О счастливых
Поверхность Мирового океана довольно густо заселена людьми, превратившими скитание по морям в образ жизни. Молодые и старые, идейные одиночки и семейные караваны с детьми, кошками и собаками, богатые и бедняки, умные, глупые, разные… Но что-то общее, неуловимое с первого взгляда есть в этих людях. Я долго не мог понять что, потом сообразил: они счастливы. Только и всего. Одно неизвестно - счастливцы ли уходят жить в море, или в море уплывают обыкновенные люди, а уж там делаются счастливыми.
"Может, и я стал-таки", - подумал я.
Посмотрел в зеркало. Стекло добросовестно отразило сильно похудевшую физиономию лысого пожилого еврея в очках.
- Нет, не похож, - сказал я своему отражению.
Один из настоящих счастливчиков подстерегал нас на берегу.
Счастливчик Ганс
Крепко сбитый старикашка Ганс был счастлив через край, а показать некому, хотя очень хотелось. И тут, очень кстати, наша "Дафния" оказалась неподалеку от его новенького "Наутикета-37". ("Чайникам" сообщаю, что яхта этой марки - мечта каждого серьезного яхтсмена-путешественника.) Ганс как раз был "из серьезных", но веселых и общительных. Проезжая мимо на велосипеде, спешился и без лишних церемоний потащил нас к себе.
Море пива (к слову о немецкой скаредности), демонстрация яхты и семейных альбомов… На прекрасном своем "Наутикете" Ганс неторопливо переходил из марины в марину, а дети и внуки, которых у него в Германии было немерено, по очереди приезжали к деду отдыхать на южный курорт. К моменту нашего знакомства у Ганса была пересменка: один сын с семьей уже укатил, а вторая партия внуков еще не нагрянула.
Мы угостились пивом, вежливо поцокали языками, разглядывая шикарную яхту и фотоальбомы с родственниками счастливчика Ганса, и ушли в Санта-Пола, где нас уже поджидала другая счастливая пара соседей.
Пол и Сюзен
Он аптекарь, она учительница. Вышли на пенсию, купили сорокафутовый корпус "Колина Арчера", надстроили на свой вкус и уже три года не могут прийти в себя от счастья, крейсируя по морям Средиземноморья. Привели нас на яхту, и - по полной программе: экскурсия, демонстрация фотографий, ужин, клятвы в вечной дружбе, обмен адресами и телефонами, дружеский треп…
К ночи угомонились, разошлись по ящикам спать, но счастливыми в Санта-Пола оказались не только яхтсмены. Как только спала дневная жара, на улицы вывалилось все население города, зазвучала музыка, раздались крики "Оле!" и начался карнавал. Всю ночь музыка, пение и крики оглашали побережье, а под утро веселящаяся толпа начала палить ракетами.
И так все три ночи, что мы стояли в Санта-Пола, пережидая шторм.
О, Морейра!
После шумной, карнавальной Санта-Пола городок Морейра, откуда мы собирались стартовать на Балеарские острова, показался провинциальной деревушкой. Тут, в пропахшей рыбой гавани с громким названием Клуб Наутико, рядом с яхтами стояли рыбацкие лодки, сушились сети. Вдоль дороги, ведущей в город, - сараи с рыбацким скарбом. Тихо. По всему было видно, что, приобщаясь к туристскому буму, практичные морейчане наскоро приспособили рыбацкую гавань под марину. В результате, не обременяя яхтсменов комфортом, они снимали по две тысячи песет даже с таких малюток, как "Дафния". Песет было жалко, но предприимчивость испанцев вызывала почтение.
- Молодцы андалузцы, - решили мы. - Деловые. Все у них в дело идет.
