Содержание:
Предисловие 1
Все в сборе 1
В путь 3
Долина Желтой Весны 4
Опасный перевал 5
Караван подходит к озеру 6
Ворон предсказывает беду 8
На береговой скале 10
Носильщики не хотят рисковать 11
По скалам над озером 12
Прыжок 13
Заоблачный ледокол 15
Прощание 17
Подножие Повелителя Духов 19
Вверх 20
Вниз 21
Разгаданная тайна 23
Примечания 23
Илья Ефимович Рыжов
К заоблачному озеру
Пограничникам Тянь-Шаня, лучшим помощникам советских высокогорных экспедиций, моим товарищам по путешествию 1935 года.
Предисловие
С тяжелой грустью, с душевной болью пишу я слова памяти об этом обаятельном человеке, который весь так и искрился жизнью - пока в нужный час без колебаний не отдал ее.
Вместе с Рыжовым я участвовал однажды в альпинистской попытке пробраться к леднику Северный Иныльчек у подножия Хан-Тенгри. Случилось так, что мы ночью оба провалились в смертельно опасную трещину. Его вытащить можно было быстрее, чем меня, но я услышал голос: "Не сдвинусь с места, пока не спасете Николая". Вот каким он был.
Он был живым, веселым человеком, с высокими достоинствами и милыми недостатками, с постоянной улыбкой благожелательства к другим и с усмешкой иронии по отношению к себе.
Илья любил детей, умел держаться с ними запросто и большую часть своей 36-летней жизни посвятил детям. Он стоял у самых истоков пионерской организации, в начале двадцатых годов в Москве был одним из первых пионервожатых. Позже он руководил Домом детской культуры при одном крупном московском предприятии. Он и писать стал главным образом для ребят. Бесчисленное количество его рассказов, очерков, корреспонденций было напечатано в журналах "Барабан", "Дружные ребята", "Пионер". В свое время широко была известна его книга "Заговор барабанщиков" - о детях Парижской коммуны. Ту же тему он положил в основу кинокартины "Юные коммунары". Он был предан долгу журналиста и писателя, и когда в 1930 году нам удалось пройти по новому перевалу на Центральном Тянь-Шане, Рыжов предложил назвать его перевалом Пролетарской печати.
В тридцатых годах Рыжов увлекся горным спортом. Поразительна настойчивость и целеустремленность, с какой Рыжов проявлял свои альпинистские интересы - год за годом он отправлялся за Тянь-Шань, чтобы проникнуть на таинственный, тогда совсем еще не исследованный ледник Северный Иныльчек, а затем осуществить свою мечту - попробовать взойти на вершину Хан-Тенгри.
Книга эта написана не для детей, а для взрослых. Но ее с большой охотой и легкостью прочтут читатели любого возраста. В ней есть та простота и то увлечение, которые придают книгам всеобщий интерес.
Это не изложение всех поездок Рыжова в район Хан-Тенгри или только одной из них. Здесь осуществлено известное обобщение: за основу взята одна экспедиция, решающая, но в изложение внесены некоторые черты и эпизоды из других. При этом и над характеристиками участников произведена писательская работа - они в известной мере типизированы. В некоторых случаях изменены фамилии.
С того времени, о котором написано в книге, на Тянь-Шане многое изменилось. Давно изучен ледник Северный Иныльчек, куда впервые с такими героическими усилиями проникли Рыжов и его товарищи. Давно покорен Хан-Тенгри и к тому же развенчан: как известно, на Тянь-Шане нашлась более высокая вершина - пик Победы, который в свою очередь взят советскими альпинистами. Да и сами экспедиции теперь устраиваются иначе - с радиосвязью, с самолетами… Но книга Рыжова ни в коей мере не устарела. Не может устареть талантливый рассказ о подвиге, о непреклонной борьбе за цель, о чистой человеческой страсти.
Молод рассказ - и рассказчик нам близок. Снова он с нами - живет и шутит в своей книге.
Н. Н. Михайлов
Мы решились с разрешения родственников издать ее особо, приискав к каждой главе приличный эпиграф и дозволив себе переменить некоторые собственные имена.
А. С. Пушкин,
"Капитанская дочка"
Все в сборе
…Удобно начинать рассказ в стенах гостиницы, куда стекается самый разнообразный путешествующий люд и где каждый без стеснения обнаруживает свой характер.
Вальтер Скотт,
"Кенильвортский замок"
Споры о маршруте нашей экспедиции прекратила лодка.
Еще вчера мы могли без конца обсуждать преимущества прошлогоднего пути по леднику Мушкетова, перед переправой через озеро. И только сегодня вопрос решился окончательно.
Утром на пристани мы встретили своего начальника Сухорецкого.
Теплоходик "Прогресс Киргизстана" медленно подходил к причалу. Мы издалека заметили Сухорецкого, на голову возвышавшегося над всеми пассажирами.
Опустили сходни. Пестрая толпа, шумя и толкаясь, хлынула на берег. Мы перескочили через невысокий борт теплохода и окружили Сухорецкого.
- Осторожнее с этим свертком, - сказал он, - здесь лодка.
Теперь лодка лежала в тесном номере гостиницы на полу, распространяя вокруг себя неприятный запах резины. Энергично орудуя маленькими ручными мехами, Сухорецкий надувал пневматический баллон, на котором нам предстояло плыть по величайшему ледниковому озеру Тянь-Шаня.
Баллон расправлялся, полнел и, наконец, превратился в лодку, напоминавшую тугую баранку с двумя веревочными петлями для весел и брезентовым днищем.
- Вот и все. - Сухорецкий перевел дыхание, отвинтил насос и положил его на стол. Потом легко поднял лодочку одной рукой и стукнул по ней кулаком.
- Хоть в футбол играй! - басом сказал Шекланов. - Неужели выдержит человека?
- Свободно выдерживает троих, - ответил Сухорецкий. - Ну, давайте к столу, обсудим еще раз все наши московские расчеты.
Я сел рядом с Валентином Гусевым. Шекланов и Загрубский устроились на противоположном конце стола. Сорокин суетился вокруг, подавая карты, карандаши и циркуль.
Наконец-то вся основная группа экспедиции была в полном составе.
Раньше других в Каракол приехал Гусев, а за ним Сорокин, Шекланов и я, Мы привезли из Москвы все грузы и снаряжение.
Спустя несколько дней приехал пятый член нашей экспедиции - геодезист профессор Загрубский, пожилой, энергичный мужчина с красным, обветренным лицом, седыми усами и ясными голубыми глазами.
Шекланов, огромный и мускулистый, был известным лыжником, специалистом по дальним переходам. Он впервые шел в горы, но Сухорецкий верил в его силу, выносливость и добродушный характер. Шекланова звали Олимпием. Имя как нельзя лучше подходило к его олимпийскому спокойствию и атлетической внешности, но чрезвычайно затрудняло нашего проводника Орусбая.
Для удобства мы дали Шекланову новое, короткое и звучное имя - Али, а Олимпием называли только в тех случаях, когда он что-нибудь ломал или опрокидывал.
Геолог Сорокин, болтливый и подвижной, считал себя опытным альпинистом, потому что еще студентом участвовал в нескольких восхождениях на Кавказе.