Стражник передал запрос своему товарищу, отправившемуся во второе укрепление, и то же происходило дальше, вплоть до последнего, пятого, укрепления, пока рапорт не лег на стол начальника стражи Собека. И тот велел пропустить пару через все "пять стен", решив лично побеседовать с непрошеными гостями.
Увидев руководителя охраны, вовсе не лучившегося дружелюбием, Ясна и Молчун поняли, что их путешествие далеко не завершено.
- Ваш рассказ не представляется мне заслуживающим доверия, - холодно сказал Собек. - И если вы вздумали меня обмануть, вам это дорого обойдется.
15
Начальник охраны Собек даже не предложил гостям присесть. Он не выспался, проглоченные наспех бобы с подливкой переваривались скверно, да еще проклятая жара, от которой нет спасения.
- Вы же знакомы со старшим мастером артели Неби? - спокойно спросил Молчун.
- Запутать меня хочешь? Ты ведь его совсем не знаешь. У Неби сыновей нет.
- С точки зрения непосвященного, ваши слова, бесспорно, точны.
- Что ты такое несешь?..
- Мои родители умерли, и Неби принял меня в свою семью. Поэтому мастера Места Истины видят во мне сына своего начальника. А вы, наверное, с недавних пор здесь служите, иначе бы вам наверняка довелось не раз услыхать мое имя.
Собек что было силы грохнул кулачищем по утлому столику.
- Наплетут с три короба - истории, тайны… Почему я должен тебе верить? У меня нет права входить в селение!
- Позвольте мне переговорить со стражем у главных ворот. А он сообщит отцу.
- Ну-ну… А этой чего надо? Кто она?
- Это Ясна, моя жена.
- Дочка она чья, спрашиваю.
- Одного фиванца. Он живет на восточном берегу.
- Чего? Так она не в деревне живет?
- Пока нет. Будет. Вместе со мной.
Собек обвиняюще выставил указательный палец в сторону Молчуна.
- Чем докажешь, что вы женаты?
- Вам хорошо известно, что никаких документов для подтверждения брака не требуется.
- Но я же должен знать, что у вас общий кров и совместное хозяйство. А где он у тебя, этот твой кров?
- Если вы разрешите нам войти в поселок помощников и изволите пойти с нами, то вы его увидите.
- Пошли.
С внешней стороны стен, ограждавших селение, стояли скромные домики - в них жили помощники, но не все, а лишь те, которые могли в любую минуту понадобиться тем или иным мастерам. Поэтому им и было позволено селиться неподалеку от деревни и за ее оградой строить себе неброское жилье. Без кузнеца мало кто может обойтись, и потому в поселке жил сириец Овед, коренастый и коротконогий бородач со здоровенными ручищами. Сорокалетний кузнец клепал кое-какую утварь и мог починить или выковать любое орудие для чего угодно, лишь бы оно было металлическим.
Завидев приближающегося Молчуна, Овед выскочил из кузни и кинулся к молодому человеку, чтобы обнять его. Будь Молчун чуть худосочнее, это объятие его если бы и не переломило то наверняка свалило бы с ног.
- Наконец-то! Явился не запылился! Я всегда говорил, что никуда ты не денешься! А они: пропал, пропал… Писец Рамосе хнычет всю дорогу, а отец, тот и вовсе всякую надежду потерял.
Собек, похоже, почувствовал себя чужим на этом празднике жизни и прорычал, не скрывая раздражения:
- Посмеяться надо мной вздумал? Это же не твой дом, тут Овед живет.
Тут уже кузнец взвился:
- Тебе-то какое дело, начальник?
- Этот человек утверждает, что он женат на этой женщине, но у них даже общей крыши над головами нету.
Овед наконец обернулся к Ясне.
- Боги вездесущие! Эх, все божества неба и земли! Вот это красавица! Если б мне на такой надо было жениться, в миг бы женился! Тебе не все докладывают, начальник, ой, далеко не все. И потому до тебя еще не дошла весть, что я подготовил покои для этой молодой четы. И молодожены войдут в свою обитель у всех на виду, и никто не сможет сказать, что они от кого-то прячутся. И останутся там друг с другом, и, это, ну, вступят в этот ихний союз.
Совсем уж разозлившийся Собек сдаваться не хотел.
- А если девушка не согласна, а если эти двое вообще брат и сестра, то…
- Ну-ка бери меня на руки, - велела Ясна Молчуну, который уже ступил одной ногой на порог дома и был готов войти в него. Без нее?
- Я восхищаюсь вами, начальник Собек! Вы так замечательно исполняете свой долг! - торжественно произнес приемный сын Неби. - Мы любим друг друга, Ясна и я, мы - муж и жена, и мы намерены воздать подобающие почести богине любви Хатхор и будем молить ее о даровании нам счастья.
- Ты намерен лично присутствовать при этом событии? Чтобы если уж писать донесение, так по горячим следам, так? - поинтересовался у стражника кузнец.
