* * *
Перед самым сном Лобов достал полевую книжку капитана Суровцева, чтобы подсушить ее страницы, все еще влажные после плавания в Мухавце. Еще было довольно светло, чтобы разбирать убористый, но четкий почерк бывшего владельца. Сергей вчитывался в стихотворные строчки.
На заре начинаются войны.
На заре часовым неспокойно.
На заре под жандармским конвоем
На расстрел отправляют героев.
Торопясь, запотевшие трубы
На заре протирают горнисты,
И чуть-чуть припухают губы
У любимых зарею росистой.
На заре синь плывет у реки,
Свой полет начинает Светило.
И едва прокричат петухи,
Исчезает нечистая сила…
* * *
Я к губам твоим
Припаду,
Как трубач к мундштуку фанфары,
И сыграю такую "Зорю",
Что в глазах твоих вспыхнут
Пожары!
А от них запылает закат
Всеземной вековечный вечер,
Будто искру раздул стократ
Очень сильный и ласковый ветер.
* * *
Мы Родине меч и защита!
И пусть ни кола, ни двора.
В петлицах у нас зашита
Одолень-трава.
Каска насквозь пробита,
Цела зато голова!
В петлицах у нас зашита
Одолень-трава.
Вражья атака отбита,
Значит, молва права -
В петлицах у нас зашита
Одолень-трава.
А если и чудо не в силах.
И смерть предъявляет права.
Все ж прорастет на могилах
Из наших петлиц трава!
* * *
Мы идем в сиреневых шинелях,
В розовых кирзовых сапогах,
С золотыми лаврами в петлицах,
С звездами колючими во лбах.
Ровными рядами за плечами
Голубые светятся штыки.
Мы уходим белыми ночами
В черные простуженные дни.
Вихрятся разрывы. В дикой пляске
Вздыбленные дымные пески.
И летят расколотые каски,
Как с венков железных лепестки.
* * *
Чем пахнет смерть?
Ружейным маслом,
Солдатским потом,
Сапожной ваксой.
Чем пахнет смерть?
Сырой землею,
И талым снегом,
Полынным зноем.
Чем пахнет смерть?
Простой махоркой,
Горячей кровью,
Миндалем горьким.
Чем пахнет смерть?
На вкус? На ощупь?
Расскажут те,
Чьи ложа в рощах.
* * *
Ты закрой, пехота,
Свои пыльные глаза.
Ты присядь поодаль от дороги.
Горький пот - солдатская слеза.
Пехотинца, как и волка,
Кормят ноги.
Мы целуем фляги
В алюминиевые губы.
Мы ласкаем пулеметы,
Словно женские тела.
Вы запрячьте музыканты
Свои погнутые трубы
И сыграйте нам на скрипках
Про домашние дела…
* * *
А что такое - пядь?
Кровавый след пятерни
Солдата, что вечно спать
Рухнул на иглы стерни.
Алые,
Пятипалые
Левые и правые
Знаки эти хлесткие
Стоят на каждой березке.
Пядь, пядь - негде встать.
Рать, рать - не убрать…
ДОСЬЕ:
Капитан Алексей Суровцев родился в подмосковном городе Хотьково в ноябре 1910 года. Окончил Училище кремлевских курсантов. Мастер спорта по легкой атлетике и лыжам. Прошел финскую войну. Участвовал в западнобелорусском походе 1939 года. Отличился в бою под Гродно. Был награжден орденом Красной Звезды. За острые пререкания с начальником штаба полка был снят с должности командира разведроты и назначен инструктром физподготовки той же воинской части.
* * *
Едва поднялось солнце, как Лунь и Лобов двинулись навстречу светилу. Солнечные ручьи журчали безмятежными птичьими голосами. Но все пространство вокруг по-прежнему было наполнено затаенной угрозой. Враждебным было все - и голубое небо, захваченное немецкими самолетами, и этот светлый сосновый лес, оказавшийся в глубоком тылу вермахта. За любым поворотом просеки могла поджидать засада. И все же только в лесу они чувствовали себя хоть как-то защищенными от вражеского глаза, от прицельного выстрела. Но и это чувство оказалось совершенно обманчивым, когда, поравнявшись с густым ельником, они услышали грозное:
- Стой! Кто идет?
И тут же клацнул чей-то затвор.
- Свои идут! - откликнулся майор и потянулся к расстегнутой кобуре.
- Стой!!! - из ельника заметили движение его руки.
- Стою, хоть дой! - в рифму ответил Северьянов. "Не немцы - уже хорошо. Или полицаи выследили и перехватили?" И как бы отвечая на его вопрос, из ельника вышел невысокий красноармеец в обмотках, с черными петлицами на воротничке мятой гимнастерки. В руках он держал винтовку с примкнутым штыком. Маленькие черные глазки настороженно буравили пришельцев.
- Кто такие?
- Окруженцы мы. К своим идем.
- Документы есть?
- Есть.
Красноармеец несколько подобрел:
- Давайте вперед! Командир разберется.
Молча зашагали по тропе, на которую указал боец штыком. Северьянов приметил шоферские эмблемы на петлицах, небритую щетину на впалых щеках, фляжку на поясе.
