Ринго извлекла из ящика помятые сигареты и возвратила мадам Мото, устремившейся к выходу. Я следовал за ней. На улице, по дороге к гостинице, она вдруг остановилась под проливным дождем и, тыча мне в нос две пачки "Лизи" и пачку "Мира", нервно закричала: "Почему вы их не хотите, а? Почему?.." Я пытался объяснить, как меня мучит совесть, но она, не слушая, снова пошла вперед, ворча, что теперь у меня есть номер в гостинице и я могу успокоиться!
- Ладно, дайте мне эти злосчастные сигареты!
Она остановилась и с просветленным лицом протянула их мне. Воспользовавшись благоприятным моментом, я объяснил, что зря она хлопотала о гостинице, что это даже немного обидно для меня - как будто я не мог переночевать без особых удобств, напомнил ей, какой приятной была моя первая ночь в Токио, как мне нравится квартирка ее племянницы...
Она долго думала под дождем, потом повернула обратно. Я - за ней. Мы снова оказались перед лестницей, ведущей к Ринго. Мадам Мото вырвала у меня из рук чемодан и поднялась по ступенькам. Я остался ждать. Очень скоро она спустилась, теперь со своим чемоданом в руке, и бросила мне:
- Спокойной ночи. Я буду ночевать в номере, который сняла для вас. Вы хотите ночевать с Ринго? Прекрасно! Спокойной ночи!
И она выскочила на улицу, в дождь. Я в ужасе помчался ее догонять. Я хотел объяснить, что у меня вовсе не было желания ночевать с Ринго, а если бы и было, то я как-нибудь обошелся бы без ее помощи, что я не выношу вмешательств в мою интимную жизнь, особенно когда о ней нет и речи... Вместо ответа мадам Мото вырвала у меня из рук сигареты и снова ткнула мне в нос:
- Ах! Вы сказали "бросить в окно", вы сказали "бросить", "бросить"!..
- Да нет, я просто хотел дать вам понять, что вы чересчур утруждаетесь ради меня.
- Да! Да! Вы хотели бросить, бросить?! Бросить? Так вот! Бросить!..
С этим словами она швырнула сигареты за забор и, излив напоследок поток обидных упреков, оставила меня одного мокнуть под дождем. Я совершенно не знал, в каком месте этого лабиринта одинаковых улиц нахожусь, а время было далеко за полночь.
Я начал ходить кругами, примечая ориентиры, чтобы не возвращаться на прежнее место. Вдруг я увидел стоянку автомашин перед домом Ринго, но в окне за шестом с призом в виде бюстгальтера свет уже не горел. Я не решился подняться и стал расхаживать по окрестным улочкам, но вскоре начал обходить некоторые места, например портняжную мастерскую: окна там были открыты, и подмастерья, которые, напевая, шили и утюжили, заметили мое странное поведение и с опаской следили за мной.
Судя по тихо приоткрывавшимся легким калиткам, по теням, замиравшим за сёдзи, тонкие деревянные и бумажные перегородки легко пропускали звук нерешительных, тяжелых шагов иностранца по улицам безлюдного Токио, не заглушаемый даже дождем.
Неожиданно я заметил мадемуазель Ринго, возвращавшуюся домой с молодым человеком под одним с ним зонтиком. Она знаком пригласила меня подняться. Мы снова сбросили обувь, она познакомила меня с братом. Парнишка смотрел на меня, как на чудовище. Я не поручусь, что при нем не было оружия.
Мы уселись с трех сторон коротконогого стола и вот сидим до сих пор.
Сначала я тщетно пытался объяснить, как чисты мои намерения, что у меня вообще нет никаких намерений, - а это сущая правда, - но брат Ринго смотрел на меня более чем скептически. По правде говоря, он мог бы смотреть на меня точно так же, если бы я стал говорить, что собираюсь применить к его сестре садистские приемы.
Мадемуазель Ринго, заглядывающая за плечо брата, вскрикнув от ужаса, пытается вырвать у него из рук листок. Он отталкивает ее и показывает мне написанную фразу. На его лице удовлетворение: наконец ему удалось выразить свою мысль по-английски. "Мисс Мото не в своем уме", - прочел я.
8 часов 45 минут
Наконец-то между юными Ринго и мной никаких недоразумений. В меткой характеристике мадам Мото я прочел между строк вопрос: "Вы не возражаете переночевать тут один?"
Я бурно выразил свой восторг.
Рощица и ее брат не скрывали чувства облегчения. Они меня успокоили: о да, у них есть где ночевать! О нет, трудностей никаких, лишь бы я был доволен. Они оставили меня одного, осведомившись, до какого часа я желаю спать.
- До девяти, - ответил я.
Моросящий дождь кажется мне сегодня утром еще противнее обычного. Когда выходит солнце, оно выглядит пыльным. Даже самые объяпонившиеся французы - и те не решаются отрицать, что надо долго искать, чтобы найти город безобразнее Токио; лишь один твердил: "Несомненно, человек еще не научился наслаждаться такого рода изменчивой промышленной красотой..."
