Ледяные руки покинули ее плечи. Сердце снова забилось в нормальном ритме. Стало намного теплее. Белокурые локоны спадали до самой талии. Лиф платья вывернут. Впервые она осознала, что сейчас стала иной. Прежней не будет уже никогда. Шепот послышался из глубин темной комнаты:
– Ты очень плохая и развратная девочка!
Наталья вдруг разрыдалась. Этот голос играл на внутренних чувствах и страхах. Играл как по нотам, порождая сомнения и боль.
– Но я могу тебе помочь. Смотри!
Все окна враз распахнулись. В комнату ворвалась ночная прохлада. Шторы вздулись парусами.
– Там, за пределами особняка, тебя ждет прощение. Все узнают, что ты сильная и что способна быть другой. Никто не сможет навязывать свои правила. Сделай шаг, я помогу.
Слезы сами капали на платье и руки. Волосы прилипли к щекам. Ощущение было такое, словно на грудь положили камень, который рос с каждым новым вздохом. Он придавливал к земле. Камень был олицетворением ее пороков. Он давил на нее и не давал здраво мыслить.
Наталья несла его на себе, чтобы вместе упасть и разбиться. Шаг за шагом, словно к эшафоту, она приближалась к окну.
На ходу скинула обувь и босиком пошла по ковру. Руки сами собой развели портьеры. Не хватало сил подняться. Что-то сильно подхватило снизу, и она поднялась в воздух.
– Странно, – прошептала девушка самой себе, – мне не страшно.
Внизу по темному тротуару пробежала черная кошка. Проехала карета. Город спал.
– Ты должна сделать шаг вперед.
Шепот был настойчивым. Он не умолял, он приказывал. Наталья стояла у самого края. Руками держась за рамы, смотрела вниз. Там каменные плиты тротуара. Платье, как огромный цветок, развевалось, его сдувал ночной ветерок.
– Мама, надеюсь, ты меня простишь!
Девушка закрыла глаза и развела руки. Над головой послышался громкий женский смех, как смеется сама дьяволица.
Что-то хлопнуло и брякнуло за спиной. Через секунду теплые мужские руки обхватили ее бедра и рванули назад в комнату. Она упала на ковер и на короткий миг потеряла сознание.
Когда открыла глаза, то увидела испуганное лицо дворецкого. Мужчина звал ее по имени. Наталья вдруг рассмеялась, а затем расплакалась.
– Пойдемте, – дворецкий поднял ее на ноги и повел к двери. – Вам нужно успокоиться и постараться позабыть обо всем, что было.
Они вместе прошли по коридору, спустились по лестнице и направились к двери.
– Я найду вам экипаж.
Все это время Наталья была сама не своя. Действовала словно во сне. Экипаж подъехал к черному входу в особняк. Наталья, закутанная в фиолетовый плащ, тихонько села внутрь, и кучер стегнул лошадей.
Глава 20
Елена читала книгу Афанасию. Он внимательно смотрел на нее, представляя в своем воображении героев, их лица и происходящие события. Девушка закончила читать главу и перелистнула страницу.
– Елена, – горбун слабо улыбнулся, – думаю, что на сегодня мне достаточно.
– Ну, хорошо. Как себя чувствуешь?
– Получше, чем вчера.
– Это замечательно, – Елена закрыла книгу. – Сейчас должен прийти Петр Петрович. Осмотрит тебя и даст лекарства. Тебе нужно будет поспать.
Афанасий кивнул. Его беспокоил вопрос, который не терпелось задать:
– Должно быть, меня давно уволили из особняка?
– Все хорошо, не волнуйся. Я послала записку дворецкому, где указала, чтобы искали другого садовника. Думаю, им не стоит знать, что ты работаешь на меня.
Елена убрала книгу в сумочку. С минуты на минуту должен прийти доктор. Она должна была с ним поговорить о здоровье своего слуги и о том, что удалось узнать о тайнах особняка.
– Афанасий, я приду завтра. Так что постарайся – выздоравливай. Ты все еще мне нужен. Не хочу лишаться такого замечательного друга как ты.
– Я постараюсь.
В палату громко постучали. Дверь распахнулась, и на пороге появился Петр Петрович.
– Доброе утро. Ну-с, как наш больной?
Петр Петрович стремительно вошел в палату и быстро оглядел своего пациента, отмечая бледность кожи, круги под глазами и степень сознания.
– Дайте-ка я вас послушаю.
Пока доктор делал все необходимое, Елена поднялась со стула и направилась к окну. Прекрасный солнечный день. Ни единого облачка. Деревья активно распускались, трава зеленела. Ощущался приход долгожданного лета.
Петр Петрович сел на стул и посмотрел на Елену:
– Мы пока понаблюдаем больного. Вы не беспокойтесь, все эти медицинские термины и витиеватые слова вам знать ни к чему. Пусть ваша красивая головка лучше думает о более приятных вещах.
– В таком случае я вас покину, – она помахала кончиками пальцев Афанасию. – До завтра!
Доктор что-то шепнул своему пациенту и поднялся со стула:
– Елена, можно вас на минутку?
– Да, конечно.