"Не все", как выяснилось, - забота о душе также не чужда средиземноморским испанцам. Прогуливаясь мимо рыбацких сараев, заглянули в открытую дверь одного из них и поразились. Сарай оказался не сараем, а храмом. Не больше десяти метров площадью, с примитивным распятием на стене и трогательными цветами в горшочках, стоящими вдоль стен…
Одному Богу известно, к какой конфессии принадлежал этот храм и в каких религиозных канонах выдержан. В правильном ли месте висит примитивная картинка с изображением Богоматери? Уместен ли орнамент, написанный рукой сельского художника прямо по беленой стене? Кто и когда его освящал? Все не важно. Уровень религиозной искренности в этих стенах был так высок, что вопросы соответствия ритуалу, каким-либо нормам казались диким богохульством. Воистину, только глубоко верующие люди, какими являются рыбаки, могли устроить этот храм на пропахшем рыбой пирсе, среди лодок, сетей и ящиков, ибо высокомерные атеисты в море не ходят… либо не возвращаются. Там, среди волн и звезд, осознаешь истинные размеры Вселенной, какой уж тут атеизм? Поймал волну, проморгал шквалик, и ты уже не венец творения, а "дерьмо собачье", как говаривали классики.
"А ведь я, грешник, за три месяца похода ни в один храм не заглянул, - вспомнил я. - А еще на погоду жалуюсь".
Постояли, помолчали. Послушали шорох ангельских крыльев над головами. И что же - на следующий день по дороге на Балеарские острова подул такой ровный попутняк, что вместо запланированной Ибицы мы махнули прямо на Мальорку.
Пальма-де-Мальорка
Оказалось, что испанский король Хуан Карлос Бурбонский, как и мы с Президентом, имеет обыкновение в сентябре посещать Мальорку, так что "Дафния" зашла в Пальму вскоре после яхты старины Хуана, о чем свидетельствовал национальный флаг, поднятый над резиденцией короля.
На этом, к сожалению, сходство между нами и испанским монархом заканчивалось. Королевская яхта отдыхала у оборудованной стенки, на всем готовеньком, под охраной королевских военно-морских сил, а "Дафния" вынуждена была довольствоваться якорной стоянкой, носом приткнувшись к городской набережной. Ни воды, ни электричества, ни туалета с душем… Единственная примета цивилизации - муниципальный сборщик денег. Этот нераскаявшийся мытарь каждый день являлся на "Дафнию" и сдирал с меня по тысяче песет за полметра каменной набережной, на которую можно было спрыгнуть с нашего фордека. Остальные места в обширной бухте Пальмы были забиты яхтами, сбежавшими от мистраля, который сифонил на севере, у берегов Французской Ривьеры.
Встречи на берегу "австрийского моря"
Во время блужданий по перенаселенным причалам в поисках свободной стоянки мой чудовищный английский первый раз за все путешествие сослужил добрую службу. На мой вопрос, нету ли тут "фри плейс", неожиданно на приличном русском языке отозвалась молодая женщина.
- Вы русский? - спросила она. - Я вас по акценту вычислила… а мы из Вены.
Чудеса! Оказалось, что и в сухопутной Австрии имеются граждане, прибабахнутые пыльным мешком яхтенной романтики, на них-то я и напоролся. К моменту нашего знакомства Роберт и Ингрид с четырехлетней дочкой Анной, собакой и морской свинкой по имени Пит уже несколько лет жили на яхте, крейсируя на этой довольно неуклюжей стальной "шарпи" по водам Средиземного моря.
- Пока ребенок не ходит в школу, можем себе позволить жизнь на яхте, - объяснили австрийцы.
- На какие средства?
- Сдаем квартиру в Вене…
- А работа?
Роберт и Ингрид переглянулись, видимо не очень понимая, чего я от них добиваюсь.
- Вот наша работа, - сказал Роберт, указывая на дочь.
Действительно, четырехлетняя Анюта бегло лопотала на всех средиземноморских языках, легко отличала стаксель от кливера и вообще выглядела развитым и живым ребенком. Я одобрительно погладил ее по головке, но для себя так и не решил: хорошо это или плохо, когда два молодых, образованных человека, полные сил и энергии, вместо того чтобы трудиться в народном хозяйстве родной Австрии, уходят в многолетнее плавание? И это в самом продуктивном возрасте. А как же профессиональные амбиции? Карьера, наконец?..
- Карьера никуда не денется, - заверил меня Роберт.
Нет, не все понимает моя отстроенная по русско-советским лекалам душа в жизни австрийских странников. Или это уже возраст сказывается?.. Помню, что всякий раз, когда на экране телевизора появлялся хор, мой престарелый отец негодовал: "Люди в хоре глотки дерут, в то время как в стране рабочих рук не хватает - станочный парк простаивает". Привет тебе от сына, родной!