Японцы попятились. Но вдруг от правофланговых окопов на головы русских посыпались пули. Белозор оглянулся и увидел бегущих оттуда японцев.
Стрелки сгруппировались вокруг подполковника.
- Отстреливаться! - кричал он. - Не сдаваться и не отступать!
Недалеко билась вторая группа наших солдат во главе с штабс-капитаном Шастиным. Японцы, не ожидавшие упорного сопротивления слева, отошли назад. Но положение все же было безвыходным. Появлялись свежие колонны врага и занимали выгодные позиции. Отступать становилось все труднее.
- Отходить с боем! Не спускать с врага глаз.
Японцы, заняв казармы, двигались оттуда.
"Все пропало", - мелькнуло в голове Белозора.
- Отходите назад и удерживайте стрелков, - услышал Белозор уверенный голос. Оглянувшись, он увидел высокого худощавого унтер-офицера, отдававшего распоряжение ефрейтору. - Нужно бить только во фланг наступающим, чтобы кольцо не сомкнулось.
Унтер-офицер убежал на участок третьей роты и оттуда сейчас же открылась стрельба. Неприятельский огонь с тыла прекратился, но все же одна из пуль угодила Белозору в ногу.
- Отходите постепенно назад, - говорил Белозор солдатам, когда фельдшер перевязывал ему рану.
Японская пехота приостановила свои действия. Но на горсть русских, застрявших у батарей Наньшаня, посыпались снаряды.
- Что делать? - спросил Белозора штабс-капитан Шастин.
- Биться до последней возможности. Где этот унтер-офицер? Как его фамилия?
- Убит в штыковой схватке, из третьей роты он, а фамилии не знаю.
Белозор застонал и впал в бессознательное состояние.
Надвинулась ночь.
Неприятель замкнул кольцо. Русские солдаты видели совсем близко зловещие лица. Но японцы не решились броситься в штыки. Они старались увернуться от наступающих русских, посылая ружейные пули.
Глава четырнадцатая
1
Валя проснулась рано утром. Внезапно, точно от кошмара. Она никак не могла понять, что за страшный гул проникал с улицы не только через окно, но и через стены. Девушка приложила руку к обоям: стена вибрировала. Вскочив с постели, Валя быстро подбежала к окну. Прислушалась. Вот и сейчас стекла окон чуть вздрогнули, а по улице прокатился какой-то густой, грубый звук.
Валя открыла окно и отпрянула. В спальню оглушительной гаммой ворвался залп морских орудий. Испуг охватил девушку, в горле вдруг пересохло.
"Бой! Но где?" Она зябко съежилась; сердце ее колотилось, пальцы рук были точно ледяные.
В окно струилась утренняя прохлада. Гул стал несколько мягче, он походил теперь на раскаты отдаленного грома.
Валя поспешно взяла платье. Снова ударили орудия. По спине пробежал озноб. Казалось, стреляют совсем близко.
- Боже, что со мной! Надо же наконец взять себя в руки! Только бы мама не проснулась без меня!
Надев платье, девушка выпила холодной воды и, несколько успокоившись, высунула голову из окна. По улице торопливо проходили русские и китайцы. Все они указывали в сторону Киньчжоу.
- Значит, началось! Ну, что ж, - вздохнула Валя. - Наступления японцев ждали давно, к нему, несомненно, подготовились.
Солнце еще не всходило. Было пять часов утра. Быстро подвязав косы и накинув на плечи теплый платок, девушка вышла в гостиную. Платок согрел плечи и спину, нахлынувший страх начал улетучиваться.
"Открою шторы. Нет, подожду, надо разбудить маму. В столовой шум, кто это там так рано?".
Сердце Вали дрогнуло сильнее, чем от впервые услышанного орудийного залпа. Мягко ступая по ковру, она подошла к двери и, чуть раздвинув толстые портьеры, заглянула в столовую. Слуга-китаец стоял около буфета и перебирал серебряные ножи, вилки, ложки. Особенно долго, с блаженной улыбкой, он вертел в руках большую серебряную ложку.
- Неужели? Пять лет служит… Вот негодяй!
Валя отошла от двери, шепотом уговаривая себя:
- Довольно волноваться…
Потом быстро вошла в столовую.
- Василий, что ты тут делаешь? - спросила она ласково, как всегда разговаривала с прислугой.
Китаец вздрогнул и выпрямился, но на лице его осталась спокойная улыбка.
- Я, мадама, комната убираю.
- Зачем так рано? Я знаю, ты любишь утром поспать…
- Слышите - стреляют. Моя не могу спать, когда воюй. Надо мало-мало работай.
Валя удивилась - на лице слуги не было ни испуга, ни даже настороженности. Она подумала:
"Чему он радуется в эти жуткие минуты? Может, надеется, что японцы возьмут Киньчжоу?.. Тогда мы побежим, а он первый сгребет ценности".
Слуга сложил серебро в буфет и затворил дверцы.
Валя постучала в комнату отца.
- Папа, вставай! Разве не слышишь - бомбардировка. Слуги на ногах, хотя еще только половина шестого.
Валя умолчала о поведении китайца. Она решила, что будет следить за ним одна.
