- Поэтому лучшим решением для Грегора будет то, которое позволит совершить меньше всего зла. Если это означает остаться с армией, но отказаться применить оружие против задарцев, то пусть так и будет. Это достойный компромисс. Обладай ты подлинным достоинством солдата, пусть даже тебе не хватает христианского сострадания, ты пошел бы тем же путем, вместо того чтобы пресмыкаться перед венецианцами.
Получив наконец приказ, которого он так ждал, Грегор разогнал серый туман и снова засиял золотом. Он незамедлительно вышел из шатра и обратился к германцам, высоко держа над головой факел, который излучал меньше света, чем сам Грегор. Наш доблестный рыцарь объявил, что не собирается никуда уходить, но в битве участвовать не будет. Ему не нужно было просить их последовать его примеру. Золотой свет вполне гарантировал, что так все и сделают. По крайней мере, одному из нас стало легче на душе.
16
Когда мы проснулись на следующее утро, Отто в шатре не было.
Чтобы так бесшумно исчезнуть, требовалась большая ловкость. Шатер был просторный, но, дабы не замерзнуть, мы все спали вповалку, прижавшись друг к другу, под накинутыми внахлест одеялами: Лилиана с одного края, затем Отто, Грегор и два оруженосца с обеих сторон от меня, ближе к выходу (им было поручено следить за мной). Ничего волнующего в такой близости не было, даже когда Отто, решив погреть руки, сунул их под юбку Лилианы и принялся рассказывать, что он там нашел.
Видимо, на рассвете, сыром и холодном, нашему юноше каким-то образом удалось выпутаться из-под одеял, никого не разбудив - даже любовницу и брата, лежавших с обоих боков, - и покинуть шатер в полных доспехах и с мечом. Даже я, спавший очень чутко, не шелохнулся. Лилиана проснулась первой, поняла, что случилось, и произнесла вслух, почти весело: "О господи!" Это и разбудило всех нас.
Мы сели и огляделись по сторонам, мгновенно прогнав остатки сна. Потом, как по команде, посмотрели на Грегора, хотя, судя по его виду, напрасно это сделали.
Снаружи раздался короткий и громкий призыв труб и барабанов. Наступила гнетущая тишина, а потом послышались совсем кошмарные звуки: в нескольких сотнях ярдов от бухты огромные катапульты, установленные на галерах, начали со свистом швырять камни через стены Задара. Вскоре к ним присоединились более мощные сооружения, метавшие булыжники, способные разрушить сами стены. Запрещенная атака на Задар началась, и где-то там, на воде, Отто принимал в ней участие.
В первую минуту никто из нас ничего не говорил. Мы просто сидели плечом к плечу, сознавая с каждым глухим ударом невозможность повернуть дело вспять. Штурм проводился только с кораблей, которые почти окружили город. В паузах между грохотом каменных снарядов до нас доносился барабанный бой и всплеск весел. От Грегора исходило такое напряжение, что мне даже казалось, стоит протянуть руку, и я сумею извлечь звук из воздуха, как из натянутой струны. В нем боролись две его сущности: пилигрим отказывался сражаться, а воин был глубоко уязвлен тем, что где-то рядом идет бой, но без него. Он напоминал мне распалившегося священника, на глазах которого происходит оргия.
Наконец Грегор подтолкнул локтем юного Ричарда:
- Одевайся, ступай туда и отыщи Отто. Скажешь ему, чтобы возвращался в шатер.
- Позволь мне пойти вместо него, господин, - вмешался старик Ричард.
- Я справлюсь, - коротко буркнул юноша.
- Не хотелось бы, чтобы мальчишка болтался на поле сражения, господин, - обратился старик к Грегору. - Именно так мы и потеряли его отца, упокой Господь его душу!
- Как хочешь, - миролюбиво согласился Грегор.
Старый Ричард строго кивнул в знак благодарности и жестом велел внуку оставаться на месте, после чего оделся и тихо вышел из шатра.
В липком рассветном тумане Лилиана поддерживала огонь и разогревала эль, чтобы потом размягчить в нем сухие галеты - нашу основную еду. Мы с мальчишкой скатали тюфяки и засунули в сундук. Потом я свернулся калачиком на циновке, приказав своей душе отбыть в чистилище. Душа не подчинилась. Все молчали.
Когда галетная кашица была готова, все вышли и сгрудились у костра. Я один остался в шатре, чувствуя, как тепло из тела уходит в землю. Грегор перед трапезой произнес короткую благодарственную молитву. Завтракали молча; я не проглотил ни крошки.
В шатер врывался грохот битвы. Барабанный бой на военных галерах и далекие людские крики смешивались с раскатистым грохотом камней из катапульт. Не было бы никаких этих криков, если бы я просто дал людям возможность капитулировать. По обеим сторонам шатра раздавался топот - это воины бежали со всех уголков лагеря на помощь атакующим.
Поев, все молча сидели какое-то время.
