Глава девятая
1
Небо было хмурое. Накрапывал дождь. На станции Киньчжоу около водокачки пыхтел паровоз. Вершина горы Самсон окутана сероватым облаком. На перроне пусто, но за зданием вокзала, Немного далее проволочных заграждений, шум. Там остановились на отдых полевые батареи. Сытые вороные кони фыркали и ржали. Канониры суетились у пушек, счищая с орудий и колес грязь. Мимо на юг по дороге проходили стрелки.
Канониры, армейские солдаты, фейерверкеры, унтер-офицеры и офицеры часто вскидывали головы и смотрели влево от горы Самсон. Все они знали, что далеко впереди них - конные охотники, сторожевые цепи и казачьи разъезды. Но все же напряженно вглядывались в ту строну, где несколько дней назад враг напал на железную дорогу, перерезал провода и взорвал мост.
А вот и последняя новость: японцы высаживаются а Бицзыво. Солдаты и офицеры младшего состава готовились к серьезному делу и с нетерпением ждали распоряжений к выступлению для разгрома десанта. Бодрое настроение их не покидало.
Сумерки сгущались. Загорелись костры. Войска прибывали со стороны Артура. Слева, на горе Наньшань, вырисовывались укрепления Киньчжоуской позиции. Она была ключом к Порт-Артуру.
Пехотинец и артиллерист с котелками остановились под навесом крыши.
- Куда идем? - спросил пехотинец.
- Десант громить.
- Зачем допустили на берег? Его из пушек ваших на воде в лодках надо было потопить. Подпустить и шарахнуть.
- Начальство знает, что делать. До поры до времени спугивать не следует… Заманить и разлепешить.
- Все-таки странно.
- Ясная картина. Кабы наш флот не был предательски подорван, то их бы расщелкали на море, а теперь хитрость и осторожность нужна до тех пор, пока не починят наши боевые корабли.
- А все же на море было бы удобнее врага изничтожить. Лодка полна людей, волна качает, а тут бац шрапнелью - и все ко дну. И нам, пехоте, легче было бы добивать тех, кто до берега добрался.
Пехотинец думал свою думу: артиллерия за пять-шесть верст не должна допускать врага до пехоты, а стрелкам только и дела - закреплять за собой оставленные врагом позиции. Солдат верил в это. Пушки ему нравились, кони - огонь, а канониры - здоровенные ребята и, видать, ловкачи.
- Не пропадем, - усмехнулся канонир. - Смотри, какая у нас артиллерия и какая позиция?.. А командиры знают, как лучше прикончить врага. Теперь, браток, хитро все придумано. У тебя голова кругом идет, а у них все в точку… Стреляли мы по невидимой цели на учении. Офицер командует: прицел такой-то, уровень такой-то, угол столько-то! Вертит наводчик там разные винтики, стальные стоечки у угломера поворачивает. Целит в одну сторону, а дуло-то у пушки в другую смотрит. Запалил. Перелетел через гору снаряд и в цель попал. Сам видел… По двадцать снарядов в минуту может выпустить. Но это на крайность. Если помногу подряд стрелять, то орудие перекалится. У нас, браток, во всем расчет и арифметика. Цифра, значит, бьет. Не понимаешь в цифрах - и в артиллерию нельзя.
Дождь перестал. Подул северо-западный ветер. Запахло морем. Слышен был шум прибоя. На станцию собирались офицеры. Скоро после осмотра укреплений Киньчжоу должны были прибыть генерал Фок и полковник Третьяков. В отблесках догорающей зари отсвечивали блестящие погоны младшего командного состава.
- Скажите мне, пожалуйста, господа, в чем разногласия у начальника дивизии с полковником Третьяковым? - обратился штабс-капитан Двайт, который прибыл на станцию несколько часов тому назад из Бицзыво, где успешно проводилась высадка японских войск.
- Наш генерал не совсем согласен с планом обороны Киньчжоу, разработанным комиссией в двадцатых числах января, а полковник защищает его, так как он сам член этой комиссии, - сказал капитан Стемпковский. - Генерал требует спуска линии окопов к подошве укрепления и постройки новых окопов, защищающих подступы к батарее № 15 и предотвращающих обход нашего левого фланга по берегу Киньчжоуского залива. Надо признаться, у нас на линию морского прибоя очень мало обращено внимания.
Капитан замолчал и закурил папироску.
- Вы же работали там, расскажите подробней, - вступил в разговор командир пограничной стражи Бутиков.
Спор был большой. Комиссия записала, что левый фланг совершенно неудобен для атаки. А главное, утверждали специалисты, при наличии батарей девятой, десятой, одиннадцатой, двенадцатой и пятнадцатой нельзя допускать даже и мысли о возможности движения неприятельских цепей и колонн по берегу. Главная-де опасность - со стороны железнодорожного полотна и отрогов горы Самсон.
- Неопровержимая истина. Японцы не сунутся по берегу Киньчжоуского залива, мы их будем уничтожать в каком угодно количестве! - воскликнул, краснея, прапорщик Цветков. - Не забывайте наших фугасов.
