Вернувшись в Турфан, мы распили бутылку вина из Лоб-Нора, на месте которого раньше находился Лоулань – древний город, где были обнаружены древние двухметровые синьцзянские мумии. Теперь там располагался знаменитый ядерный полигон. Вино оказалось хорошим и, надеюсь, не радиоактивным. Мы попрощались, и австрийцы сели на автобус до соседней провинции Дуньхуан, где им предстояло посетить древние буддийские пещеры.
ВЕЧЕР ТАНЦЕВ
Когда мы вернулись в отель, началось танцевальное представление. Мы решили смотреть его каждый вечер. По окончании солистка ансамбля Гулипари пригласила нас поужинать с ее танцорами. Флейтист позвал в свой микроавтобус, но Гулипари отказалась ехать – почему, мы так и не поняли. Мы пошли в шикарный ресторан под открытым небом, где обычно была не только еда, но еще и танцы. Он походил на ту дискотеку в Кашгаре, где мы встретили клавишника и нескольких певцов.
Все сели за столик, на вращающемся подносе стояло множество блюд. Некоторые из них были вкусными, а некоторые странными – как, например, бараньи внутренности и яйца черного цвета, с едким вкусом. Праздновали девятнадцатилетие одного из ребят. Пришли его друзья, а потом почти вся труппа сбежала, бросив нас. Мы остались в недоумении.
Анипа, старшая танцовщица, подсела к нам и начала упрашивать нас с Мелиссой исполнить танец живота. У меня с собой был диск, мы станцевали под одну из песен с Занзибара, и наше выступление свело с ума весь ресторан. Гости высыпали на площадку и стали двигаться очень профессионально. Я заподозрила, что в этом месте собираются танцоры. Мужчины танцевали от души, держа гордую и элегантную осанку. Здесь было много пар: мужчины с женщинами, а иногда и мужчины с мужчинами или женщины с женщинами танцевали вальс и другие танцы. Потом заиграла безумная испанская поп-музыка ("тинейджерский поп"), и на танцполе начался полный "отрыв".
У АНИПЫ
На следующий день Анипа пригласила нас к себе на обед. Во дворе современного многоквартирного дома, где она жила, стояли старые кровати без матрасов. Оказалось, что в традиционных домах летом люди спят на крыше, в сентябре перемещаются во двор, а зимой переезжают в дом. Этот обычай сохранился и в современном городе. Когда на кровати не спят, то используют ее для просушки перца, который раскладывают маленькими горками.
Поднявшись по лестнице на шестой этаж, мы очутились в квартире Анипы, которую она делила с подругой. В отличие от всех остальных уйгурских домов, в которых мы были, эта квартира не была завалена хламом. Я подумала о том, насколько точно дом человека отражает его жизнь. Анипе исполнилось тридцать семь лет, и она зарабатывала на жизнь танцами, но при этом не суетилась, пытаясь выполнить семь дел одновременно, как мы в Штатах.
Она накрыла традиционный уйгурский стол для гостей: низкий столик, вокруг которого были разложены подушки; на нем стояли красивые тарелки с лепешками нан, печеньем, сладостями, сухофруктами и конфетами. Мы посмотрели запись уйгурских танцев на дисках (такие диски в Китае стоят около двух долларов), поели плов, и нас разморило.
Мелисса разбудила меня перед началом танцевального представления. До сих пор мы не пропустили ни одного шоу и шутили, что скоро будем знать их наизусть. Каково же было наше недоумение, когда жена ударника, стоявшая на входе, грубо задернула занавес перед нами! Мы с Мелиссой всегда предлагали ей заплатить за вход, но она каждый раз отказывалась брать деньги. Мы так и не поняли, что произошло. Столь внезапная и необъяснимая перемена – то нас принимали как своих, то вдруг отвергли – так и осталась загадкой, очень обидела и разочаровала.
Мы ушли ни с чем и вдруг наткнулись на возницу, который катал нас накануне. Он предложил отвезти нас в "лучшее место во всем городе". Мы проехали через весь Турфан… и в результате оказались в том самом ресторане под открытым небом, где гуляли с нашими девятнадцатилетними танцорами! Женщина в блестящем платье по имени Джамила упрашивала меня станцевать. Она сфотографировала нас и пригласила отведать традиционной уйгурской кухни у нее дома на следующий день.
И СНОВА В ГОСТЯХ
Джамила жила в пятиэтажном многоквартирном доме в нескольких кварталах от гостиницы. Хотя снаружи дом был отделан все той же "туалетной" плиткой, внутри он оказался красивым. В интерьере соблюдался уйгурский стиль, чувствовалась любовь к деталям и изяществу. Здесь было очень свободно. В комнатах почти отсутствовала мебель, отчего они казались просторными и удобными; стояли только стол в гостиной и стулья. Во всех других комнатах полы были устланы толстыми восточными коврами от стены до стены, а кое-где они висели и на стенах. Вместо ламп здесь использовали резные канделябры. Каждый дюйм стен и потолка оклеили серебристыми обоями с цветочным рисунком, двери украсили резьбой, а в арочные проемы между комнатами – узорами и лепниной.