- Ричард, займись Саммой и Оро, - донесся до меня тихий голос Грегора. - Лилиана, тебе поручаю собрать хворост. Но не забывай приглядывать за бриттом. И близко не подпускай его к своему кухонному ножу.
Шум атаки нарастал с каждой минутой, воины швыряли камни в стены, где висел тот самый крест, который они поклялись защищать. Наверное, гибли люди. Они остались бы в живых, если бы я не сунул нос в чужие дела и предоставил действовать тем, кто умнее.
Настал час обеда, когда старик Ричард вернулся в шатер. Об Отто он ничего не разузнал, так и не сумев его найти ни на одном из кораблей в бухте.
Весь этот день мы провели, не отходя от шатра. Мне хотелось, чтобы мое сердце перестало биться. Думаю, на этот раз Грегор не стал бы слишком меня ругать. Он сам был в паршивом настроении из-за вынужденного бездействия. Я считал, что Конрад оказал ему дурную услугу своим советом, но, конечно, радовался, что Грегор не участвует в битве. Лучше бы ему сняться с места и уйти подальше. Мои слабые попытки склонить его к такому шагу оказались пустой тратой времени.
День тянулся бесконечно долго. Ричардусы меньше всех страдали от скуки: дед продолжал выстругивать фигурки и пытался привить какие-то навыки работы с деревом внуку. Грегор ни на секунду не расслабился. Как пес, выдрессированный реагировать на определенный раздражитель, он рвался в бой и оттого, что не мог сражаться, совершенно выбился из сил. В течение дня германские рыцари под давлением графов, у которых служили, приходили к шатру просить у Грегора прощения за то, что пойдут выполнять свой воинский долг. Остальные германцы - включая нескольких баронов - отказались участвовать в битве. Целый день они шли один за другим, чтобы подтвердить лишний раз Грегору свое решение и поблагодарить его за то, что он подал им пример. Граф Бертольд Катценелленбоген (даже в случае крайней необходимости я не смог бы придумать такое имя) осчастливил нас личным посещением, заполнив шатер слугами и помощниками, от которых несло горчицей. Он пришел с Конрадом, и оба принялись нахваливать молодого рыцаря, который нашел, благодаря счастливому сочетанию благоприобретенных и наследственных душевных качеств, достойное решение "проблемы Задара", чего не удалось никому другому: пассивный сидячий протест. Если кого из вельмож и не устраивала позиция Грегора, то сейчас им было недосуг бранить его за это.
Солнце закатилось рано, как бывает ближе к зиме, и, когда стемнело, Отто наконец вернулся, как из другого мира. Дождь, принимавшийся периодически лить в течение дня, совсем прекратился час назад. Отто был грязный, взъерошенный и усталый, будто славно потрудился. События дня скорее воодушевили его, чем расстроили.
Прежде мне никогда не доводилось видеть воина в железных доспехах - мои соотечественники пользовались кожаными. Вид у него был грозный даже без шлема, который он держал под мышкой. Отто был закован в кольчугу буквально с ног до головы, только лицо и сапоги остались незащищенными.
- Видели катапульты? - спросил он, стаскивая зубами одну из рукавиц.
Лилиана с облегчением закрыла лицо руками. Он бросился к ней, облапил своими ручищами в пыльных кольчужных рукавицах и поволок от того места, где она чистила на ужин неизвестные мне корнеплоды.
- Так ты беспокоилась? - Он расхохотался и уткнулся грязным лицом в вырез ее платья. - Ммм, покажи мне, милая, как ты обо мне волновалась.
Лилиана принужденно рассмеялась, стараясь казаться спокойной и даже строгой.
- Никому не интересно смотреть, как ты развлекаешься. Думаю, они даже не захотят накормить тебя ужином.
- Ха! - фыркнул Отто. - Я здесь единственный, кто исполнил сегодня свой воинский долг. И поэтому заслужил ужин больше, чем все вы, вместе взятые! Если речь идет об уединении, то мы можем выдворить остальных из шатра!
- Этой мой шатер, Отто, и ты не смеешь оскорблять меня в нем, - сказал Грегор, гневно вспыхнув. Было ясно, что он ревнует к Отто, который весь день действовал. - Если тебе не хватает дисциплины, чтобы управлять собой, можешь взять одеяло и взгромоздиться на Лилиану где-нибудь в горах.
Отто, стянув вторую перчатку, оглядел остальные хмурые лица, на которых, однако, читалось облегчение.
- Во всяком случае, это веселее, чем оставаться здесь. Боже правый, бритт что, умер? - спросил он, указывая на меня, и, не дождавшись ответа, продолжил: - Идем, Лилиана.
Усмехнувшись, он жестом велел ей забрать одеяло из сундука. Тут Грегор вытянул руку, преградив ему выход.
- Сначала расскажи, что происходило сегодня. Я рад, что ты цел и невредим, - добавил он с неохотой.
Отто пожал плечами и подошел к сундуку, так как Лилиана не шелохнулась.