Наша первая неожиданная встреча с толпами любопытных, о которых предупреждал Фарес, произошла в маленьком городке в тридцати милях южнее Каира. Мы остановились купить апельсинов и пару бутылок прохладительного к цыплёнку и маслинам, что приготовила нам в дорогу мать Самиры. Съехав с проезжей части улицы, Ларри пешком зашагал в центр города, я же осталась караулить велосипеды. За каких-то пару секунд вокруг меня сгрудилась по меньшей мере сотня мужчин. Одни улыбались и приветливо кивали мне, другие пристально смотрели исподлобья, но ни один не произнёс ни слова. Наконец я сделала первый шаг, сообщив всем, куда мы с Ларри направляемся.
- Луксор,- выпалила я.
- А-а, Луксор,- понимающе закивали все разом.
- Бени-Суэйф? - поинтересовался один из любознательных, склонившись щекой на сложенные вместе ладони.
Да, закивала я в знак согласия, сегодня нам предстоит заночевать в Бени-Суэйф. Затем я перечислила названия всех городов, где мы собирались останавливаться на ночлег на всём пути до Луксора: "Эль-Минья, Асьют, Сохаг, Кена".
Египтянин закивал и одобрительно улыбнулся. Больше сказать мне было вроде нечего, поэтому я терпеливо стояла на месте, изучая все эти галабеи, тюрбаны и улыбающиеся лица, которые, в свою очередь, тоже внимательно разглядывали меня. После четырёх дней, проведённых в Каире, где через каждые десять минут кто-нибудь обязательно принимался клянчить бакшиш, меня поразило, что ни один из собравшихся не просил подаяния. К не меньшему своему удивлению, я вдруг почувствовала, что не испытываю никакой неловкости, стоя в самой гуще толпы незнакомых людей, да к тому же такого чудного вида. Когда Ларри вернулся назад с апельсинами, меня вместе с велосипедами полностью скрыло в гуще тел.
- Барб, где ты? - истошно вопил он за пределами толпы.
- Да здесь я,- прокричала я в ответ. Так мы перекликались до тех пор, пока Ларри не добрался до меня сквозь плотное кольцо зевак.
- Чуть до смерти не перепугался, вернулся, а тебя и след простыл! Тебя же не видно за всеми этими чудаками. Слушай, мне что-то не хочется затевать обед прямо здесь, на виду у сотен пытливых глаз. Давай уедем из города и сделаем привал где-нибудь в поле, где не так много народа.
Жестами я дала понять ближайшим из нашего окружения, что мы хотим вернуться на дорогу. Отскочив назад и развернувшись, они криком оповестили остальных, и море расступилось. Когда мы покатили восвояси, все они замахали нам на прощание и принялись выкрикивать одну-единственную английскую фразу, похоже, известную едва ли не каждому египтянину: "Добро пожаловать в Египет!" Даже те египтяне, которые утверждали, будто говорят по-английски, на все наши вопросы: "Далеко ли до Бени-Суэйф? Почём апельсины? Нет ли здесь ещё кого-нибудь, кто говорил бы по-английски?" - неизменно радостно отвечали: "Добро пожаловать в Египет!"
В полумиле к югу от города нам приглянулась группка пальм у подножия дорожной насыпи, и мы решили утолить голод там, в тени и пыли. Даже в долине Нила можно было только мечтать посидеть на зелёной траве - кругом лишь пыль да песок. Вытащив апельсин, я растянулась на земле. Но едва я взялась его чистить, как моё зрение уловило какое-то неожиданное движение. Подняв глаза, я взглядом обшаривала противоположный берег канала: он буквально кишел крысами. Это были огромные крысы, размером почти с белку. Я поспешно огляделась; повсюду, куда ни глянь, копошились крысы, десятки крыс. К счастью, они, видимо, нас опасались и держались на почтительном расстоянии. Ни один зверёк не отважился приблизиться к нашей стоянке ближе пяти футов.
Я была порядком наслышана о египетских крысах. Когда во время войны с Израилем египтяне покинули города, расположенные на берегу Суэцкого канала, их заняло племя гигантских крыс и принялось там плодиться. Оттуда крысы веером рассыпались по дельте Нила, заполонив Нижний Египет, к северу от Каира. Многие из них достигали размеров некрупной кошки, и каждый год земледельцы дельты теряли из-за серых тварей добрую часть урожая. По сообщениям, которые я читала в Каире, гигантские крысы нередко убивали насылаемых на них кошек. Существовало по меньшей мере одно подтверждённое сообщение о том, как крысы напали на новорождённого крестьянского младенца и загрызли его. По счастью, гигантские крысы ещё не дошли до Каира. И хотя Верхний Египет был наводнён крысами, они всё же были мельче, чем те, что сновали в пыли и кустах вокруг нас.
Решив, что крысы нас не побеспокоят, я переключила внимание на мух. К этому времени мушиный батальон сплошной чёрной корой покрыл нашу снедь, мухи лезли в рот, в ноздри и в глаза. Мы пытались отмахиваться от них, но стоило только опустить руки, как мухи тотчас налетали снова. Это было безнадёжное сражение. Недолго думая, мы примирились с необходимостью набить желудки в непролазной грязи, в компании с суетившимися вокруг крысами и мухами, "пощипывающими" наши лица и пищу. Едва мы успели покончить с едой, как возле нас с дороги свернул грузовик. Выскочив из кабины с криком: "Добро пожаловать в Египет!" - водитель сунул нам две полных пригоршни сахарного тростника, после чего, не задерживаясь, залез обратно в машину и был таков.
