Суровый коренастый офицер из Уэстпоинта, сидящий во главе стола, долго не мог понять, что связывает военный департамент США и наш плот. Но убедительная речь нашего полковника и то, что мы благополучно выдержали ураган вопросов, которые посыпались на нас со всех сторон, сделали свое дело. Он с интересом прочитал письмо из интендантской службы ВВС, потом встал, приказал своему штабу помочь нам через соответствующие каналы, пожелал нам удачи и, чеканя шаг, вышел из конференц-зала. Когда дверь за ним закрылась, молодой штабс-капитан прошептал мне на ухо:
- Бьюсь об заклад, вы получите все, что просите. Это же смахивает на небольшую военную операцию, а у нас тут, как война кончилась, сплошная канцелярия, рутина. И будет отличный случай основательно испытать снаряжение.
Отдел внешних сношений тут же договорился, что нас примет полковник Льются из экспериментальной лаборатории генерал-квартирмейстера. Нас с Германом отвезли туда на машине.
Полковник Льются был добродушный великан с осанкой спортсмена. Он тотчас вызвал руководителей отделов. Они все отнеслись к нам радушно и сразу предложили нам для проверки множество всякого снаряжения. Действительность превзошла наши самые смелые ожидания, они перечисляли все на свете, от армейских рационов и крема против загара до водонепроницаемых спальных мешков. Затем нас повели осматривать образцы. Мы пробовали спец рационы в хитроумных упаковках, испытывали спички, которые не боялись воды, смотрели новые примусы и водяные баки, резиновые спальные мешки и особую обувь, посуду, нетонущие ножи - словом, все, что может пожелать себе такая экспедиция.
Я глянул на Германа. У него было лицо исполненного надежд примерного мальчика, который пришел в кондитерскую с богатой теткой. Высокий полковник шел впереди и объяснял, а его подчиненные записывали, что нам нужно и сколько. Я уже считал, что бой выигран, и только мечтал поскорее вернуться в гостиницу, чтобы принять горизонтальное положение и в тиши поразмыслить обо всем. И вдруг я услышал голос приветливого полковника:
- Ну что ж, теперь пошли к боссу, он решит, давать ли вам все это.
У меня душа ушла в пятки. Выходит, начинай все сначала! И один бог ведает, что за тип этот "босс"…
За письменным столом сидел офицер небольшого роста, весьма строгий на вид. Он пристально поглядел на нас своими голубыми глазами. Предложил сесть.
- Well, что угодно этим господам? - резко спросил он полковника Льющийся, глядя мне прямо в глаза.
- Да так, разные мелочи, - поспешил заверить Льются и изложил вкратце цель нашего посещения.
Шеф сидел, словно каменный.
- Что же мы получим взамен? - бесстрастно осведомился он, выслушав все до конца.
- Well, - мягко ответил Льются, - мы надеемся, что экспедиция представит нам подробный отчет, как проявили себя снаряжение и провиант в трудных условиях.
Строгий офицер, по-прежнему не сводя с меня холодных глаз, медленно откинулся назад на стуле. У меня сердце оборвалось, когда он сухо произнес:
- Я так и не вижу, что они могут дать нам взамен.
В кабинете стало тихо; полковник Льются поправил воротничок, мы оба молчали.
- Но, - добавил вдруг шеф с ударением, и в его глазах мелькнул огонек, - смелость и пытливость тоже чего-нибудь да стоят. Полковник Льются, выдайте им то, что они просят!
Возвращаясь на такси в гостиницу, я был как хмельной. Неожиданно Герман тихо рассмеялся.
- Ты что - спятил? - испугался я.
- Нет, - соврал он, не моргнув, - просто я только что подсчитал, что в наш провиант входят шестьсот восемьдесят четыре банки ананасов - мое самое любимое блюдо!
Чтобы собрать в одной точке на побережье Перу шесть человек и один плот с грузом, нужно выполнить тысячу и одну задачу, притом по возможности одновременно. А у нас было в запасе всего три месяца и ни одной волшебной лампы Паладина.
Заручившись письмом в отделе внешних сношений, мы вылетели в Нью-Йорк, чтобы там встретиться с профессором Колумбийского университета Вере, который возглавлял комитет географических исследований военного департамента. Он нажал на нужные кнопки, и постепенно Герман получил все необходимые ему для научных опытов приборы и аппараты.
Затем мы вернулись в Вашингтон, чтобы повидать адмирала Пуловера в Гидрографическом институте военно-морских сил. Старый добродушный морской лев вызвал всех своих офицеров, представил им Германа и меня и указал на карту Тихого океана на стене:
- Эти молодые люди задумали исправить наши карты морских течений. Помогите им!
Колеса продолжали вертеться - английский полковник Ламенто созвал конференцию в британской военной миссии, чтобы обсудить, какие трудности нас ждут и каковы шансы на благополучный исход. Мы получили бездну советов и кое-какое английское военное снаряжение, доставленное самолетом из Англии. Начальник британской санитарной службы рьяно пропагандировал таинственный "антиклиналь". Достаточно бросить в воду несколько щепоток этого порошка, уверял он, и самая назойливая акула мигом улетучится.
