Он сделал гримасу.
- Плохой момент. Очень плохое время теперь.
Я не поддался этим словам. Я хорошо чувствовал, что необходим ему и что он ищет способа использовать меня за наиболее дешевую плату.
- Будьте любезны изложить мне, в свою очередь, предмет вашего письма, - сказал я сухо.
Он посмотрел на меня исподлобья и понял, что лучше играть с открытыми картами.
- Эго довольно сложно.
- Но все-таки?
- Вы знаете, без сомнения, фирму "Зариф, Султан и К°". Имена эти действительно были мне известны.
- Эта фирма получила подряд на снабжение хлебом и мясом армии в Леванте, 60 тысяч человек! Крупное, очень крупное дело!
- Ну, и что же?
- В последнее время интендантство привлекло к ответственности Зарифа и Султана за неисполнение ими обязательств относительно поставки нескольких тысяч тонн хлеба и немалого количества голов скота. Точные цифры не имеют значения для дела. Зариф и Султан обратились в интендантство с жалобой, ссылаясь на полную невозможность исполнить принятые на себя обязательства: они не могли получить хлеб, закупленный ими в округах Алепо и Александретты, где продавцы, терроризированные турецкими бандами, отказываются выдать хлеб, предназначенный для войск. В настоящее время эта жалоба передана в отдел разведки, который должен дать свое заключение.
- Я понимаю, - сказал я, - вы хотели бы получить со стороны разведки благоприятное заключение для поставщиков.
Молодой человек улыбнулся и слегка покачал головой.
- Это не совсем так, капитан. Фирма "Зариф и Султан" наш конкурент.
- А-а-а, - прошептал я, - понимаю.
- Значит, вы поняли, что нам, наоборот, не будет неприятно, если им придется прогореть на своих поставках.
- Скажите, однако, - забормотал я, - вы отдаете себе отчет в том, что вы мне предлагаете?
- Вполне отдаю, капитан, вполне! Вы можете быть уверены, что я никогда не заговорил бы с вами так, как говорю сейчас, если бы интересы французского государства не совпадали полностью с интересами моей фирмы. Вы понимаете?
- Я понимаю, - сказал я задумчиво.
Теперь я вспомнил об этом деле и о просьбе дать по нему заключение, которая была передана нам интендантским управлением. Я поручил моему помощнику, лейтенанту Ревелю, заняться этим делом. Но и при беглом просмотре бумаг мне показалось, что жалоба поставщиков построена на довольно шатких основаниях. Приняв самую скромную позу, Альберт Гардафуй не нарушал моих размышлений.
- Могу ли я, - сказал он наконец, - могу ли я, капитан, спросить у вас теперь, чем я могу быть вам полезен?
Я начал беспечным тоном:
- Мое дело заключается вот в чем. Я получил важные сведения из дома. Через восемь дней состоится продажа с аукциона большого имения, примыкающего к нашим владениям: замок, пруд, леса, шестьдесят гектаров земли… Это имение некогда принадлежало моей семье. Помимо выгоды, тут для меня и вопрос чувства…
Альберт Гардафуй наклонил голову с растроганным видом, чтобы дать мне понять, что вопрос чувства - один из тех, которым он придает наибольшее значение. Я продолжал, одновременно и восхищенный и испуганный своей смелостью.
- Назначенная цена - миллион. Одна земля, без построек, стоит в два раза больше. Теперь у меня есть…
- Да, я знаю, триста тысяч франков.
- Немного больше, - четыреста тысяч. Сто тысяч осталось у меня во Франции.
Альберт задумался.
- Это действительно очень интересно, -~ заметил он.
- Не правда ли? - сказал я порывисто, о чем сейчас же пожалел.
- Да, очень интересно. Значит, вам нужно…
- Да… шестьсот тысяч франков.
- Гм! Вы забываете еще налог на отчуждение, - десять процентов.
- Да, это верно; значит, семьсот тысяч.
- Затем, вы делаете свои расчеты, не принимая во внимание возможной надбавки на аукционе.
- Этого можно не опасаться, могу вас уверить. В нашей стране есть обычай не вступать при продаже с торгов в состязание с теми, кому эти земли принадлежали раньше. А я уже сказал вам, - моя семья владела раньше этим поместьем.
- Счастливая страна, - сказал Альберт, - где человек, занятый коммерческими делами, считается с такими почтенными соображениями! Ах, капитан, здесь у нас иное дело! - Он вздохнул. - Семьсот тысяч франков… это сумма! Но, в конце концов, почему бы и нет? Особенно - если, как вы говорите, имение стоит более двух миллионов. Несомненно, вы можете достать значительную часть этой суммы, если дадите расписку с согласием на залог покупаемого вами имения.
Я закусил губу. Как я мог сказать причину невыполнимости такого плана! Закладывать воображаемые земли!
- Я предпочел бы другое, - сказал я холодно.
- Что же именно?
- Не знаю. Я прошу вашего совета.