- Куревом, часом, не богаты? - спросил конвоир.
- Не богаты, - отвечал Северьянов. - Поскольку не курим.
- Жаль… - вздохнул боец. - А мы тут уже и мох пробовали курить, и листья. Махорочки бы щепотку…
Чаща рвала солнечный свет в клочья, и они висели на кустах слепящим узорочьем, горели на ярой зелени мхов и болотц, застревали в ветках, листьях, стеблях…
Полузаросшая, почти нехоженая тропа вывела их на полянку, где под маскировочной сетью стоял ЗИС-5 с крытым кузовом. Чуть поодаль торчала мачта радиоантенны, укрепленная растяжками. Над небольшим кострищем висел закопченный котелок, распространяя умопомрачительный запах горячей тушенки.
- Товарищ лейтенант! - позвал боец. - Я тут окруженцев привел!
Из кузова выскочил чернявый лейтенант-связист, встревоженно оглядел пришедших, не забыв расстегнуть кобуру.
- Кто такие? Куда идете?
- Майор Северьянов и младший политрук Лобов. Выходим из окружения.
- Документы есть?
Лобов протянул редакционное удостоверение.
- Мать честная! - опешил лейтенант. - Пресса к нам пожаловала! Писать про нас будете или снимать?
- Снимать, - в тон ему ответил Сергей, радуясь, что колкое недоверие друг к другу слегка рассеялось.
- А у нас начальник связи был по кличке Фотограф. Он чуть что не так - сразу же: "снимаю!" - и снимал с должности.
Лейтенант вдруг заулыбался и, похоже, обрадовался нежданным гостям.
- Петрович! - кивнул он бойцу с шоферскими эмблемами. - Покорми людей.
- А чего их кормить? Сами поедят. Вон варево готово. А ложки небось у самих есть.
- Ложек у нас нет, - повеселел майор. - Но варево отведаем с большим удовольствием.
Сергей развязал весьма полегчавший узелок.
- О, да у вас хлеб есть! - восхитился лейтенант. - А мы тут уже неделю на одной тушенке сидим. Ох, и остобрыдло!
Сергей протянул ему краюху. Лейтенант поднес ее к носу и жадно вдохнул ржаной аромат. Петрович сунул в котелок две ложки, которые тут же оказались в руках у гостей и проворно заходили одна за другой. Варево - горячее и пряное - исчезло из котелка вмиг.
- Хотите еще откроем? - предложил лейтенант. - У нас этой тушенки еще целый ящик.
- Откуда такие сокровища?
- Грузовик с продовольствием немцы грохнули. Ну, кто сколько смог, тот и набрал. Мы с Петровичем пару ящиков себе загрузили.
- С Петровичем мы познакомились. А вас как зовут?
- Меня не зовут, я сам прихожу! - отшутился лейтенант. - Командир взвода связи при штабе корпуса. Валерий Павлович Чуднов. Родом из Сталинграда.
- О, в честь Чкалова назвали?!
- Ну, тогда еще про Чкалова не слыхали, когда я родился. Так само собой вышло.
- Надо было в авиацию идти.
- Меня к радио с детства тянуло.
- А что вы здесь делаете, Валерий Павлович?
- Да вот, как бы на позиции стоим.
- А связь со штабом корпуса есть?
- Связи никакой нет. Мы когда в колонне шли, немцы с самолета по нам шуганули. Убило обоих моих радистов, передатчик разбило… Уцелели только мы с Петровичем да машина. А ребята прекрасные были и дело свое знали…
- А как вы здесь-то оказались?
- Пока Петрович мотор чинил, колонна вперед ушла. Потом стали догонять да горючее вышло. Ну, я велел загнать машину в лес. Маскировку натянули. Стоим ждем.
- Чего ждете-то?
- Когда наши вернутся. А пока вверенную технику сберегаем.
- Н-да… - покачал головой Северьянов. - И давно вы ее сберегаете?
Лейтенант посмотрел на сосновый ствол с зарубками.
- Да вот уж вторая неделя пошла.
- И вы все здесь стоите?
- А где ж еще? Наши вернутся, заправимся - и в бой. Машина на ходу.
- А приемник работает?
- Работает. Но только весь эфир немцами забит. А у меня с немецким - швах.
- Дай-ка я послушаю!
- Только недолго. А то батареи почти подсели.
Северьянов влез в кузов, и лейтенант настроил приемник.
- Вот наушники. Может, расскажете чего.
Майор кивнул и углубился в эфир. Чуднов был прав - на всех волнах звучала немецкая речь. Передавали сводку новостей: "Доблестные германские войска оставили за собой всю Литву, Латвию, Эстонию, Белоруссию и большую часть Украины. Ожесточенные бои идут за Смоленск. Не за горами тот день, когда на картах наших танкистов появится слово "Москва""…
- Хрен вам, а не Москау! - озлился Северьянов и сдернул наушники. Он еще не мог поверить услышанному. Не укладывалось в сознании…
- Что они говорят? - встревоженно вскинулся лейтенант.