- Успокойтесь, сударыня, - сказал доктор ласково. - Успокойтесь, пожалуйста, мы ваши друзья и в этом доме вы в совершенной безопасности.
- Стало быть, это произошло наяву? Значит, я не во сне видела, что этот ужасный человек, мой муж, дал мне выпить наркотическое средство?
- К несчастью, это так и было, сударыня!
- Боже мой! Боже мой! - говорила она с ужасом. - Стало быть, я уснула?
- Да, сударыня.
- А потом, что было потом?
Доктор медлил ответом.
- Говорите, я вас умоляю, я должна, я хочу все знать, не скрывайте от меня ничего, мне необходимо знать до какого злодейства мог дойти этот человек.
При этих словах глаза ее засверкали огнем ненависти.
- Этот человек, ваш муж, сударыня, исполнил свою угрозу, он ее довел до конца с холодной и беспощадной жестокостью.
- Стало быть, когда я уснула…
- Он приказал своему сообщнику вас связать. Взгляните на кисти ваших рук.
- Это правда, - сказала она вполголоса, взглянув на свои истерзанные руки. - Ну а потом? Неужели он решился меня бросить?..
- В могилу, заранее вырытую человеком, которого он приказал задушить! Да, сударыня, вы были брошены в могилу и засыпаны землей.
- Ах! Это ужасно! - вскрикнула она в отчаянии. - И этот изверг продолжает быть членом общества и еще занимает высокую должность! И у него есть друзья… Но каким же образом вы меня спасли?
- Мы с сыном тайно присутствовали при этой гнусной сцене; вы оставались не более четверти часа под землей, мы вас оттуда вынули, как только ваш палач уехал.
- О! Каким образом могу я вас вознаградить за это?
- Мы уже достаточно вознаграждены вашим спасением.
- Скажите, пожалуйста, далеко ли отсюда до Сен-Жан-де-Люса!
- Часа два езды, не более.
- Что же мне теперь делать? Что предпринять?
- Но ведь ничто не мешает вам вернуться домой, сударыня?
- Я теперь уже для всех умерла! Неужели же мне опять идти и отдаться в руки моему мучителю, моему палачу?
- Вам нечего опасаться вашего мужа, сударыня, по крайней мере теперь.
- Что хотите вы этим сказать, сударь? Я вас не понимаю.
- Ваш муж, как видно, прибыл во Францию тайно и старается тщательно скрыть свое пребывание здесь. Корабль, привезший его, ожидает его на взморье; вот почему едва успел он совершить свое преступление, как поспешил уехать, чтобы поспеть на корабль к двум часам ночи.
- Правда ли это? Уверены ли вы в этом? Не сердитесь, пожалуйста, за мое недоверие.
- Я сам слышал, как он говорил об этом матросу. У него не могло быть причины не говорить откровенно с этим человеком, которому тоже, по-видимому, известно, что он должен нынешней же ночью отплыть на корабле. Я даже расскажу вам возмутительную подробность, которую я от вас скрыл и которая вас окончательно убедит в правдивости моих слов.
- Говорите, говорите, сударь, я все хочу слышать!
- Знайте же, сударыня, что когда могила была завалена, матрос спросил, не нужно ли притоптать землю, и ваш муж ему ответил: "Не нужно, она связана, к тому же мы должны спешить". Матрос же на это ответил: "Правда! Надо, чтобы никто и подозревать не мог, что вы были сегодня во Франции, а корабль нас будет ждать на взморье до двух часов, надо спешить".
- О! Я вам верю, я вам верю, сударь! - вскрикнула она, вздрагивая. - Но каким образом я могу теперь вернуться домой?
- Каким образом попали вы сюда?
- Мой муж проник ко мне в дом через тайный ход и похитил меня, никто этого не видел, все в доме думают, что я сплю, потому что дверь моей спальни заперта изнутри задвижкой.
- Кто же вам мешает возвратиться домой тем же путем? Завтра, когда вы встанете, никто и подозревать не будет вашего временного отсутствия.
- Вы правы! Это легко, даже очень легко было бы сделать, если бы я была в Сен-Жан-де-Люс, но, к несчастью, меня там нет.
- Пожалуйста, об этом не беспокойтесь - отдохните еще несколько минут, и я сам вас отвезу в своем экипаже в Сен-Жан-де-Люс. Я даю вам слово, что вы будете у себя раньше двенадцати часов.
- О, как вас благодарить, сударь, за все ваши заботы обо мне?
- Помилуйте, сударыня, я исполняю свой священный долг. Успокойтесь же. Все, что вы выстрадали, будет только казаться вам дурным сном, - прибавил он, улыбаясь.
- Я должна вам сказать, кто я, чтобы вы знали, кому вы так благородно спасли жизнь.
- О сударыня!
- Я этого желаю - разве я могу иметь от вас тайну? Меня зовут Леона де Вернель, маркиза де Жермандиа.
- Как! Сударыня, вы…
- К несчастью, да, сударь! И, поверьте, я не буду неблагодарной.
