Опять кто-то подшутил и приделал верблюду рога, хотя, быть может, художник сразу выбил этот комический сюжет. Зато до чего строен, величав и поразительно реалистичен следующий рисунок верблюда! За ним шествует маленький верблюжонок. Опять монументальная камнепись - рисунок оленя. К нему позже подрисовали обычные фигурки традиционных козлов. Рога оленя тоже стилизованы, в виде елочки. Два козлика несколько необычны, один ложится на колени, другой - с гордой осанкой - стоит. Хотя, впрочем, некоторые археологи полагают, что так изображалось галопирующее животное. Загадочен лабиринт. Стадо пасущихся кабанов вижу впервые. И вновь перед глазами проходят вереницы верблюдов с путами на ногах, бегущие козлы, олени. Интересны изображения чекана - боевого оружия скифов, фигурка человека в ритуальной позе. Внизу, на плоском камне у самой ложбины, вижу изумительное, хотя и несколько утрированное, изображение тура. Когда я специально поехал в горы Анрахай, намереваясь увезти это изображение, находившееся на отдельном камне, и отдать в один из музеев, то застал его уже искалеченным: какой-то невежда при помощи зубила и молотка выбил на нем свой автограф.
С вершины горы открывается далекая пустыня Жусандала - "полынная пустыня". Завтра мы прощаемся с горами Анрахай и едем в низину. Сейчас же, пока мои помощники ставят палатки и принимаются готовить ужин, я переваливаю через небольшой хребтик и снова попадаю в царство рисунков. Здесь мне хватит работы, и я тороплюсь.
Солнце село за холмы, на землю спустились сумерки, и рисунки разглядывать стало нелегко. Давно пора кончать поиски, к тому же на биваке меня, наверное, заждались. Я нарушил твердые экспедиционные правила: одному далеко не полагается уходить с бивака, не указав направления и продолжительности отлучки.
После ужина при свете лампочки мы рассматриваем мой очередной и, увы, последний "улов". Он очень интересен. Во-первых, я встретил большой камень с множеством рисунков, целую каменную галерею, большая часть которой тщательно забита. Но сохранились изображения козлов, фигуры человека в ритуальной позе.
Не мог я пройти мимо некоторых рисунков козликов, как показалось, наиболее интересных среди их величайшего множества. Один из них, большой по сравнению со знаками и обычными козликами, был особенно изящен, хотя слегка обезображен каким-то шутником, попытавшимся подрисовать к нему лошадиный хвост. Всегда в мире были рядом с художниками варвары, с творцами - разрушители. Другие козлики привлекают своим необычным обликом, манерой изображения. Верблюды большей частью нарисованы грубо. На серии рисунков представлены разнопородные собаки и волки. Многие из них преследуют козлов.
Более всего поразили очень старые и глубоко выбитые рисунки тигров. На них подчеркнуто главное, характерное - мощное длинное тело, слегка прогибающаяся посередине спина, длинный хвост. Один рисунок тоже похож на старое изображение тигра, найденное мною в самом начале гор Анрахай. Кошачья круглая морда, длинные высокие ноги и длинный хвост - кто бы мог быть таким, кроме гепарда! На другом рисунке гепард несколько утрирован. Это еще недавно обитавшее в Казахстане животное ныне совершенно исчезло. Завершают находки рисунки человечков. На последнем из них, возможно, хоровод.
Рисунки на камнях пережили многие предметы искусства древних народов. Снято около полутораста копий рисунков из величайшего множества встреченных. Итог неплохой, и я думаю о том, что завтра мы прощаемся с горами Анрахай, оказавшимися такими интересными.
Пустыня в цветах
Едем по кромке большой пустыни Жусандала и отдаляемся от гор Анрахай. По обеим сторонам неторной дороги сверкают желтые лютики. Давно не видал я это растение. Внутри цветок блестящий, будто покрыт лаком, и каждый лепесток похож на параболическое зеркало, отражает солнечные лучи и фокусирует их на пестике и тычинках. От этого двойная выгода: в тепле энергичнее работают насекомые-опылители и скорее созревают семена. Сейчас же, весной, когда так коварна погода и так часты возвраты холода, маленькие солнечные батареи тепла - замечательное приспособление. Летом они ни к чему, да и нет таких цветов.
Появился цветущий ревень Максимовича с большущими, размером со шляпу сомбреро, листьями. Встретилась одинокая чудесная ферула илийская. На ее толстом стебле - могучая шапка цветов.
На них копошатся серенькие мушки, черные муравьи-проформики - любители нектара, важно восседают зеленые клопы.
