Выбор начальника представил большие трудности, но в конце концов сошлись на кандидатуре мадьяра Карла Драгоша, полицейского комиссара, хорошо известного по всему Дунаю. Теперь всем казалось: нельзя было выбрать более достойного. Сорокапятилетний, среднего роста, худощавый, наделенный более силой духа, нежели физической силой, он отличался способностью стойко переносить профессиональные трудности службы и храбростью, чтобы не бояться опасностей. Драгош жил в Будапеште, но чаще всего находился в провинции, занятый какими-нибудь сложными расследованиями. Прекрасное знание всех языков Юго-Восточной Европы - немецкого, румынского, сербского, болгарского и турецкого, не говоря уже о родном мадьярском, позволяло ему выходить из многих затруднений. Старый холостяк, он не боялся, что семейные заботы ограничат его долгие отлучки.
Печать хорошо отозвалась о назначении Драгоша, публика тоже одобрила его единодушно. В большой зале "Свидания рыболовов" новость приняли крайне лестным образом.
- Нельзя было лучше выбрать,- утверждал в тот момент, когда в кабачке зажглась лампа, господин Иветозар, обладатель второго приза по весу рыбы на только что законченном конкурсе.- Я знаю Драгоша. Это - человек.
- И весьма храбрый и искусный человек,- добавил президент Миклеско.
- Пожелаем,- вскричал хорват с труднопроизносимым именем Сврб, владелец красильни в предместьях Вены,- чтобы ему удалось оздоровить берега реки! Жизнь здесь стала прямо невозможной!
- У Карла Драгоша сильный противник,- сказал немец Вебер, покачивая головой.- Посмотрим его за работой.
- За работой!…- вскричал господин Иветозар.- Он уже за ней, будьте спокойны!
- Конечно,- поддержал господин Миклеско.- Не в духе Карла Драгоша терять время. Если его назначение произошло четыре дня назад, как утверждают газеты, то он, по крайней мере, уже три дня делает свое дело.
- С чего бы ему начать? - спросил господин Писсеа, румын.- На его месте, признаюсь, я был бы в крайнем затруднении.
- Потому вас и не поставили на его место, мой дорогой,- благодушно заметил серб.- Будьте уверены, что Драгош не затруднится. А уж докладывать вам свой план, это извините. Быть может, он направился в Белград, быть может, остался в Будапеште… Если только не предпочел явиться как раз сюда, в Зигмаринген, и если его нет в сей момент среди нас здесь, в "Свидании рыболовов"!
Это предположение вызвало бурный взрыв веселья.
- Среди нас! - вскричал Вебер.- Вы смеетесь над нами, Михаил Михайлович! Зачем он явится сюда, где на людской памяти никогда не совершалось ни малейшего преступления?
- Гм! - возразил Михаил Михайлович.- А может, для того, чтобы присутствовать послезавтра при отправлении Илиа Бруша. Может, он его интересует, этот человек… Если только Илиа Бруш и Карл Драгош не одно лицо.
- Как это - одно лицо? - закричали со всех сторон.- Что вы под этим подразумеваете?
- Черт возьми! А это было бы здорово… Никто не заподозрит полицейского в облике рыболова-лауреата, и он будет инспектировать Дунай без всякой огласки.
Фантастическая выдумка заставила собутыльников широко открыть глаза. Уж этот Михаил Михайлович! Только ему и могут явиться подобные идеи!
Впрочем, Михаил Михайлович не очень держался за предположение, которое только что рискнул высказать.
- Если только…- начал он оборотом, который, очевидно, был его излюбленным.
- Если только?
- Если только Карл Драгош не имеет другой причины присутствовать здесь,- продолжал он, переходя без передышки к другой, не менее фантастической версии.
- Какой причины?
- Представьте, например, что замысел спуститься по Дунаю с удочкой в руке покажется ему подозрительным.
- Подозрительным!… Почему подозрительным?
- Черт побери! И впрямь было бы совсем не глупо для преступника скрыться под маской рыболова, особенно столь известного. Такая популярность стоит любого инкогнито в мире. Можно нанести сто ударов, где только захочется, а в промежутках ловить рыбку. Хитрая выдумка!
- Но надо уметь удить,- поучительно заметил президент Миклеско,- а это привилегия честных людей.
Такой вывод, быть может, несколько натянутый, польщенные рыболовы встретили овацией. Михаил Михайлович с замечательным тактом воспользовался всеобщим энтузиазмом.
- За здоровье президента! - вскричал он, поднимая стакан.
- За здоровье президента! - повторили собутыльники.
- За здоровье президента! - повторил один из посетителей, он одиноко сидел за столом и в течение некоторого времени с живым интересом внимал разговору.
Господин Миклеско, тронутый любезностью незнакомца, из благодарности поднял в его честь бокал.
