Рас, в отличие от стариков, не мерз - он привык к ночевкам под открытым небом и даже зимой редко укрывался. Он дрожал по другой причине - ледяной занозой его сердце колол холодок неизвестности и ощущение чего-то неизбежного в близком будущем.
- Откуда берутся ножи? - спросил Рас неожиданно. Юсуфу заворчал и ответил:
- Тысячу раз я говорил тебе об этом, о сын мой безмозглый!
- И тысячу раз лгал, - отрезал Рас. Он видел сквозь дым покрасневшие слезящиеся глаза отца и не отводил от них взгляда. - Если отец лжи - Дьявол, то ты и есть тот самый Дьявол!
- Ах ты, нахальный, неблагодарный ублюдок! Не будь ты таким слоном, а я таким измученным годами и хворобами, что достались мне вместо твоей благодарности, я колотил бы тебя до тех пор, пока не завоешь громче бури.
Легкий на помине, снаружи поднялся и заголосил, набирая силу, ветер. Громыхнув, как рухнувшая скала, ударил гром. Совсем рядом ослепительно полыхнула молния и высветила задымленный воздух хижины. Все трое подскочили.
С нескрываемым сарказмом Рас произнес:
- Расскажи мне, мамочка, еще раз эту историю - о том, как Игзайбер швыряется ножами в виде молний.
Мирьям взглянула на сына с состраданием:
- Это чистая правда, сынок. Разве я, твоя мать, стала бы лгать тебе? Буря вызвана гневом Игзайбера. Он в ярости, Он хочет вернуть свои греховные создания на стезю добра. Случается, Бог даже убивает нечестивца, виновного в святотатстве - в назидание остальным. Мне больно говорить тебе, сынок, но ты ужасно согрешил, когда лег с черной вонсу. Игзайберу это не понравилось.
Рас, тяжело дыша от клокочущей в груди ярости, встал, огляделся кругом и вдруг ударил ногой в дверь. Ударил с такой силой, что засов разлетелся на куски. Дверь распахнулась настежь; ветер с дождем ворвались внутрь. Молния снова полыхнула где-то поблизости, выбелив все внутри хижины. Юсуфу и Мирьям в испуге вскрикнули.
- Я не согрешил! - выкрикнул Рас. - Что особенного я натворил? Почему это любая тварь в мире, и ты, Юсуфу, и все мужчины вонсу имеют подруг, а я должен мучиться? Почему?
Он погрозил кулаком в завывающую черноту ночи. Мирьям с рыданиями обхватила его за пояс своими короткими ручками.
- Игзайбер готовит тебе в жены белую женщину! Он хочет, чтобы ты взял жену своей породы. Вот почему Он запрещает тебе блуд с этими черными потаскухами!
- А ты-то откуда знаешь, что там готовит для меня Игзайбер? - продолжал бушевать Рас. - Он что, делится с тобой своими секретами? Шепчет тебе на ушко?
Коричневое востроносое личико Мирьям запрокинулось, ручки по-прежнему крепко цеплялись за ногу Раса.
- Доверься мне, сынок! Я знаю.
- Как ты можешь знать? Когда Он сказал тебе это?
Слезы в три ручья бежали по морщинистым щечкам; она упрямо твердила:
- Верь мне, сыночек, верь! Я знаю!
- Отцепись, мать! Я пойду сейчас туда, где Он сможет как следует разглядеть меня, и я вызову Его на бой! Никакой я не грешник! Это Он грешник! Он хочет убить меня за то, что сам же и вынудил сделать.
Мирьям, всплеснув руками, вскрикнула, отступила на шаг и зажала себе уши.
- Я не могу слышать такие речи, я просто не вынесу! Бог покарает тебя!
Юсуфу сделал длинный глоток из кожаного бурдюка, затем вытер губы и пробурчал:
- Да позволь же дурню выйти и получить свое, Мирьям. В том не будет твоей вины.
Он снова надолго присосался к бурдюку. Отерев губы тыльной стороной ладони, громко рыгнул и добавил:
- И вины Игзайбера тоже не будет. Если придурка прихлопнет молния, так только случайно и по его же собственной дурости.
- Заткни свой нечестивый рот, ты… - завизжала Мирьям, но продолжения Рас уже не слышал. Он выбежал в дождь и ветер. Рас понесся по холмам, спотыкаясь и поскальзываясь на мокрой траве. Частые сполохи молний освещали путь через преграды - кусты, поваленные стволы деревьев, ручьи - в его неистовом беге. Рас мчался вверх по склону, в джунгли, туда, где жили гориллы.
- Порази меня, ты, большая гиена, там, наверху! - надрывался он, потрясая кулаком. - Давай швыряй свои огненные ножи; посмотрим, сможешь ли пронзить меня своим оружием!
Рас несся дальше, чуть замедляя бег на крутых и скользких склонах. Несколько раз упал на колени, не раз ударился грудью, но поднимался и упрямо стремился вперед.
- Я не боюсь тебя! Моя мать пыталась поставить меня на колени перед тобой! Но я не поддамся! Я сказал "мать"?! Эта темная крошечная образина?! Она не мать мне! Она лгала, что обезьяна, лгала и о том, что родила меня! Как мог я, я - произойти от подобной уродины? Я не сын ей вовсе!
Рас остановился и воздел к небу руки - на этот раз с вопросом, не с вызовом:
- Чей же я сын, наконец?