Развеселился… Смешок у этого Оведа какой-то каркающий, злобно думал Собек, торопливо шагая к своей конторе. Ничего. Придет и его час. И этому Молчуну он еще все припомнит. И если тот хоть разок оступится, если позволит себе хоть малейшую оплошность - ему несдобровать.
До чего же сладостной была эта ночь любви в тесной клетушке, в которой, кроме колченогого лежака, ничего больше и не было! Тела трудились сообща и друг для друга, каждое спешило ответить на малейшее желание другого, и в слитности согласных движений являла себя ворожба желания и открывало себя волшебство нежности.
- Счастлив он, этот час, - сказал Молчун, когда солнце стояло уже высоко в небе. - И какая богиня могла бы продлить его навеки?
- Я спала рядом с тобой, любовь моя, твоя ладонь лежит на моей ладони, и я стала твоей супругой. Не покидай более меня, дабы ничто не смогло разлучить нас. Ничто и никто, никогда.
Молчун потянулся было к ней, но тут послышался какой-то шум.
- Если молодожены уже отдохнули, - грохотал кузнец, - может быть, они пожелают кое-чем подкрепиться?
Молоко, еще горячие лепешки, свежий сыр, смоквы… Воистину царское пиршество!
- Твоя жена, Молчун, прекрасна, как богиня. Думаю, у нее и других достоинств не счесть. Высочайших… Но ты… ты хоть сказал ей, в какой рай ее тащишь? Сельцо-то невелико, мирок тесный, закупоренный, на новеньких все пялятся, да так неласково, что, того и гляди, сглазят. А уж если новое грозит затмить все прежнее…
- Моему мужу скрывать нечего, - сказала свое слово Ясна.
- Ну да… И бояться, значит, вам нечего?
- Я тоже услышала зов. Как и он.
- Ладно… Какой прок от моих слов? По мне, так я бы выкинул из головы это Место Истины. Устроился бы на берегу, а уж заработать на жизнь там всегда можно. И думать тут нечего. Такие молодые - и запереться в деревне, не видеть ничего, кроме какого-то там таинственного творчества… Но ничего не поделаешь, у каждого своя судьба.
Омыв друг друга водой, которую ежедневно доставляли в селение водоносы и затем разносили помощники, молодые оделись.
- Моя набедренная повязка какая-то не… ну, не та, - признался Молчун. - А ты в этом новом платье смотришься даже лучше прежнего.
- Надеюсь, что приемный суд нелицеприятен, И уж на внешность смотрит в последний черед.
- Если честно, я понятия не имею, какие там у них мерки. И даже толком не знаю, когда они соберутся.
- Волнуешься?
- Боюсь провала, боюсь, что тебя не примут, да и отца обидеть могут…
- У меня тоже на душе неспокойно. Но я знаю, что выбора у нас нет. Значит, стесняться нечего, скрывать ничего нельзя. И они увидят нас такими, каковы мы на самом деле.
- Меня еще вот что тревожит: я-то предъявлю все те вещи, которых требуют от искателя. А что, если они и от тебя потребуют того же?
- Скоро увидим.
И тут Молчуна окликнул Овед.
- Вот то, что ты оставил у меня перед своим уходом, - сказал он и выставил кожаный мешок, полено - этой древесины очень высокого качества должно было хватить на изготовление дорогого кресла - и раскладное деревянное сиденье. - Но я вот что хочу спросить… Почему ты тогда не в приемный суд пошел, а сбежал невесть куда? Ведь все, что нужно для приема в братство, у тебя уже было наготове. И ты… ты же еще и приемный сын старшего мастера.
- Потому что тогда я еще не слышал зова.
- И поэтому ты так долго шатался по чужим краям?
- Так оно и есть. И я его услыхал - так близко, и он был такой громкий, что я боялся оглохнуть.
Кузнец вздохнул:
- Знаю, что правду говоришь. Но мне это никогда не понять… Ох, ладно. Все равно, удачи вам.
Утро выдалось на славу, а усиливающаяся жара становилась все невыносимее. Чета прибыла к главному посту стражи, и молодые убедились, что и у Собека скверное настроение бывает не всегда - вероятно, завтрак оказался вкусным и переваривался легко.
- Причин заключать вас в темницу или просто задерживать у меня нет, - сказал он с сожалением в голосе. - Так что идите-ка вы к северным вратам.
Слева от запертых ворот стоял на часах один из двух стражников. Вахта началась в четыре утра, а кончится лишь в четыре пополудни. В руках у него был большой жезл, рядом - навес, даже можно сказать - шалаш, чтобы спасаться от солнца. Разрешения переступать порог у него не было. А жил он, как и его напарник, на возделанных землях, вдали от Места Истины.
Голова квадратная, плечи широкие, жизнь гнула, да не сломала, хотя каких только передряг не случалось и с кем только и как только не доводилось биться… А жалованье курам на смех. Правда, вознаграждение доплачивают, когда торгашам нужен свидетель сделки: должен же кто-то подтвердить, что они и вправду ударили по рукам.
- Мое имя - Молчун, я - сын Неби. Моя супруга Ясна также услышала зов, как и я, и мы просим тебя открыть нам врата селения.
- У меня нет дозволения пропустить вас туда.