Они вместе вышли за дверь и встали у стены. Петр Петрович засунул руки в карманы и тихо произнес:
– Меня заинтересовал вопрос, кто такая Анна, хозяйка того домика, на земле которого был выстроен особняк. Долго искал свидетелей, опрашивал соседей, в общем, мне повезло.
Елена была заинтригована. С тем несчастьем, что произошло с ее слугой, она совсем позабыла о зловещем особняке. Сейчас ей было важнее здоровье горбуна.
– И что вам удалось найти?
Доктор заговорщицким тоном продолжил:
– За особняком стоит двухэтажный деревянный дом. В нем живет некая Клавдия, старушка восьмидесяти лет от роду. Я опросил ее родственников, они сказали, что она сейчас находится в госпитале. Я был крайне удивлен, однако нашел ее. Клавдия Матвеевна находится здесь, на втором этаже в палате номер двести пятнадцать. Позвольте, я вас провожу.
Елена улыбнулась в ответ на его мягкую улыбку. Действительно, доктору несказанно повезло. Во-первых, он нашел эту Клавдию, а во-вторых, она все еще жива. Редкая удача.
Вместе они поднялись на второй этаж, преодолели длинный коридор и остановились перед белой дверью с номером двести пятнадцать.
– Ну что? Вы готовы?
Елена быстро кивнула, и доктор распахнул перед ней дверь. Палата была идентична той, в которой лежал ее слуга. Единственным отличием было то, что на прикроватном столике стояла маленькая вазочка со свежесрезанными ландышами. Их аромат заглушал запахи лекарств.
На кровати на белоснежных простынях лежала миленькая старушка. Седые волосы подобраны роговым гребешком, бровки подкрашены черной сурьмой, на морщинистых щеках легкий румянец. Клавдия Матвеевна внимательно смотрела на доктора.
Петр Петрович вежливо поздоровался, представил свою спутницу и поставил перед кроватью стул.
– Присаживайтесь, баронесса, думаю, разговор будет долгим и обстоятельным.
Старушка была рада новым лицам. Каждый день унылые стены и никаких иных развлечений навевали на нее тоску.
– Вы очень красивая девушка, – вдруг сказала старушка, улыбаясь. – Редкая красавица.
– Благодарю.
Елене немного смутилась. Она не привыкла, что люди могут вот так просто говорить то, что думают. Тем временем доктор напомнил Клавдии о цели их визита.
– Так, сейчас попробую вспомнить, – старушка закатила глаза. – Ведь вы меня просите припомнить события пятидесятилетней давности. Боже, как давно это было! Целая жизнь прошла.
Клавдия Матвеевна с некоторым пафосом взмахнула рукой, как делают плохие актрисы в театре.
– Сколько помню, все детство и юность я провела в своем доме на Тихвинской. Наш домишко был таким же, как и все дома на той улице. Деревянные, покрашенные зеленой краской, с богатой резьбой. За домом – маленький садик и колодец. У нашего-то дома земля с клочок, не то что у Анны. У нас в подвале склад, комнаты для прислуги. На первом этаже хозяйские комнаты, да небольшая лавка для продажи всякой мелочи…
– Нас интересует дом Анны, вашей соседки, – напомнил доктор снисходительным тоном.
– Ах да!
Клавдия Матвеевна быстро кивнула и немного помедлив, продолжила:
– Так вот. У нас-то земли был маленький клочок, а у соседки Анны земли было много. Мои родители только об этом и судачили, мол живет одна, а земли вон сколько. Зачем ей столько? Никто не понимал. Действительно, дом ее был меньше нашего, одноэтажный. Ни родных, ни близких. Одна служанка только, и та недолго задержалась.
– Хотите сказать, что всю землю занимал сад?
– Да, именно так. Ее дом был в густой зелени деревьев, Из-за их крон ничего не было видно. Ни окон, ни дверей. Оставалось догадываться, что происходило внутри.
– А сад?
– А что сад? По всему периметру Анна насадила дикий плющ, знаете, такой с многочисленными листочками. Ко всему прочему выращивала разные деревья. Ива, ель, можжевельник. Никто не понимал, зачем. Ведь обычно нормальные люди рассаживали фруктовые деревья и красивые цветы. На худой конец, всю землю засеивали картофелем, а у нее как в лесу. Росла трын-трава.
– Вы были лично с этой Анной знакомы?
– Нет. Эта женщина ни с кем не общалась. Был случай, когда моя сестра шла мимо ее дома. Анна стояла у окна. Окна мыла, что ли, не знаю. В общем, сестра моя с ней поздоровалась, мол, добрый день вам, соседушка.
Та медленно повернулась, так нехорошо посмотрела на сестренку, что та не на шутку перепугалась. К вечеру того же дня слегла и никто не знал, что за хворь на нее напала. Несколько дней сестра пролежала без сознания и вскоре умерла. Я очень хорошо помню, как все люди в округе были потрясены той историей. Все боялись подходить к дому Анны. Считали ее ведьмой, что насылает порчу и сыплет проклятьями. Признаться, мои родные одно время думали избавиться от такого соседства. Подать дом. Но со временем все позабылось.