Надо сказать, что до сих пор асфальтовая дорога от Каира до Бени-Суэйф была большей частью ровной и гладкой. Но попадались и незаасфальтированные участки, где мы пробирались через рыхлую грязь, камни и густые клубы дыма и пыли, поднимаемые легковушками, автобусами и грузовиками. Даже над асфальтом в воздухе стояла удушливая пыль. К концу дня, после десяти часов езды в пыльном мареве, наши глаза застилал туман, в горле першило, а из ноздрей струились потоки чёрной слизи. Мы обливались потом, а потому густая оболочка грязи превращала в драже наши липкие тела. В сумерках воздух заполонили тучи комароподобного гнуса, впивающегося в кожу и в волосы.
К моменту прибытия в Бени-Суэйф, раскинувшийся в восьмидесяти милях от Каира, нас обоих плотно облегал чёрный, клейкий "костюм" из пыли, пота и мошкары. В ушах эхом звучали бьющие по перепонкам гудки грузовиков, после шестичасовой голодовки желудки жаловались на пустоту. Двое изнемогающих от усталости велосипедистов, каковыми мы являлись, добравшись до Бени-Суэйф как раз с наступлением темноты, были не в состоянии выдержать двухчасовую процедуру регистрации, которую уготовила нам местная полиция.
Изваяние, представшее перед нами на повороте в город, при ближайшем рассмотрении оказалось дюжим суровым полисменом. Когда мы остановились и спросили у него дорогу в отель, он окликнул проезжавшего мимо велосипедиста лет двенадцати и велел ему проводить нас. Мальчишка протащил нас по бесконечным грязным, узким, извилистым улочкам к отелю напротив железнодорожного вокзала. Пока мы пробирались по городу, прохожие в галабеях предлагали помочь нашему юному проводнику, а мелкая ребятня, пытавшаяся увязаться за нами, получала от отцов звонкие шлепки и ворчливые нравоучения.
"Мест нет. Полиция - штамп - паспорт" - вот всё, что мог сказать нам портье захудалой гостиницы. Мы пожали плечами, мол, не знаем, что делать. На самом деле хотелось только одного: завалиться спать прямо здесь и сейчас. Мы ждали, пока осторожный зануда переговорит с нашим провожатым. Потом мальчуган жестом показал нам следовать за ним. Мы опять побрели на улицу, оседлали велосипеды и потащились следом за мальчишкой в полицейский участок. Всё объяснив стоящей на входе охране, наш провожатый остался стеречь велосипеды. Нас же охранник завёл в ближайшую от входа комнатушку и оставил одних ждать за барьером.
Комната была пуста, не считая обшарпанного деревянного стола и трёх стульев. Столешница обнажена до неприличия: ни бумаг, ни телефона, ни пишущей машинки. Стены, не знавшие краски, и голый цементный пол. На конце свешивающегося с потолка длинного шнура болталась беззащитная в своей наготе лампочка, но света от неё было на пенс. Усевшись на стулья, мы с Ларри принялись ждать. Непонятно только - чего. "Чудно как-то,- подумала я,- ну и денёк сегодня". Мы протомились в ожидании минут двадцать, прежде чем в комнату ввалилась группка полицейских и солдат, всего их было пятеро. Один из полисменов говорил по-английски.
- Откуда вы? - требовательно спросил он.
- Из Соединённых Штатов.
- А, американцы - добро пожаловать в Египет!
- Спасибо.
- Я - Хелми. Паспорта, пожалуйста.
Сперва Хелми взял мой паспорт и уселся с ним за стол. Только сейчас я заметила, что стол всеми своими ящичками смотрит на нас, а не на Хелми. Хелми с хрустом перелистывал страницы, держа мой паспорт "вниз головой", и только дойдя до фотографии, перевернул его, как нужно. Изучая фото, он то и дело оглядывал меня с головы до пят.
Напряжённую тишину разорвал зов муэдзина к вечерней молитве, один из солдат метнулся в угол, схватил скатанный в трубочку молитвенный коврик и расстелил его на единственном свободном квадратике голого пола в этой комнатушке - у самых моих ног. Рухнув на колени, он принялся класть земные поклоны, вознося молитву Аллаху. Хелми и остальные не обращали на него ни малейшего внимания, их взгляды были прикованы к нам. Через каждую секунду, когда молящийся солдатик, хлопнувшись лбом об пол, подскакивал вверх, он заслонял меня от Хелми.
- Прежде чем пойти в отель, вы регистрируетесь в полиции,- объяснил Хелми, перестав мусолить наши паспорта.- Таково правило. В центрах туризма - в Каире, Луксоре и Асуане - регистрацию паспортов в полиции берут на себя отели. В таких городках, как Бени-Суэйф, куда туристы не заглядывают, вы сами идёте в полицию и регистрируетесь. Мы проверяем всех, кто путешествует по Египту. Ищем преступников, палестинцев и израильских шпионов. Теперь я несу ваши паспорта начальству. Шеф должен просмотреть ваши документы. Ждите.