- Все это так до тех пор, пока не будут подбиты крепостные орудия, - усмехнулся Стемпковский.
- Вы так же, как и генерал Фок, не верите в неприступность Киньчжоу? - опросил штабс-капитан Двайт.
- Дело не только в укреплениях, но и в людях. Не думаю, что японцы начали атаку сразу без подготовки своей артиллерией. И надо опасаться, что они достигнут многого.
- Но почему? - опросил прапорщик.
- Высоты, которые при тесном обложении Киньчжоу будут в их руках, господствуют над пятидесятитрехсаженной горой Наньшань. Это - во-первых. Надо предположить, что они подвезут сюда сотенки две пушек нового образца с приспособлениями для бомбардировки по невидимой цели. Далее - их артиллерийский парк немыслим без мортир.
- Вы еще наворожите поддержку флотом? - вставил штабс-капитан Высоких.
- Учитывайте, учитывайте все, - невозмутимо ответил капитан. - Наш флот ранен, и, главное, в голову.
- Да, после смерти Макарова японцы обнаглели на море, - сказал мичман Шимановский. - Орудия в большинстве здесь старые, поршневые, а пушки Кане, привезенные недавно, все еще не установлены.
- Несчастие крепостей в том, что их орудия бывают несколько устаревшими в техническом отношении против орудий наступающих.
- Что же делать? - воскликнули пехотные офицеры.
- Создать более благоприятные условия для пехоты, на чем и настаивает начальник нашей дивизии.
- О нем разноречивые толки, - сказал шепотом артиллерийский офицер пехотному. - Многие считают его взбалмошным.
- Солдаты его любят. Он несколько сумасброден. А о боевых его качествах узнаем. Он заботится о солдатах и офицерах и не хочет, чтобы они гибли понапрасну.
- Говорят, он сторонник редкого размещения солдат в окопах.
- Хотя это и против устава, но не лишено смысла.
- Уставные положения стареют, - поспешил вставить пехотный поручик.
Раздалась команда "смирно". Офицеры осмотрели себя и подтянулись. К вокзалу подошли генералы Кондратенко и Фок, а за ними полковник Третьяков. Поздоровавшись с офицерами, Фок остановился у кромки перрона и, повернувшись лицом на север, взглянул вдоль пути. Когда к нему подошел полковник Третьяков, он, продолжая прерванный разговор, сказал:
- Я еще и потому против окопов у вершины горы, против ваших ласточкиных гнезд, что там получается большое сосредоточение неприятельского огня.
- У подошвы горы большой радиус, длина окопов увеличивается. Для заполнения их потребуются новые группы стрелков, - возражал Третьяков.
- Вы, полковник, конечно, рады засадить ваш полк под самое небо. Но какой от этого толк? Какой толк, я спрашиваю? Вершина будет окутана пылью и газами снарядов. И вдруг перед самым носом у вас неприятель.
- Запыхавшийся неприятель, ваше превосходительство.
- Ошибочный вывод. Высота Наньшаня пятьдесят три сажени. Западный и восточный скаты хотя и достаточно круты, но все же по ним можно бежать вприпрыжку в полном вооружении до самой вершины. Северный склон укрепленной горы сходит на нет и по нему можно въехать в коляске рысью до самых пушек, как по шоссе. А тут еще Самсон своими отрогами, как клещами, охватывает наши укрепления. Дополнительные окопы нужны, да еще и с козырьками от шрапнельных пуль.
- Каждые лишние сто сажен окопов потребуют новых стрелков, а они нужны для отбития фланговых движений.
- Лишних солдат не дам, ибо считаю это вредным.
- Наши стрелки не обстреляны, большая часть из них новобранцы и запасные… Разбросаем их друг от друга на двадцать шагов, и они будут чувствовать себя одинокими, а в трудную минуту будут вне нравственного влияния начальника.
- Это устарелое мнение, полковник, - с горячностью возразил генерал Фок. - Вы думаете, солдаты струсят?
- Нет, что вы, ваше превосходительство! Но все же при более близком соприкосновении каждый в надежде на товарищескую поддержку.
- Нельзя набивать окопы людьми! - выкрикнул Фок.
Генерал Кондратенко обернулся и взглянул на группу офицеров, в середине которой размахивал руками Фок.
"Вечно спорит, - устало вздохнул Кондратенко. - Разве до споров сейчас, когда по горло дела, когда должна быть сплоченность, когда, враг на вороту висит? Тяжело. События развертываются, а мы как дети. Впрочем, кто виноват во всей неподготовленности, во всей неразберихе?.. А тут еще это пасхальное яичко - Дальний… Дорогая игрушка, а придется бросить!"
Генерал вздохнул и провел рукой по лбу. Все видели, что он сильно утомлен. Объезд позиций, разговоры, неудовлетворенность возведенными укреплениями, пассивные действия северной армии расстроили его.
"Непонятно! - мысленно воскликнул Кондратенко, - Никакого движения со стороны севера. Значит, там у них еще большая неподвижность и неподготовленность".
Генерал достал из бокового кармана лист исписанной бумаги и сделал несколько пометок.