В числе "приятелей" Кузнецова, рассчитывавших заработать при его содействии, был ответственный сотрудник рейхскомиссариата Генрих. С ним-то и разговорился Николай Иванович в офицерском казино после довольно крупной игры.
- Вы деловой человек, - с подчеркнутым уважением говорил Зиберту этот офицер, - но все-таки не используете всех возможностей, которыми могли бы при желании располагать.
- А что вы имеете в виду? - чуть небрежно поинтересовался Кузнецов, стряхивая пепел с сигареты.
- Прежде всего связи ваших друзей, - многозначительно произнес Генрих. - Я понимаю, конечно, что это ваше "Викдо" предоставляет вам достаточную самостоятельность, чтобы чувствовать себя в коммерческом отношении независимым. Но и мы в рейхскомиссариате кое-что можем. Мы могли бы с вами неплохо сотрудничать, дорогой Зиберт…
Намек был более чем прозрачен. Но Николай Иванович не спешил принять предложение: марка "фирмы" - прежде всего! Выждав, сколько требовали приличия, он осторожно спросил:
- Вы сказали "мы"?
- Я имел в виду, кроме себя, своего друга, весьма важное лицо.
Разговор явно начинал интересовать Кузнецова.
- В таком случае, - удовлетворенно продолжал его собеседник, - вы понимаете, сколь плодотворным и ценным может оказаться наше деловое содружество!
Кузнецов широко улыбнулся и наполнил коньяком бокалы.
- Что ж, польщен вашим предложением и охотно принимаю его.
- Прозит!
Зазвенел хрусталь. С аппетитом закусывая лососиной, сотрудник рейхскомиссариата обрадованно развивал перед обер-лейтенантом Зибертом самые радужные планы быстрого и легкого обогащения.
- Вы не пожалеете о сегодняшнем вечере, вот только мой друг приедет.
- А разве его нет здесь? - невинно удивился Кузнецов.
- Он выехал на срочное совещание, ждем его днями в Ровно. Я вас сразу и познакомлю.
- Прямо на вокзале? - "удивился" Кузнецов нетерпению нового компаньона.
- Зачем на вокзале? Он приедет на машине, а встретиться можно будет у меня…
Лучшей добычи и не сыщешь. Распрощавшись, Кузнецов поспешил в отряд.
Подвижная засада сделала свое дело. Немного помятые, но невредимые, оба "фазана" оказались в наших руках. Сигнальщиком, шедшим впереди колонны, был наш разведчик Николай Гнидюк, а метким гранатометчиком - Петр Дорофеев. Немецкий полуброневик, в котором ехали гитлеровский майор граф Гаан и имперский советник связи подполковник фон Райс, подбил пулеметной очередью Жорж Струтинский.
Несколько часов петляли и кружили партизаны по лесу. Наконец они добрались до хутора связанного с нами местного жителя поляка-патриота Вацлава Жигадло. Приказав разместить пленных в разных комнатах дома и выставив вокруг хутора надежную охрану, Кузнецов разрешил всем участникам подвижной засады отдыхать до утра. Наскоро перекусив, улегся спать и сам.
Утром он приступил к допросу. Николай Иванович решил представиться пленным в немецкой форме. Во-первых, чтобы воспользоваться их растерянностью, во-вторых, для того, чтобы лишний раз проверить, насколько удачно получается у него роль гитлеровского офицера.
Первым ввели графа Гаана, того самого будущего компаньона, о котором говорил Паулю Зиберту в Ровно Генрих. Кузнецов немедленно встал, вытянулся, как это положено по уставу, в присутствии старшего по званию, и, звонко щелкнув каблуками, представился:
- Обер-лейтенант Пауль Зиберт.
Граф, не веря собственным глазам, уставился на тщательно выбритого, подтянутого "соотечественника".
- Что все это значит? Где я нахожусь и кто вы такой? - истерически закричал он.
- Вы в плену у советских партизан, господин майор. А я, увы, такой же пленный, как и вы. Вынужден выполнять здесь функции переводчика.
- Вы предатель! Вы предали фюрера! - кричал Гаан.
Кузнецов пожал плечами.
- Будьте благоразумны, господин майор. Я пришел к выводу, что война проиграна и Гитлер ведет Германию к неминуемой гибели. Вы должны это знать не хуже меня. Я решил служить русским и советую вам, как коллеге и соотечественнику, быть с ними откровенными.
Гаан продолжал неистовствовать. По распоряжению Кузнецова его увели. Наступила очередь имперского советника связи подполковника Райса. Этот здоровенный рыжеволосый мужчина тоже ни на секунду не усомнился, что имеет дело с настоящим немецким офицером, и осыпал Кузнецова упреками в "государственной измене".
Допросы продолжались. Кузнецов был терпелив. Его воля и настойчивость оказались сильнее тупого упорства пленных. День ото дня Гаан и Райс делались все разговорчивее и, наконец, стали давать ценные показания.
Среди толстой пачки секретных документов, оказавшихся в желтом портфеле, внимание Кузнецова привлекла топографическая карта, на которой были нанесены все пути сообщения и средства связи гитлеровцев на территории Польши, Украины и Германии. Эта карта представляла огромный интерес и ценность для советского командования. В ходе допросов Гаан и Райс постепенно дали к ней подробные объяснения. Упорно молчали лишь об одном: что означает красная линия, начинающаяся между селами Якушинцы и Стрижавка близ Винницы и оканчивающаяся в Берлине.
- Государственная тайна, - упорно твердили оба офицера.
В конце концов Райс нехотя сказал:
- Это секретный подземный бронированный многожильный кабель.
- Для чего его проложили? - спросил Кузнецов.
- Для прямой связи Берлина с Якушинцами.
- Когда?
- Летом этого года.
- Кто прокладывал?
- Русские пленные.
- Где они сейчас?
Райс отвел глаза.
- Отвечайте на вопрос! - Кузнецов повысил голос.
Давясь словами, Райс еле слышно пробормотал:
- Их ликвидировали… Был секретный приказ… Это гестапо.
- Сколько их было?
- Около тридцати тысяч, может быть, меньше…
Кузнецов отвернулся к окну, его душила ненависть. С трудом взяв себя в руки, он продолжал допрос.
- Значит, проложили специальный кабель, чтобы фюрер в Берлине мог в любой момент переговорить по прямому проводу с этой деревушкой… Как ее… Якушинцы?
- Наоборот, - хмуро буркнул Райс. - Чтобы фюрер из Якушинцев мог говорить с Берлином.
- Это значит?..
Безнадежно, как человек, которому уже нечего терять, Райс закончил фразу:
- В Якушинцах находится ставка фюрера.
- Расскажите о ней подробнее, - потребовал Кузнецов.
- Подробностей не знаю, - отрицательно покачал головой Райс. - Мое дело только связь. Об остальном спрашивайте Гаана.
За время пребывания в плену с графа Гаана слетела вся его спесь. Он рассказал обо всем, чего не знал Райс.
- Ставка расположена в двух километрах от села Коло-Михайловки, в роще, в двухстах метрах восточнее шоссе Винница - Киев. Севернее ставки большой стратегический аэродром для прикрытия. Но пролетать над ставкой строго запрещено даже нашим самолетам.