- Сударыня…
- Поймите меня, - сказала она, протягивая ему руку с обворожительной улыбкой. - Я хочу быть дочерью для вас и сестрой для вашего сына. Неужели вы мне откажете в этом?
- Юлиан, - обратился доктор к сыну, вероятно, для того, чтобы скрыть свое волнение, - ты хотел отправиться на посиделки. Тебе необходимо туда сегодня показаться, чтобы отвлечь подозрения. Твое присутствие здесь более не нужно. Простись с маркизой и отправляйся туда. Я уже буду дома, когда ты вернешься.
- Слушаю, отец, - ответил Юлиан.
И он подошел к молодой женщине.
- Поверьте, сударыня, - сказал он почтительно, - что я буду одним из преданнейших…
- Нет, не так, Юлиан, брат мой. Зовите меня Леона, я так хочу, и любите меня, как я вас и вашего отца люблю.
И, нагнувшись к нему, она ему подставила лоб, которого молодой человек почтительно прикоснулся губами.
- А теперь, до свидания, до скорого свидания, брат мой Юлиан, - сказала она с грустной улыбкой.
Молодой человек от волнения ничего не мог ответить и, поклонившись, молча вышел из комнаты.
Если бы не этот странный и непредвиденный случай, который совершенно отвлек мысли доктора в другую сторону, он бы тоже пошел с сыном на посиделки, конечно, не для того, чтобы за ним присматривать, а с целью убедиться воочию, насколько молодой человек близко сошелся с красавицей Денизой, как ее звали в деревне.
Доктор думал, что это маленькая вспышка любви, и имел намерение сразу пресечь ее, прежде, чем она превратится в серьезное чувство.
Брак между его сыном и Денизой ему нисколько не нравился; не потому, что девушку можно было в - чем-нибудь упрекнуть, напротив, Дениза была не только самой красивой девушкой во всей окрестности, но и самой благоразумной, самой добродетельной. Семейство Мендири, к которому она принадлежала, было тоже одно из самых древних и благородных в их околотке, но они сильно обеднели, а доктор Иригойен, хотя и не был скуп, но знал цену деньгам и мечтал о блестящем будущем для своего сына. У него был капитал, дававший ему от восемнадцати до двадцати тысяч франков дохода - что в этом уголке было очень много, - но отец желал, чтобы сын поселился в Париже, а для этого нужно было по крайней мере утроить этот доход.
Доктор имел в Байоне старого друга детства, тоже доктора, очень богатого, у которого была прелестная дочь. Вот ее-то и прочил он сыну в невесты. Отцы уже между собой порешили этот вопрос, и нужно было только согласие самих молодых людей, которым этот заговор еще не был известен.
В этом именно положении находилось дело при начале нашего рассказа. Отцы только ожидали случая, чтобы привести в исполнение давно задуманный ими план.
Но подобные проекты очень редко осуществляются, в большинстве случаев какое-нибудь непредвиденное ничтожное обстоятельство является преградой в последнюю минуту.
То же случилось и на этот раз. Доктор все рассчитал, но не позаботился заручиться согласием сына, а последний, не подозревая отцовского плана, самым неожиданным образом влюбился.
Однажды утром, стоя у окна и следя глазами за удалявшимся отцом, он заметил молодого парня, который показался ему знакомым. Юлиан от нечего делать позвал его, и тот поспешил подойти.
По мере его приближения Юлиан убеждался, что знает этого молодого человека. Действительно, это был один из его товарищей и друзей детства, с которым он очень любил играть, потому что тот был старше его тремя годами и всегда брал его под свою защиту.
- Эй! Бернардо! - крикнул он. - Разве ты меня не узнаешь?
- Ах, Боже мой! Какое счастье! - вскричал Бернардо, всплеснув руками. - Это ты, мой Юлиан!
- Наконец-то, ты вернулся!
- Ну, да! - ответил Юлиан, смеясь. - Войди же, старый товарищ!
Они обнялись и расцеловались от души. Они стали припоминать времена своего детства и остальных друзей и товарищей.
Бернардо остался завтракать у Юлиана, причем, перебирая всех живущих в окрестностях, произнес имя Денизы с особенной похвалой.
Это имя, произнесенное мимоходом, воскресило в памяти Юлиана образ прелестной девочки, соучастницы его игр, сердце его забилось и он стал припоминать подробности их детской дружбы.
Семейства Мендири и Иригойен были очень дружны в то отдаленное время. Они почти жили вместе, а их дети просто не расставались. Юлиан называл Денизу своей маленькой женой, а Дениза называла его маленьким мужем.
Все эти проснувшиеся воспоминания возбудили в Юлиане сильное желание увидеть опять ту маленькую девочку, которая теперь, по словам Бернардо, превратилась в прелестную девушку, которую все окружающие боготворят.
В этот же день Юлиан в сопровождении Бернардо отправился в село.
Он был принят с восторгом старыми товарищами, которые все его любили и от души ему обрадовались.
С этой минуты он опять сделался кровным баском. Он опять надел национальный костюм, стал посещать все сборища, игры в шары и посиделки.