- Оставьте этот билет у себя, сестра, для ваших бедных. Она не благодарила меня, только посмотрела и прошептала:
- Мы будем молиться за вас.
В 6 часов я снова был у Гобсона.
Он приходил и опять ушел, оставив для меня записку с извинением в том, что не мог меня дождаться. "Если у вас спешное дело, - писал он, - то будьте в 11 часов вечера в Курзале. Я туда заеду".
Я опять начал свое бессмысленное шатание по улицам и различным кварталам, постепенно погружающимся во мрак. Маленькие ребятишки, играя, бросались мне под ноги. Я тихо отстранял их, чувствуя безмерную усталость.
Обедать я отправился в военный клуб. Готовясь к страшной минуте, - я вспоминаю это с ужасом, - я старался оглушить себя вином.
Было только 9 часов, когда я вышел из клуба. Еще два часа мучительного ожидания! Что делать? Я стал прогуливаться по авеню де Франсе, тротуар которой идет вдоль берега моря. Затем я облокотился на парапет.
Ночь была чудесная, мягкая, воздух свеж. Море сверкало фосфорическим блеском. Огромные темные горы были усеяны по склонам мириадами маленьких, как булавочные головки, огоньков, - это деревни. Вдали по морю шел пароход. Его салоны и палуба, сиявшие огнями, делали его похожим на какое-то плавучее казино. Меня обгоняли какие-то люди. Два или три раза меня узнали: "Смотрите, - Домэвр! Совсем один и любуется морем! Что ты тут делаешь? Подумаешь, какой поэт!" Я не оборачивался.
Десять часов. Мои бедные ноги отказывались двигаться дальше. Я решил идти в Курзал и сесть в каком-нибудь уединенном уголке террасы, около маленькой решетки, отделяющей ее от улицы.
Сидя там, я выпил подряд две рюмки виски без воды. Через некоторое время я с радостью почувствовал, что под влиянием алкоголя во мне рождается странная самоуверенность. Я начал находить легким, почти естественным то страшное, что я решил предпринять.
Одиннадцать часов. Гобсон опаздывает. Четверть двенадцатого. Что если он не придет? Мне показалось, что тогда все будет потеряно, потому что на другой день у меня уже не достанет больше сил…
Двадцать минут двенадцатого. Раздались звуки сирены, и два-три автомобиля остановились перед Курзалом. Из второго вышел Гобсон.
Смеясь, он направился ко мне:
- Тысячу извинений. Я не завтракал дома сегодня утром. Мой слуга вам это сказал? В три часа, когда я зашел домой, он сообщил мне о вашем первом визите. Я назначил вам свидание здесь. Если я опоздал, то это не моя вина. Мы только что приехали из Баальбека. Стильсона, представителя "Standart Oil", навестили проездом родные. Завтра они уезжают в Палестину. Они не хотели покидать Бейрут, не посмотрев Баальбека. Мы должны сейчас же ехать к Стильсону. Я умираю от голода. Стильсон заказал ужин у себя. Он мне поручил пригласить вас. Эго решено, - не правда ли? Я вас похищаю.
- Прежде всего я должен с вами говорить, Гобсон.
- Ну вот еще! Мы можем так же хорошо переговорить и у Стильсона или в автомобиле по дороге к нему.
- Нет, у нас не будет времени. Поверьте мне, лучше, если я скажу вам сейчас…
- Ну, как хотите, - ответил он, - но только торопитесь, так как нас ждут. Смотрите, - и он положил на стол свои часы, - я даю вам десять минут времени - и ни минуты больше!
В то же время он хлопнул в ладоши:
- Два коктейля "Метрополитен", - сказал он лакею. - Ну, теперь я вас слушаю. Ну, что же? - Он заметил, вероятно, нечто странное во всем моем поведении. - Я вас слушаю, - сказал он, понижая голос.
Минута настала. Какая ирония судьбы! Это было на том самом месте, где мы встретились с ним полгода тому назад.
- Гобсон, я взываю к вашей чести и к вашему слову…
- Вы можете быть уверены во мне, - серьезно сказал он. - Говорите.
- Гобсон, мне нужны деньги.
Он улыбнулся. Он даже как будто облегченно вздохнул.
- Только-то? О! Вы меня испугали.
Он взял мою руку и сильно сжал ее. Какой прием. Как он понял это? Или я становлюсь безумным и перестаю понимать окружающее?..
- Мне нужны деньги, - повторил я угрюмо.
- Тс-с! Тише. Я слышал и понял. Право, я не могу вам выразить, - этот проклятый французский язык! - до чего я взволнован и тронут тем, что вы обратились ко мне. Сколько вам лет?
- Тридцать.
- Черт возьми! Скажите, в каком возрасте мы чаще всего нуждаемся в деньгах? Конечно, именно в этом. Тридцать лет!