Кроватей не предполагалось. В Синьцзяне спят на матрасах, которые днем убирают в небольшие ниши в стене. Вещи лежали в трех чемоданах, сложенных стопкой в углу. У Джамилы был большой телевизор, тогда показывали нечто вроде китайской "Фабрики звезд". Победил парень, исполнявший песни "Куин" (Queen) на китайском языке; в подтанцовке участвовали мальчики в костюмах с рисунком под зебру.
Мы сели за стол, где уже стояли блюда с наном, сухофруктами и сладостями. А готовил для нас заботливый и обходительный муж Джамилы; он подал лапшу, пирожки с китайской капустой и ассорти из шашлычков. А чуть позже сварил вкуснейший суп с лапшой и бараниной.
ШАРФ ЗА ТАНЕЦ
Джамила пригласила нас на вечеринку в честь обрезания, которую устраивала одна из ее подруг. Но она опаздывала, а нам было неудобно явиться без нее. На противоположной стороне улицы находился торговый центр, там на нескольких этажах продавали кроссовки, электронику, одежду и прочее. С виду он походил на американские торговые центры, только у каждого магазина здесь был свой хозяин, и во многих продавалось одно и то же. Мы вернулись в банкетный зал и увидели только что подвергнувшегося процедуре обрезания мальчика, который бегал наперегонки с друзьями. Ему исполнилось семь лет – в Синьцзяне принято проводить обрезание в этом возрасте. Говорят, что чем старше мальчик, тем легче проследить за заживлением и предотвратить попадание в ранку инфекции. Мать мальчика и его сестры приветствовали гостей в платьях, похожих на наряды подружек невесты; с соответствующими прическами, напоминавшими шлемы, покрытые лаком с блестками. Джамила проводила нас к одному из многочисленных столиков с вращающимися подносами, которые ломились от непременных сладостей, нана, фруктов, орехов и розового чая. На танцполе кружились и играли дети.
Включили приглушенный свет, и началось представление синьцзянских танцоров. Они часто меняли костюмы и сначала исполнили номер в духе индийских фильмов, затем танец живота со свечами в обеих руках под одну из песен, которую я выбрала для диска "Звезды танца живота". Пиратские диски в Китае можно купить где угодно, и многие женщины были в восторге, узнав от Мелиссы, что, оказывается, это меня они видели на экранах телевизоров в своих гостиных.
Хозяйка попросила меня станцевать.
– Если им нравится, как танцует гостья, ей дарят шарф, – объяснила Джамила и добавила, что, если я хорошо станцую, это поможет хозяйке сохранить "лицо" (особенность китайского менталитета, которую я так до конца и не поняла).
Поскольку в уйгурских танцах преобладают движения верхней части туловища, а арабский танец живота намного более приземленный и чувственный, мне не хотелось вызывать скандал неадаптированной версией. Я попросила поставить уйгурскую песенку в исполнении девчачьей поп-группы и придумала танец, включавший в основном движения рук, кистей и быстрые повороты. За это мне вручили большой отрез атласного шелка – видимо, мой танец им понравился!
Мать и сестры позвали меня и Мелиссу за семейный стол. Волосы виновника торжества, наряженного в костюмчик для сафари, были украшены полосами блестящей краски. Он взял микрофон, собранно и уверенно произнес речь, которая в переводе звучала примерно так: "Спасибо, мама и папа, за то, что заботитесь обо мне. Когда я вырасту, я отправлю вас в Мекку".
Нам с Мелиссой и Джамилой подарили шарфы. Мужчины то и дело приглашали танцевать, но спустя какое-то время Джамила одернула Мелиссу и научила ее, как вежливо отказать, положив руку на грудь и склонив голову. По словам Джамилы, неприлично танцевать с одним и тем же мужчиной три раза подряд, если только он не твой муж.
МЕСТНАЯ СВЯТЫНЯ
В Синьцзяне Туюк известен как важнейшая мусульманская святыня, и набожные уйгуры даже говорят, что семь визитов в Туюк равноценны паломничеству в Мекку.
– А лучше хоть раз в жизни побывать и там, и там, – сказала Джамила.
Когда мы попытались найти водителя, который доставил бы нас в Туюк, она вызвалась отвезти нас.
– Не нужно искать легких путей и ехать с кем-то за компанию, чтобы попасть в святое место паломничества.
У ворот своего дома она проговорила:
– Мой муж сегодня уехал в Урумчи. Он будет учиться там целый год, но раз в месяц приезжать домой в гости. – Она часто говорила о том, какой замечательный у нее муж и как много он ей разрешает. – Подруги завидуют, но мне всего мало: у меня есть и другие мужчины.
Мы решили, что неправильно ее поняли – такое часто бывает. Поэтому, когда она сказала, что машину поведет ее бойфренд, мы снова понадеялись, что неверно расслышали. Оказалось, правильно. Бойфренд заехал за нами на корпоративной машине. Он сидел за рулем и не обращал на нас особого внимания. Святыня его тоже мало интересовала – он все время провел в машине на улице.