И ответ последовал незамедлительно. Казалось, Рас должен был немедленно лишиться сознания, даже не поняв, что его поразило.
Но он мог бы поклясться позднее, что не проваливался в черную пустоту ни на мгновение.
Мир вспыхнул ослепительным светом. И Рас оказался в самом центре огня. Его руки, все еще воздетые к небесам, воссияли. Сквозь прозрачную кожу Рас разглядел собственные кости. Он весь был как скелет, объятый голубовато-белым свечением.
Молния, зигзагом скатившаяся с ближайшего дерева, прежде чем скользнуть, подобно змее, в корни, укутала Раса с головой своим саваном.
Малый огненный шарик - последний уголек молнии - занялся у Раса в груди. Шарик разгорался, и в его жаре Рас увидел картины прошлого. Совсем крохотные, они как бы воссоздавались внутренним оком. Вот три светлые нити - водопады; вот голубое пятно - озеро. Словно рука потонувшего черного гиганта - башня. Старая хижина на берегу озера. Семь крохотных обнаженных темных фигурок, пляшущих вокруг хижины.
Это, должно быть, Мирьям, Юсуфу, Абдул, Ибрагим, Сара, Иоханнес и Кокеб. Единственный из всех, кого Рас помнил отчетливо, за исключением родителей, был Кокеб. Остальных - очень смутно. Сейчас воспоминания вернулись.
Абдул умер от лихорадки. Сару убил Ибрагим, после чего перерезал глотку и себе. Иоханнес утонул в озере. Кокеб исчез, когда Расу исполнилось девять. Скорей всего съеденный леопардом.
Но сейчас они все плясали вокруг огня, сиявшего внутри у Раса. Плясали, корчились, прыгали, скакали на четвереньках, как обезьяны. Которыми они, по их же словам, и были. Пляшите, маленькие черные обезьянки, пляшите!
Рас увидел себя ребенком. Признал по светлой коже, выхваченной лучом света. Мальчуган метал в цель ножи, час за часом. Тренировался в стрельбе из лука. Крутил сальто, ходил по канату, глотал огонь и проделывал великое множество всяческих трюков, которым его научили лилипуты. Это было единственным, что они умели делать хорошо, и им хотелось передать свое искусство мальчику.
Огненный шар стал разрастаться. Сейчас Рас увидел стаю горилл, с которыми жили порою и он с родителями, и Кокеб. Он видел себя карабкающимся по деревьям, скачущим с ветки на ветку, как молодая горилла. Уверенный, бесстрашный, верткий, он был искуснее своих мохнатых длинноруких учителей. И наслаждался своим превосходством.
Долгое время Рас пребывал в уверенности, что и сам он - горилла. Уродливо безволосая, со странной рожицей, уступающая другим во всем, разве что кроме скачек по деревьям, - но горилла. Превосходящая, впрочем, остальных умом, и намного.
Огненный шар, набухая, уже выдавливал Раса из собственной оболочки. Большой сияющий ком толкал сознание во тьму - только неуловимые тени разбегались в стороны.
С вершины башни с кудахтаньем снялась большая Птица. Бог, Игзайбер, сидел на ней верхом. Это был белый человек, очень похожий на самого Раса. Только лицо его, даже когда приблизилось вплотную, оставалось туманным - черты были зыбкими, как у отражения в неспокойной воде.
Затем вдруг у Игзайбера стало сразу два лица. Одно - мужское, лицо Раса, другое - женское, и тоже Расово. При виде их Рас вспомнил, как малюткой мечтал увидеть эти лица; они снились ему постоянно.
Когда Рас очнулся, занимался рассвет. Небо голубело вверху и наливалось багрянцем на востоке. Рас обнаружил, что может шевелить только ресницами. Он лежал на спине на склоне холма; должно быть, при падении кувыркался и лежал сейчас головой к подножию. О прошедшей дождливой ночи напоминала лишь частая капель с ветки - совсем рядом с его головой. Крохотная желтая птичка с алыми перьями хвоста порхнула над ним. Что-то тяжелое заворочалось в кустах неподалеку.
Расу было зябко, но ощущал он холод не кожей - та, казалось, полностью утратила чувствительность. Холод исходил изнутри, из него самого. Огненный шар, остыв, обратился в тяжелый холодный камень, который перекатывался теперь в Расовом теле, точно в желобе.
Рас попытался разорвать сковавшие тело цепи, но безуспешно. Его охватил страх, быстро сменившийся злостью. Холод внутри стал таять. Кто сотворил с ним это? Неужто Игзайбер?
- Кто дал тебе право? - беззвучно выкрикнул Рас. - Что я тебе сделал такого? Ничего! Ох, доберусь же я до тебя, тогда берегись - убью!
Ярость отступила на время, съежившись в горячий крохотный кулачок внутри. Питаясь его теплом, Рас пытался, как мог, оценить ситуацию. Скосив глаза, смог увидеть над деревьями верхушку башни. Кроме того, в поле зрения попадали подножие холма и часть равнины, не скрытая зарослями.
Все застыло вокруг в ожидании утра, только листья трепетали на ветру. Рас чуть успокоился: еще не все потеряно. Может быть, его отыщут родители. Но с чего бы им вдруг начинать поиски? Когда бы он ни уходил из дому, не важно в каком состоянии, он всегда возвращался сам. Родители решат, что, желая наказать их на этот раз продолжительным отсутствием, он снова отправился на поиски приключений.