия...
Скорцени скривил рот в улыбке. Решил, что настало время раскрыть все карты. В конце концов, когда-нибудь это нужно сделать, а Ипполитов, кажется, уже созрел... Пожалуй, все пути назад у него отрезаны.
- Да, особо важная диверсия... - процедил он сквозь зубы. - Вы должны уничтожить Верховного Главнокомандующего красных!
Ипполитов сжался в кресле, почувствовав, что сердце оборвалось от страха и неожиданности. Переспросил:
- Вы имеете в виду?..
- Да, в вашу задачу входит уничтожение Сталина и членов русского Государственного Комитета Обороны, - подтвердил Скорцени.
Ипполитов не отвел глаз, лишь тень промелькнула на его лице, и он ответил бодро:
- Эта акция требует тщательной подготовки. Обычного человека и близко не подпустят к Сталину. Вы представляете, как охраняют там членов Ставки?
- Представляю. И мы выбрали вас, так как верим, что сделаете все, чтобы выполнить задание. Обновите ваши знакомства в Москве, изучите маршруты движения машин Сталина и его охраны. Кстати, как вам нравится "панцеркнакке"?
"Так вот для чего снаряды, прожигающие толстую броню", - подумал Ипполитов. Представил себя где-то в кустах возле шоссе, из-за поворота выскакивает машина, он поднимает руку, нажимает кнопку...
- Прекрасное, безотказное оружие, - ответил Ипполитов.
- Его сконструировали для вас, Ипполитов.
Ипполитов подумал, что Скорцени соврал, но эта ложь ничуть не огорчила его, наоборот, потешила самолюбие. Ответил твердо:
- Надеюсь, что успешно воспользуюсь им.
Ипполитов знал, что почти все группы шпионов и диверсантов, забрасываемые "Цеппелином" в советский тыл, проваливаются, но верил в свою счастливую звезду, собственную смекалку и находчивость, хотя по ночам в часы бессонницы сердце сжималось от страха... Однако сейчас, когда есть возможность, надо воспользоваться всеми благами жизни и как можно лучше играть свою роль.
- Вы должны надеяться, - твердо сказал Скорцени, - вы должны использовать оружие, что бы ни случилось. Ибо в противном случае пути к нам у вас будут отрезаны, а что ждет вас там - сами знаете. Альтернативы нет, Ипполитов, понятно?
Ипполитов не знал, что означает слово "альтернатива", но не отважился проявить свое невежество.
- Да, подтвердил он, - альтернативы нет, и "панцеркнакке" должно сделать свое дело.
- Мне нравится ваша решительность.
- Без нее мне хана.
- Что такое "хана"? - не понял Скорцени.
- Жаргонное слово, означает - смерть.
- Вы правильно рассуждаете: без решительности и храбрости вас ждет смерть. Более того, иногда из-за секундного колебания можно сложить голову. Вы знаете, как я освобождал Муссолини? - Скорцени так и сказал: "я освобождал", игнорируя всех остальных участников операции, и Ипполитов подумал, что этому умению преподнести себя надо поучиться у штурмбанфюрера. - О, это было трудное, почти безнадежное дело. И все же мы справились. Слышали как?
Ипполитов кивнул. Как не слышать, когда все немецкие газеты, захлебываясь, описывали этот случай?!
- Это было трудное, почти безнадежное дело, - повторил Скорцени. - И вот что, - перегнулся он через столик к Ипполитову, - должен сказать вам: если бы я растерялся хоть на мгновение, карабинер прикончил бы меня. Да, эта паршивая итальянская свинья успела бы выстрелить - я перепрыгнул через забор, а он уже поднял автомат, мне оставалось полсекунды, и, если бы я не успел нажать на гашетку, он скосил бы меня. - Штурмбанфюрер налил еще по рюмке и опрокинул свою одним духом, что свидетельствовало о волнении. - И я должен посоветовать вам: стреляйте первым, всегда стреляйте первым, секунда колебания может стоить жизни, а это не входит в наши планы, надеюсь, это не входит и в ваши планы, Ипполитов? - Он расхохотался громко, видно, шутка понравилась ему.
- Не входит, герр штурмбанфюрер, - честно признался Ипполитов.
- Вот мы и договорились... Пейте коньяк, Ипполитов, и я уверен, что мы с вами выпьем после возвращения за вашу победу.
- За нашу общую победу, - уточнил Ипполитов.
И это уточнение было по душе Скорцени, и он сказал:
- Да, мы поработали довольно много и не жалели средств. Вы знаете, сколько будет стоить акция?
- Откуда?
- Около пяти миллионов марок. - Даже лицо Скорцени вытянулось от значительности названной суммы. - Вы представляете, что такое пять миллионов?
- Представляю. - Ипполитов на самом деле был удивлен.
- За эти деньги мы могли бы забросить в русский тыл черт знает сколько агентов, но забрасываем только вас с мадам Суловой. Кажется, она уже стала вашей женой, не так ли?
- Мы оформили наши отношения, - без энтузиазма ответил Ипполитов.
- Как ее успехи?
- Учится работать на рации. Инструкторы довольны.
- Говорят, она смелая и решительная женщина.
- Слишком решительная...
Скорцени уловил подтекст реплики Ипполитова, засмеялся и махнул рукой.
- Не принимайте это слишком близко к сердцу, - посоветовал. - Людей надо использовать, пока они нам нужны. Мадам Сулова может не вернуться, а если вернется, то для вас тогда не будет ничего невозможного. Разводы оформляются быстро.
- Надеюсь, до этого не дойдет, - покривил душой Ипполитов и сразу же перевел разговор на другую тему: - Я должен иметь настоящие документы, герр штурмбанфюрер. В крайнем случае изготовить их должны самые лучшие специалисты.
- О-о, не волнуйтесь, - поднял руку Скорцени. - В "Цеппелине" работают знатоки своего дела. - Быстро встал и покопался в ящике стола: - Вот, можете полюбоваться!..
Он протянул раскрытую ладонь, и Ипполитов увидел Золотую Звезду Героя Советского Союза. Настоящую Золотую Звезду на красной ленточке - она поблескивала на ладони, а рядом лежал орден Ленина.
- Где? - даже задохнулся Ипполитов. - Где вы взяли? Неужели настоящая?
- Самая настоящая! - самодовольно усмехнулся Скорцени. - Был такой русский генерал-майор. Попал к нам в плен еще в сорок первом году. Сейчас эта звездочка станет вашей.
Ипполитов представил себя где-нибудь на московской улице со Звездой Героя и как оглядываются на него прохожие. Сказал серьезно:
- Русские обожают своих героев, и эта звезда - лучшая рекомендация и пропуск куда угодно.
Скорцени спрятал орден и звезду в ящик стола.
- Вы получите их в свое время, - пообещал, - вместе с соответствующими документами. - Поколебался немного и достал из кармана брелок для ключей - бронзовый чертик с глубокой царапиной. Протянул Ипполитову: - Этот талисман был со мной, когда я освобождал дуче. Видите - царапина, зацепился за колючую проволоку, когда перепрыгивал через забор. Пусть этот талисман поможет вам, Ипполитов. Вы верите в приметы?
Ипполитов не верил ни в бога, ни в черта, но ответил, с благодарностью глядя в глаза штурмбанфюреру:
- Я надеюсь, что этот талисман принесет мне счастье, весьма признателен вам. Лучшего подарка не придумаешь.
Скорцени встал, давая понять, что аудиенция закончена, и Ипполитов вышел из кабинета, зажав в потной ладони поцарапанного бронзового чертика.