- Сэр, - вежливо поинтересовался я, - мы можем твердо положиться на этот порошок?
- Well, - улыбаясь, ответил англичанин, - это-то как раз мы и хотим выяснить!
Когда времени в обрез и приходится не ездить, а летать, и не ходить, а ездить, бумажник отощает на глазах. Сдав в кассу мой билет в Норвегию и истратив полученные за него деньги, мы отправились за помощью к нашим казначеям в Нью-Йорк. Но здесь нас подстерегали неприятные неожиданности. Главный казначей лежал с температурой, а его коллеги были бессильны что-либо предпринять без него. Соглашение оставалось в силе, но сейчас они ничего не могли сделать. И попросили нас отложить все дело. Тщетная просьба: машина уже на ходу, теперь ее нельзя остановить. Тут только не отставай; о том, чтобы притормозить, не может быть и речи. Делать нечего, партнеры согласились распустить нашу коалицию и развязать нам руки, чтобы мы могли действовать быстро и самостоятельно.
И вот мы стоим ка улице, в карманах пусто…
Декабрь, январь, февраль, - подсчитал Герман.
- От силы еще март, - продолжал я, - потом надо отчаливать!
Все представлялось нам туманным, одно было ясно: у нас серьезная экспедиция, мы не собираемся уподобляться трюкачам, которые спускаются в бочке по Ниагаре или семнадцать суток сидят на верхушке флагштока.
- Никакой рекламной помощи от фабрикантов жевательной резины или кока-колы, - сказал Герман.
Я был с ним полностью согласен.
Норвежские кроны мы могли достать. Но они нас не выручали по эту сторону Атлантики. Можно обратиться в какой-нибудь "фонд", но кто пожелает связывать свое имя с сомнительной теорией? Очень скоро мы убедились, что ни пресса, ни частные благотворители не решаются вкладывать свои деньги в предприятие, которое и они сами и страховые общества считали чистым самоубийством. Вот если мы в целости вернемся обратно, тогда другое дело.
Все выглядело очень мрачно, шли дни, а мы не видели выхода. И тут снова на сцену выступил полковник Мюнте-Кос.
- Что, ребята, трудно приходится? - сказал он. - Вот вам чек для начала. Рассчитаемся, когда вернетесь из Полинезии.
Полковник вовлек в это дело других, и этого частного займа оказалось достаточно, чтобы мы могли обойтись без помощи всяких коммерсантов. Можно было вылетать в Южную Америку и начинать строить плот.
Древние перуанские плоты вязали из бальсовых бревен: сухая вальса легче пробки. В самом Перу она растет только за Андами, поэтому инкские мореплаватели отправлялись за бальной вдоль побережья в Эквадор и срубали огромные деревья чуть ли не на самом берегу. Мы собирались поступить точно так же.
Современный путешественник сталкивается с совсем другими трудностями, чем инки. Конечно, у нас есть автомобили, самолеты, бюро путешествий, но зато теперь появились государственные границы и вышибалы в мундирах, которые подвергают сомнению вашу личность, издеваются над вашим багажом и топят вас в анкетах - если только вам вообще посчастливится быть впущенным в страну. Боясь этих вышибал, мы просто не смели явиться с полными ящиками и чемоданами всяких странных предметов, поздороваться и на ломаном испанском языке вежливо спросить, нельзя ли нам въехать в страну, чтобы затем отправиться в море на плоту. Нас засадили бы за решетку.
- Нет, - заключил Герман. - Без официального письма ни шагу.
Один из наших друзей, член распавшегося триумвирата, был корреспондентом при ООН. Он отвез нас туда. Мы почувствовали себя очень маленькими, когда вошли в огромный зал заседаний, где представители всех наций, сидя бок о бок в полной тишине слушали речь черноволосого русского, стоявшего перед гигантской - во всю заднюю стену - картой мира.
В перерыве наш друг корреспондент ухитрился поймать одного из делегатов Перу, а затем и представителя Эквадора. Усевшись на мягком кожаном диване в фойе, они внимательно слушали наш рассказ, как мы задумали пересечь Тихий океан, чтобы подтвердить теорию, по которой представители древних культур из их стран первыми заселили острова Южных морей. Они пообещали поставить в известность свои правительства и гарантировали нам полное содействие в Южной Америке. Услышав, что пришли его соотечественники, к нам подошел Трюковые Ли. Кто-то предложил ему отправиться вместе с нами в плавание, но он предпочитал волны ооновской дискуссии. Заместитель генерального секретаря ООН, доктор Бенгалец Кон из Чили, сам был известным археологом-любителем, и он снабдил меня письмом к президенту Перу, которого знал лично. Мы встретили также посла Норвегии в США Вильгельма Морганистские, и с этой минуты он оказывал экспедиции неоценимую поддержку.