Мне около сорока. И вот - доверие за доверие - я признаюсь вам, что случилось со мной десять лет тому назад, когда я был лейтенантом 2-го уланского полка в Бенгалии. В одну такую же прекрасную ночь, как эта, когда на небе точно так же блестели звезды, я узнал, что значит - клянусь вам - неотложная, неустранимая нужда в деньгах. И не маленькая сумма нужна была мне… две тысячи гиней! И непременно к следующему утру, - иначе… - И он сделал жест, как бы приставляя дуло револьвера к своему виску. - В такие минуты опасно сделать ошибку. Надо твердо знать, в какую дверь можно постучаться. Вы не будете жалеть, клянусь Святым Георгом, что вы постучали в мою! Говорите. Говорите, что вам нужно? Такая же сумма?
- Увы, - прошептал я.
- Больше?
- Я не смею вам сказать, сколько мне нужно.
- Ну полно! Говорите.
- Семьсот тысяч франков.
Я ожидал, что он подскочит, услышав эту цифру. Но он остался спокойным. Можно было даже подумать, что он ожидал этого. Только брови его слегка дрогнули и рот скривился в насмешливой гримасе.
- Фу ты, черт, - сказал он. - Я помню, - это была восьмерка. Я проиграл тогда свои две тысячи гиней, поставив против торговца зерном из Дели. Хотел бы я знать, против кого ставили вы.
Он продолжал:
- Семьсот тысяч франков? Двенадцать тысяч фунтов по нынешнему курсу - не так ли?
- Да, так.
- Ну, в таком случае, знаете ли, это другое дело! Это, как говорится в игре, "неправильная сдача"!
Он заметил, какое отчаяние овладело мной.
- Ну, полно, не падайте духом. Нельзя же так! Если я сказал "неправильная сдача", то нужно меня как следует понять. Я хотел сказать этим, что при таких обстоятельствах вы должны были с самого начала обратиться уже не к моей личной чести, а скорее к моей профессиональной честности…
- К вашей?..
- Естественно. Такая сумма, поймите! Не могли же вы ожидать ее от майора Гобсона, а только от правительства, которое он представляет собой.
Я наклонил голову. Лакей принес коктейли.
- Пейте, - приказал Гобсон.
Я выпил. Его стакан остался на столе.
- Послушайте, - сказал он медленно. - Беседа такого рода… Не думаете ли вы, что нам было бы удобнее продолжать ее где-нибудь в другом месте? В моем кабинете, например, - завтра?
- Эго срочно, - прошептал я почти умоляющим голосом.
- Срочно, срочно! - повторил он. - Но должны же вы понять, наконец, что в этом деле есть пункты, которые мы не можем урегулировать тут же, немедленно, на террасе кафе. Черт возьми! Это все-таки не так-то просто! И находятся еще люди, обвиняющие вас, французов, в том, что вы недостаточно решительны и быстры в делах!
- Но это срочно! - повторил я еще более тихим и жалобным голосом.
- Ну хорошо, хорошо. Мы можем прийти к соглашению в общих чертах, в принципе… Ну, полагаю, что теперь я могу положить часы в карман?
И он отхлебнул из стакана.
- Если не ошибаюсь, эта беседа является прямым и логическим следствием той, которую мы вели однажды вечером у меня в доме четыре месяца тому назад?
Я не отвечал.
- Да. Болтая тогда, мы с вами коснулись, кажется, некоторой… работы, которую мы делали оба, идя каждый по своему пути и к совершенно различным целям. Предметом ее были вожди бедуинов в пустынях Сирии, Ирака и Месопотамии.
- Совершенно верно.
- Итак, события складываются теперь таким образом, что я могу быть осведомлен о результатах вашей работы? Вы согласны с такой формулировкой?
Я наклонил голову.
- Хорошо. Ну, тут я признаюсь, - моя память мне несколько изменяет. Мы говорили тогда, в тот вечер, о… ну, как бы это?., скажем, - о том гонораре, которым я мог бы располагать, с разрешения моего правительства, для оплаты некоторых сведений. Быть может, я даже называл тогда цифру?
- Вы говорили о двадцати пяти тысячах фунтов.
- Я вижу, что вы хорошо помните. Двадцать пять тысяч фунтов, - совершенно верно! Однако положение вещей теперь не совсем таково, как было тогда. Относительно названной цифры нужно сделать два замечания. Примо, стоимость фунта поднялась. С 52-х - как фунт котировался в июне - он поднялся теперь до 65 - сегодняшний курс. Секундо, - с точки зрения нашего положения, я должен вам признаться, что мне удалось уже в течение этого времени получить добрую половину тех сведений, которые в то время имелись только в вашем распоряжении. При таких условиях вы согласитесь со мной, что цифра в двадцать пять тысяч может быть справедливо уменьшена до двенадцати тысяч, причем вряд ли меня можно будет упрекнуть в том, что я торгуюсь и желаю использовать создавшееся положение. Надо еще прибавить, что эти двенадцать тысяч фунтов составляют, не правда ли, как раз ту сумму в семьсот тысяч франков, о которой вы мне только что говорили. Вы согласны со мной?
- Да.
- Ну, в таком случае, - сказал он в высшей степени непринужденно, - это решено. Мы назначим свидание у меня завтра вечером, в шесть часов. В этот час теперь уже темно. Это вам подходит? Я буду один, конечно. Вы придете с… с тем, что нужно, и…
- И я получу деньги?