Жрецы Сета и сирийского бога-громовника Адада молились с раннего утра, повторяя священные заклинания, сдерживавшие гнев небес. Уже на заре появились странные тучи, грозно приближавшиеся к Аварису. С юга подул ветер, и, набирая силу, заставлял стонать дубы, растущие перед храмом. Воды ближайшего канала вздыбились темными волнами.
- Прибыл верховный владыка! - сообщил один из жрецов.
Носилки бережно опустили на землю.
Бледный Апопи, с трудом переводя дыхание, тяжело поднялся с резного кресла.
- Странные знамения посылают нам сегодня небеса, господин мой, - заговорил с низким поклоном первый жрец, - мы все обеспокоены.
- Удалитесь все из святилища, - приказал верховный правитель, - но продолжайте молиться.
Жрецы покинули храм. Хриплый голос Апопи и его ледяной взгляд в этот день были еще более зловещи, чем обычно.
Владыка гиксосов вглядывался в грозное небо с торопливо бегущими свинцовыми тучами. Казалось, только он один способен понять знамение богов.
- Приведи ребенка, Хамуди.
Главный казначей подвел мальчугана к алтарю. Тот по-прежнему прижимал к груди деревянного крокодила.
- Я должен восстановить свои силы, - свистящим шепотом проговорил Апопи. - Царица Яххотеп вновь причинила мне вред. Но желаемое ею не должно свершиться. Бог Сет требует жертвы, и тогда он вернет мне здоровье и обрушит на Фивы смертоносный ураган. Поставь ребенка на алтарь, Хамуди.
Казначей понял, что собирается сделать верховный правитель.
- Если господин пожелает, я совершу то, что должно.
- Дыхание этой жизни принадлежит мне и только мне, я сам буду им распоряжаться.
Хамуди вырвал из рук мальчугана крокодила и разбил его о каменные плиты. Затем поднял плачущего ребенка и поставил его на жертвенник.
Владыка гиксосов вытащил кинжал из ножен.
Тетишери разбудил оглушительный удар грома, который придал ей сил. Соскочив с ложа, будто молоденькая, она торопливо накинула на плечи темно-синее покрывало и выскользнула в коридор, ведущий к опочивальне Яххотеп.
Дверь открылась прежде, чем царица-мать постучалась.
- Ты слышала?
Ослепительные зигзаги рассекали серое предрассветное небо.
- На моей памяти не было такой грозы, - тихо сказала Тетишери.
- Это не простая гроза, - сумрачно заявила Яххотеп. - Я поняла, властитель гиксосов обрушил на нас ярость Сета.
- Мы не сможем совершить обряд коронации.
- Да, не сможем, ты права.
Гроза подняла на ноги всех. Проснулись даже те, кого нельзя было разбудить никакими силами. Перепуганные слуги метались по дворцу, и Карис никак не мог их успокоить.
Яххотеп вошла в спальню сына.
Яхмос стоял у окна и смотрел, как неистовствуют небеса.
- Боги гневаются на меня? - спросил он очень серьезно.
- Нет, Яхмос. Повелитель тьмы догадался о нашем намерении и хочет помешать тебе взойти на египетский престол.
На Фивы обрушились потоки воды, тьма сгустилась, и не стало видно солнца.
- Зажги светильники, - приказала царица Карису.
На лице управителя царского дома появилось замешательство.
- Масло не горит, госпожа.
Оглушительный удар сотряс все вокруг. Ураганный ветер сорвал крышу с соседнего дома и разбил ее о стену дворца.
Охваченные паникой фиванцы покидали свои жилища и бежали в темноте кто куда, не разбирая дороги. Выли собаки. Один лишь Весельчак не подавал голоса и ни на шаг не отходил от хозяйки.
Дома рушились, погребая под стенами стариков и детей.
- Пришел смертный час, мы все умрем! - пророчествовал слепец.
Забурлили нильские воды.
Волны подхватили рыбацкую барку, направлявшуюся на юг, и перевернули ее. Как ни хорошо плавали рыбаки, но пять человек все-таки утонуло.
В гавани стоящие рядом лодки разбивались друг о друга в щепу. Не пощадила буря и военный корабль, находившийся здесь по приказанию Яххотеп. Мачты судна обрушились, капитана швыряло по палубе, корабль потерял управление. Не прошло и четверти часа, как он затонул.
А гроза все не унималась.
Молния подожгла столярную мастерскую. Несмотря на обрушившиеся сверху потоки воды, раздуваемый ветром огонь перекинулся на соседние здания.
Яххотеп, ощущая свое бессилие, смотрела, как, губя все вокруг, неистовствует буря.
Еще немного, и Фивы превратятся в руины, ничего не останется и от военного поселения. Призвав на помощь Сета, Апопи в один миг уничтожит плоды двадцатилетних усилий.
Без военного флота, с несколькими сотнями уцелевших воинов, царице останется только молить правителя гиксосов о милости, когда тот придет, чтобы стереть с лица земли остатки Фив.
Не лучше ли погибнуть в бою?