Я рад феруле, давно ее не видел, нашу встречу пытаюсь запечатлеть на фотографии. Потом случайно бросаю взгляд в сторону и вижу вдали целое поле ферул, они заняли склон большого холма, оно протянулось светло-зелеными зарослями до самого горизонта.
Наша машина мчится от гор в низину и вдруг врывается в красное поле чудеснейших ярких тюльпанов. Как миновать такое раздолье! И я, остановив машину, брожу со своими спутниками по красному полю. Никогда не видал такого изобилия тюльпанов, хотя путешествую по пустыне четвертое десятилетие.
Приглядываюсь к цветам. Они разные. Одни большие, другие маленькие. У некоторых красный цвет лепестков необыкновенно ярок, будто полыхает огнем. Встречаются красные тюльпаны с желтыми полосками, а кое-где виднеются и чисто желтые. Ольга утверждает, что и запах у цветов разный. У одних - сладковатый, у других - кислый, а есть и такие, от которых шоколадом пахнет…
Здесь, в этих зарослях, все тюльпаны принадлежат одному виду - тюльпану Грейга.
Но почему у них так изменчив цвет и запах? Объяснение найти нетрудно. У очень многих растений цветы неодинаковы. Благодаря этому садоводы легко выводят различные сорта одного и того же вида. Видимо, изменчивость цвета и запаха не случайна. Вкусы и потребности насекомых-опылителей нельзя удовлетворить однообразием приманки. Одна и та же пища легко приедается.
Но насекомых совсем не стало после долгих лет засухи. Кто же опыляет такое величайшее множество цветов, для кого они предназначены? Вот где, кстати, разнообразие. Цветок, обладающий чем-либо особенным, выделяющийся в какой-либо мере среди обычных окраской и запахом, привлекает к себе больше опылителей.
Растения легче насекомых переносят невзгоды климата. Пусть будет несколько лет засухи, перевыпаса и голой безжизненной пустыни. В пыльной и сухой земле, дожидаясь хороших времен, пролежат семена зернами, луковичками, корнями и оживут. Не то что насекомые! А когда их мало - тоже не беда. Очень многие цветковые растения при недостатке насекомых способны к самоопылению, а некоторые и вовсе отвыкли от их услуг.
Пустыня Жусандала
Орел, ежи и кобылки
Жусандала - ровная пустыня, поросшая полынью. С юга на ее горизонте виднеется синяя полоска теперь хорошо знакомых гор Анрахай, справа - желтые массивы песков Таукумы.
Мы едем по шоссе, поглядывая на однообразный ландшафт. Пора бы становиться на ночлег, но вокруг все та же голая равнина. И вдруг показалась темно-зеленая полоска растений. Свернули, поехали к ней. И вот перед нами чудесный саксауловый лес, если только можно назвать лесом полудеревья-полукустарники, растущие друг от друга на почтительном расстоянии.
На одном дереве виднеется что-то темное и большое с ярко-белыми пятнами и черным предметом неясной формы на вершине. Я направляю туда машину. Темное и большое оказывается больших размеров гнездом, сложенным из сучьев, черный предмет - орлом-могильником, который поспешно взмывает в воздух, а ярко-белые пятна - его птенцы-пуховички. Их трое. Они лежат, распластавшись на плоской поверхности гнезда. Среди них два расклеванных ежа. Немало шкурок ежей валяется и вокруг на земле.
Из нижней части гнезда вылетает шумная стайка воробьев, с запозданием выпархивают отдельные парочки. Никогда не видел в одном гнезде орлов такой большой компании пернатых квартирантов, пользующихся защитой своего покровителя. Тут их не меньше полусотни, жилище орла со всех сторон напичкано гнездами.
Захотелось сфотографировать орлят, и как можно скорее, не беспокоя родителей. Орлы, их уже оказалось двое, кружили высоко в небе. Пришлось подогнать машину почти вплотную к дереву. Но птенцы не желали позировать, лежали пластом, будто мертвые. В таком виде снимок получится невыразительным. Вдруг один птенец поднялся, раскрыл клюв, зашипел. Потом растопырил голые, без перьев, крылья и замахал ими. Глаза его засверкали и глядели сурово из-под насупленных пушинок. Вид у него получился очень грозный и воинственный; он явно решил защищаться от нарушителей покоя.
Я до того увлекся фотосъемкой, что не заметил: земля кишит множеством кобылок. Вначале я подумал, что случайно набрел на их скопление. Но весь саксаульник изобиловал ими. Это была известнейшая своими периодическими массовыми размножениями кобылка-атбасарка. Кое-где из-под ног взлетали, сверкая изящными красными и черными крыльями, кобылки-пустынницы, но их было мало.