- Семьсот тысяч франков! Но какую гарантию можете вь дать, имея только четыреста тысяч?
- Мою подпись.
- Боже мой! - воскликнул Альберт. - Простите меня великодушно. Я до сих пор ничего вам не предложил… Кофе или лимонад?
- Лимонад, если можно.
- Антуан! Два лимонада! - Вашу подпись… О, конечно! Хотя, капитан, мой долг сказать вам… Ах, если бы вы знали сердца деловых людей в Бейруте! Это скала, говорю я вам, скала. Горан, Саннин… горы Ансарие… Конечно, если бы речь шла обо мне…
- Но ведь я к вам и обращаюсь, - сказал я, чувствуя, как у меня сжимается горло.
- О! Если ко мне, тогда это другое дело. К сожалению, это, конечно, трудно. Вы знаете, какую симпатию я к вам питаю, капитан, и я желал бы только одного, - быть… но когда торги?
- 23 октября.
- 23-го? В понедельник. А у нас сегодня 14-е, суббота! Восемь дней! Нельзя терять времени. Семьсот тысяч франков! Это сумма, это сумма… Скажите мне, капитан.
- Что?
- Вы очень держитесь за это дело?
- Очень.
- Во что бы то ни стало?
- Я вам повторяю - очень, - сказал я, не в силах сдержать мучительной тоски, и видел, как он вздрогнул.
- Ну, тогда нужно серьезно переговорить… Вместе с тем вы мне позвольте говорить с вами вполне откровенно, вполне свободно… А, вот и лимонад.
Я жадно выпил.
- Конечно, - продолжал Альберт, - если дело, о котором я буду с вами говорить, удастся, вы можете рассчитывать?
- Я не ищу никаких особых преимуществ. Заем под мою подпись.
- Ну, ну, не сердитесь. Я хочу все же вам сказать, что это дело - Зарифа, - в сущности, не очень важно само по себе. Говоря вполне искренно, оно было только приманкой для дела гораздо более значительного.
- Говорите, - сказал я. На висках у меня выступил пот. - В чем же суть?..
- Это очень просто. Мы не хотим - вы, разумеется, понимаете - создавать затруднения господам Зарифу и Султану просто так, ради одного только удовольствия, - нет! Нужно вам сказать, что прошлый год фирма "Гафрам и Гардафуй" - наша фирма - выступила конкурентом фирмы "Зариф и Султан" на получение поставок в армию. Мы потерпели поражение. В этом году мы хотим взять реванш. Конечно, дело идет не о том, чтобы предложить более низкие цены, чем у них…
- На что же в таком случае вы рассчитываете?
- А вот на что: Зариф и Султан - мусульмане.
- Они имеют такое же право участвовать в торгах, как и христиане.
- Не спешите. Я сказал - мусульмане. Но главное в том, что они антиохийсхие мусульмане. Вы не знаете, может быть, что у Зарифа есть родственник, двоюродный брат, Мухтар-бей, с которым он более или менее связан, и что этот Мухтар-бей является поставщиком турецких войск Адана и Диарбекира. Я представлю вам доказательство.
- Ну и что же?
- А то, что мне кажется, что если Главный штаб укажет хоть сколько-нибудь серьезно на неудобства, которые может повлечь за собой такое положение вещей, то интендантство, при одинаковых ценах, предпочтет обратиться к нашей фирме. Что вы скажете?
Меня охватила нервная дрожь.
- Если, - прошептал я, - будет дано такое заключение, которое отстранит, окончательно или только временно, фирму "Зариф и Султан"… так что…
- Подождите, подождите, - сказал он. - Не спешите так. Есть еще другой вопрос, который меня живо интересует.
- Какой?
- Направление будущей железной дороги из Алепо в Лат-такие.
- Это направление уже установлено, - сказал я.
- Она пройдет через Риха, не правда ли?
- Да.
- Крупная ошибка. Огромная ошибка. Было бы гораздо выгоднее провести ее немного ниже - через Калаат-эль-Мудиц, например.
- У вас, вероятно, есть земли вблизи Калаат-эль-Мудика и вы ничего не имели бы против того, чтобы они были отчуждены? - заметил я иронически.
- Э, - сказал он, - вы, может быть, попали в точку Но вы хорошо знаете, с другой стороны, что направление, которое я указываю, принесет с собой большую выгоду: окончательное усмирение в Ансарие. Мой личный интерес всегда совпадает с общим интересом; поэтому я всегда могу хлопотать без всяких опасений…
В ушах у меня шумело. Продолжать этот разговор хотя бы еще пять минут было для меня непосильно.
- Послушайте, - сказал я, - не будем смешивать все в одну кучу. Прежде всего - дело о поставках. Хотите вы, чтобы завтра…
- О, завтра невозможно, капитан! Завтра воскресенье, я провожу день в семье моей невесты. Я забыл вам сообщить, что я помолвлен. Да, прелестная юная девушка…
- Тогда в понедельник, - сказал я, почти теряя сознание.