- Сегодня мы будем есть немного раньше. Разбуди повара и приготовьте завтрак, - сказала Валя китайцу, когда он принес ей ботинки.
Канонада разрасталась, бой развернулся вовсю. Во время завтрака Иновы услышали резкий залп.
- Узнай по телефону, что это за выстрелы, - попросила Инова мужа.
Модест Владимирович позвонил градоначальнику Сахарову:
- У телефона Инов, Это вы, ваше высокоблагородие? Слышим. Неужели? Эти резкие выстрелы наши? Канонерка "Бобр"? Ну, слава богу! С горы, говорите, прекрасное зрелище? Надо сходить.
Валя, прислушиваясь к телефонному разговору, смотрела только па китайца. При упоминании о "Бобре" лицо его изменилось, он рванулся, хотел, видимо, выйти, но сдержался.
"Значит, "Бобр" для него неожиданность", - подумала девушка.
После завтрака Инов с дочерью поднялись на ближайшую высоту, которая была уже усыпана русскими и китайцами. В самой гуще вертелся и маленький бой Иновых. Увидев хозяев, он скрылся в толпе. Левее вершины Самсона поднималось в небо грязное облако. Слышны были залпы нескольких сот полевых орудий. Эти залпы то и дело смешивались с выстрелами морских орудий.
Валя вернулась домой к обеду. Китаец был в большом смущении. Маленький слуга Миша куда-то бегал по приказанию Василия. Девушка продолжала следить за ними. Обед прошел оживленно. Канонада утихла. У Иновых обедал личный секретарь градоначальника. Он смотрел на Валю и говорил без умолку.
- Японцы пускаются на всякие хитрости. Очень отличилась вторая полевая батарея.
Валя вздрогнула, но, скрыв смущение, спросила поручика:
- Вторая батарея, говорите, а она не Забайкальского дивизиона?
- Нет, четвертой артиллерийской бригады. Полмесяца тому назад она мирно квартировала около водокачки. Поручик Карамышев рассказывал, что они на Квантуй прибыли прямо из Нерчинска.
- Вторая батарея из Нерчинска! - воскликнула, покраснев, Валя.
Отец и мать удивленно посмотрели на дочь. Девушка заставила себя успокоиться.
"Боже мой", - подумала она. - Тихон был здесь рядом, а я его не видела".
Модеста Владимировича вызвали по телефону в банк. Вслед за ним вышла и Серафима Прокопьевна. Поручик и Валя остались один.
- Почему вы не познакомили меня с милейшим Карамышевым, который прибыл сюда со второй батареей? - спросила девушка.
Поручик опустил голову,
- Я понимаю так, что вы уже с ним давно знакомы и по случайности вами упущена встреча?
Валя подала собеседнику руку, с участием заглянула в глаза:
- Вам следовало бы бытьтам, где льется кровь… и даже мне, хотя бы в качестве санитарки.
Поручик порывисто произнес:
- Сейчас же-все разузнаю о второй батарее.
Распростившись, он ушел.
Валя подумала:
"Как неожиданно все получилось. И удачно, Всеволод Григорьевич будет думать, что его соперник - тоже офицер. И никто, кроме меня, здесь на Квантуне не взгрустнет о бедном солдате Тихоне". На ресницах у девушки заблестели слезы.
К вечеру пушечные залпы уже не казались такими резкими и назойливыми. Жители города успокоились. Валя побывала на площади. Возвратившись домой, она не нашла в буфете серебра и лучших фаянсовых и хрустальных сервизов.
- Мама! - крикнула девушка.
Из гостиной вышел мальчик.
- Где Василий?
- Моя не знай… Мадама, - шепотом обратился мальчик к Вале, - надо ходи скоро, скоро в Артур надо ходи. Сегодня надо ходи.
Указывая на изящные туфли своей хозяйки, мальчик продолжал:
- Надо сынимай, ходи не могу, а это вот ваша надевай.
Миша поставил около ног Вали пару дорожных ботинок.
- Что ты делаешь, что говоришь, я не пойму.
- Железная дорога ломай. Японцы Киньчжоу бери… Скорей, скорей! Моя лошака сюда таскай.
Мальчик убежал. Валя отворила дверь спальни. Серафима Прокопьевна спала.
- Мама, вставай, - сказала дочь и закашляла, чтобы не разрыдаться. - Нам ехать надо.
- Куда?
- Миша говорит - в Артур.
Со двора послышалось щелканье бича и стук колес.
- Неужели?! - воскликнула Серафима Прокопьевна.
- Да, мама. Китайцы не ошибутся. Одевайся, а я позвоню папе. Надень вот эти дорожные ботинки.
В банке шло совещание, и никто из участников его не знал о событиях, развернувшихся к вечеру тринадцатого мая. Когда Модест Владимирович приложил к уху трубку телефона, он побледнел, руки его затряслись.
- Да говори же толком, куда нужно сейчас ехать? В Артур? Василий скрылся, подводы уже во дворе, Миша привел?.. Ничего не пойму… Позиция сдана?.. Ерунда. Китайцы знают, говоришь? Сейчас бегу. - Инов повесил трубку и, обратившись к директору, сказал:
- У меня в квартире происходит что-то невероятное. Узнавайте официально, в чем дело, а я побегу.