Одинокий посетитель, посчитав, без сомнения, что этим вежливым поступком отчужденность сломана, решил, с позволения почтенного собрания, выразить и свое мнение.
- Хорошо сказано, господин президент, честное слово! - заметил он.- Да, конечно, уженье - занятие порядочных людей.
- Мы имеем честь говорить с коллегой? - спросил господин Миклеско.
- О! Всего лишь любитель, который восхищается блестящими подвигами, но не имеет дерзости им подражать,- скромно ответил незнакомец.
- Тем хуже, господин…
- Иегер.
- Тем хуже, господин Иегер, так как я, к сожалению, должен заключить, что мы никогда не будем иметь чести видеть вас среди членов "Дунайской лиги".
- Кто знает? - возразил господин Иегер.- Может быть, и я когда-нибудь решусь протянуть руку к пирогу… к удочке, хотел я сказать, и в этот день я, конечно, стану вашим, если только сумею удовлетворить условиям, необходимым для вступления в ваше почтенное Общество.
- Не сомневайтесь в этом,- горячо заверил господин Миклеско, воодушевленный надеждой завербовать нового приверженца.- Эти условия очень просты, и их всего четыре. Первое - платить незначительный ежегодный взнос. Это - главное.
- Разумеется,- смеясь подтвердил господин Иегер.
- Второе - это любить уженье. Третье - быть приятным компаньоном, и мне кажется, что это третье условие уже выполнено.
- Очень любезно с вашей стороны! - заметил господин Иегер.
- Что же касается четвертого, то оно состоит в том, чтобы внести свою фамилию и адрес в список Общества. Имя ваше известно, и когда я буду иметь ваш адрес…
- Вена, Лейпцигерштрассе, номер сорок три.
- …вы будете полноправным членом Лиги за двадцать крон в год.
Оба собеседника рассмеялись от чистого сердца.
- И больше никаких формальностей? - спросил господин Иегер.
- Никаких.
- И не надо удостоверения личности?
- Ну, господин Иегер,- возразил президент,- рыба на крючке не спросит у вас документ…
- Это верно.- Господин Иегер улыбнулся.- Но ведь все должны знать друг друга в "Дунайской лиге".
- Как раз наоборот,- заверил господин Миклеско.- Вы только подумайте! Некоторые из наших товарищей живут здесь, в Зигмарингене, а другие на берегу Черного моря. Не так-то легко поддерживать добрососедские отношения.
- В самом деле!
- Так, например, нашего поразительного лауреата последнего конкурса…
- Илиа Бруша?
- Его самого. И что же? Его никто не знает.
- Невозможно!
- Но это так,- уверил господин Миклеско.- Ведь он всего две недели назад вступил в Лигу. Совершенно для всех Илиа Бруш удивительное…- что я говорю! - поразительное явление.
- Это то, что на скачках называют "темная лошадка"?
- Именно.
- А из какой страны эта темная лошадка?
- Он мадьяр.
- Так же, как и вы. Ведь вы относитесь к этой весьма уважаемой нации, господин президент?
- Да, господин Иегер, я и все мои предки родом из Будапешта.
- А Илиа Бруш?
- Из Сальки.
- Где же эта Салька?
- Это местечко, маленький городок, если угодно, на правом берегу Ипеля, реки, что впадает в Дунай на несколько лье выше Будапешта.
- Значит, с ним, по крайней мере, господин Миклеско, вы можете считаться соседями,- смеясь заметил Иегер.
- Не раньше, чем через два или три месяца,- таким же тоном возразил президент "Дунайской лиги".- Столько времени ему понадобится для путешествия…
- Если только оно состоится! - ядовито молвил веселый серб, бесцеремонно вмешиваясь в разговор.
Другие рыболовы придвинулись к ним. Иегер и Миклеско оказались в центре маленькой группы.
- Что вы хотите этим сказать? - спросил господин Миклеско.- У вас блестящее воображение, Михаил Михайлович!
- Простая шутка, господин президент,- ответил спрошенный.- Впрочем, если Илиа Бруш, по-вашему, ни полицейский, ни преступник, почему он не может посмеяться над нами и оказаться просто хвастуном?
Господин Миклеско стал серьезным.
- У вас недоброжелательный характер, Михаил Михайлович,- возразил он.- Когда-нибудь он сыграет с вами скверную шутку. Илиа Бруш производит на меня впечатление человека честного и положительного. Кроме того, он член "Дунайской лиги". Этим все сказано.
- Браво! - закричали со всех сторон.
Михаил Михайлович, казалось, совсем не сконфуженный уроком, с замечательным присутствием духа воспользовался новым предлогом.
- В таком случае,- сказал он,- поднимаю тост за здоровье Илиа Бруша!
- За здоровье Илиа Бруша! - хором ответили присутствующие, не исключая господина Иегера, который добросовестно осушил стакан.