Она спрячет сына под охраной нескольких преданных слуг в пустыне, а сама в одиночку пойдет на тирана. Ей поможет ее верный кремневый кинжал, который она взяла в руки еще девчонкой, став первой воительницей, выступившей против гиксосов.
Двадцать лет борьбы, страданий, надежд. За эти годы она познала любовь, была несказанно счастлива и бесконечно несчастна. Она никогда не щадила себя, стремясь только к благу своей страны. Теперь все ее усилия пошли прахом. Египту нанесен удар, от которого ему не оправиться.
- Приготовься к отъезду, Яхмос.
- Я хочу остаться с тобой, мама.
- Гнев Сета утихнет только тогда, когда от Фив ничего не останется, а ты должен выжить. Придет день, и ты возобновишь борьбу за свободу своей родины.
- А ты что собираешься делать?
- Соберу воинов, которые еще способны воевать, и пойду на Аварис.
Мальчик серьезно и спокойно посмотрел на мать.
- Ты хочешь покончить с собой и с нашим войском?
- Я хочу, чтобы Апопи поверил, что одержал окончательную победу. Царица Фив погибла под Аварисом, ее сын погиб вместе с Фивами. Пусть до поры до времени он ничего не опасается. Но тебе, Яхмос, придется начинать все сначала, как начинала я. Только никогда не отступай. И если смерть не даст тебе довершить начатое, воодушевляй на борьбу сердца своих преемников.
Яхмос прильнул к матери, и она замерла, сжимая сына в объятиях.
- Будь стойким и мужественным, сын мой, всегда и повсюду чти Маат: ее сила неподвластна повелителю тьмы.
Гроза продолжала бушевать. Она набирала и набирала силу. Дома рассыпались, будто были из песка, люди сотнями гибли под обломками. В сухих руслах запенились потоки грязи и потекли, заливая древний город мертвых на западном берегу.
- Поспеши, Карис, - распорядилась царица. - Забирай моего сына и отправляйся вместе с ним в восточную пустыню. Пусть вместе с вами отправится и Хирей, если только ты сумеешь его найти.
- А почему бы вам, госпожа…
- Я останусь здесь, рядом с царицей-матерью.
Яххотеп в последний раз поцеловала Яхмоса и передала мальчика в руки Кариса, твердо надеясь, что им удастся избежать ярости Сета.
Она проводила их до порога и во дворе увидела друга, о котором успела забыть. У дверей стоял Северный Ветер, осел Секненра, серый красавец с белой мордой и животом, с широко раздувающимися ноздрями и длинными ушами. Его блестящие умные глаза пристально смотрели на царицу.
- Ты мне хочешь что-то сказать?
Он повернулся и сделал несколько шагов вперед. Яххотеп последовала за ним и сразу же вымокла до нитки.
Северный Ветер поднял голову и уставился на черные тучи, которые раздирали ослепительные молнии.
- Да, ты прав, стоит попробовать, - сказала Яххотеп и потрепала его по холке.
Яххотеп поспешила в дворцовое святилище, где хранила золотой жезл, на вершине которого было выполнено в виде священного животного бога Сета. Этот жезл вручила Яххотеп богиня Мут в знак подтверждения ее царской власти.
Осел тоже был священным животным, принадлежащим Сету, и он навел царицу на благую мысль: если владыка гиксосов обратился к богу ураганов, то почему бы не обратиться к нему и повелительнице египтян?
Яххотеп поднялась на крышу дворца и направила золотой жезл к небу.
- Сет, владыка молний, явись предо мной! В моих руках жезл с твоим изображением, свет от него не уничтожает жизнь, но дарит ее земле. Повинуйся мне, Сет, иначе никто на земле больше не окажет тебе почестей. Повелитель тьмы не единственный твой жрец! Почему ты восстал против земли Египта и пошел войной против его фараона? Покажи мне свое подлинное лицо, и пусть твоя сила войдет в мой жезл.
Тучи раздвинулись, и на севере засияла одинокая звезда, средоточие таинственной божественной силы, неподвластной смертным.
Ослепительная молния, еще более яркая и мощная, чем все предыдущие, возникла в центре урагана и устремилась к золотому скипетру, который твердой рукой держала царица Свобода.
9
Яростный вопль Апопи раскатился эхом по крепости, и у всех, кто его услышал, кровь застыла в жилах.
Властитель кричал от непереносимой боли.
Боль пронзила тело Апопи жгучей молнией, и он понял, что огонь Сета обратился против него.
Со всех четырех сторон, двигаясь с небывалой скоростью, шли к Аварису черные тучи, и все они теснились над храмом Сета. Первый сноп молний обрушился на жилища жрецов, потом небесный огонь зажег дубы аллеи, ведущей к жертвеннику. Ветви деревьев запылали, и ветер погнал огонь дальше.
Из туч хлынул дождь с такой небывалой силой, что попрятались даже караульные, а каждому жителю Авариса, будь то ратник или простой горожанин, захотелось спрятаться понадежнее и молить бога Сета, чтобы он не гневался.
- Мы прокляты! - кричала Танаи, супруга владыки гиксосов. Она стояла на кровати, и на губах у нее пузырилась пена.
Две служанки с трудом уложили ее.