Я ставлю точку. Пришла мадемуазель Ринго, свеженькая и улыбчивая, и принесла все необходимое для приготовления завтрака по моему вкусу.
Скажите, она явилась одна...
Вывод напрашивается сам собой: в Японии женщин насилуют только по ночам.
5. История Жана Л'Ота
16 часов
В номере моего нового отеля
От мадам Мото никаких известий. Сегодня утром я позвонил Дюбону, одному из токийских французов, близкому другу моих друзей.
Он важная персона и чрезвычайно занят. Поэтому я испытывал неловкость, объясняя по телефону, что мне совершенно необходимо увидеть его в связи с незначительным недоразумением. Он внимательнейшим образом выслушал историю о трех пачках сигарет, попросил у меня несколько дополнительных данных и сказал:
- Знаете, с такими вещами тут не шутят. Я все улажу. Приходите со своей Рощицей ко мне завтракать.
Дорогой Дюбон был тем переводчиком, о котором я мог только мечтать. Пустяковая история с сигаретами ему вовсе не наскучила, наоборот...
- Понимаете, это весьма характерное недоразумение. Мадам Мото, как истая японка, думала о прошлом, а вы, истый европеец, - о будущем. Это очень показательный пример. Вы думали только о нежелательных последствиях, которые могут возникнуть, если вы примете от нее сигареты, а она думала только о прошлом, о недавнем прошлом: об изнурительном дне, о ваших огорчениях, о всех обстоятельствах, которые могут вызывать у вас недовольство. Она была готова сделать все что угодно, лишь бы вы могли покурить...
Дюбон живет в Японии тридцать лет. Во время войны он был интернирован и заключен в концентрационный лагерь. Он женат на японке, дети его говорят только по-японски.
- Я съезжу на три-четыре года в Париж, чтобы мои родные научились говорить по-французски.
Он расспрашивает маленькую Ринго терпеливо, с улыбкой, делает паузы, проявляет к ней внимание - все это кажется мне совсем новым в моем соотечественнике. Похоже, он владеет японским языком так же, как своим родным, - явление крайне редкое. Вместе с ней он пытается звонить по всем адресам, где могла бы находиться тетя. Безуспешно. Я ловлю себя на том, что невольно обращаюсь к Дюбону шепотом, как будто мадемуазель Ринго может понять по-французски.
- Какова главная причина самоубийств, которыми печально знаменита Япония? Я говорю не о харакири.
- Энсэй. Это можно перевести как "утомление от жизни".
Дюбон терпеливо расспрашивал мадемуазель Ринго, точнее, он ее прослушивал, подвергал психоанализу, применяя в равной мере терпение и симпатию. Он утвердил меня в моих догадках, и прежде всего в интуитивном понимании Рощицы.
Дюбон дал мне и другие подтверждения, более печальные:
- Малышка рассказала, в каком затруднительном положении она находится. Ей совершенно ясно, что ее тетя недопонимает ваши слова и вдобавок сильно забыла родной язык. Это ясно также родственникам и друзьям. Они чувствуют, что тетя вас не понимает, и не могут уловить смысла в ее переводе на японский. Тем не менее они делают вид, что понимают. Ведь мадам Мото - уважаемая особа: она японка, десять лет прожившая в Париже, это придает ей здесь большой вес, и никто не смеет усомниться в правильности того, что она делает. Малышка мне сейчас сказала: "Часто другие понимают лучше, чем она, видят, что она ошибается и велит нам делать глупости, но я ничего не могу сказать - ведь она моя тетя и приехала из Парижа, и все с болью в сердце стараются делать, как она велит, даже если это глупо..." Вы должны учитывать, что над ее головой ореол, она "тетя, приехавшая из Парижа!", ее надо щадить, сглаживать острые углы, в особенности в присутствии родственников или знакомых, чтобы не подвергнуть сомнению ее непогрешимость.
- Ну и попал же я в переплет!
Дюбон сумел так умно рассеять всякую подозрительность, закравшуюся между мной и мадемуазель Ринго, что теперь мы награждали друг друга тумаками, словно старые приятели, повстречавшиеся наконец вновь.
- Передайте Ринго-сан, что я уже не решался брать ее даже за руку, опасаясь, как бы она чего не подумала...
Дюбон перевел. Ответ Рощицы осветил лицо нашего друга улыбкой, которая так помогает в стране улыбок, - включаю ее в коллекцию!
- Она говорит, что с ней было то же самое... Что она чувствовала, как вы сдерживаетесь, сама хотела взять вас за руку, но боялась, как бы вы не подумали о ней дурно.
Дюбон считает, что недоразумению между мной и тетей пора положить конец. Он предлагает собраться у него завтра вечером к ужину. Он берется внести полную ясность в наши отношения, и я на него полагаюсь.