ОТ ТАНЦЕВ ЖИВОТА К ЗАНЯТИЯМ ЙОГОЙ
Я сказала Юссефу, что записалась на занятия йогой в "Серена Инн" и что я сама преподаю танец живота. Он познакомил меня с управляющим гостиницы, а тот, в свою очередь, свел меня с преподавательницей йоги. Мы договорились, что дважды в неделю после йоги я буду вести уроки танца живота.
Фарук, мой учитель суахили, ничего не понял, когда я попыталась описать, что такое йога. Тарик разделял его недоумение.
– Зачем кому-то растягиваться? – спросил он, и в один голос они проговорили: – Ты уверена, что хочешь этим заниматься?
Преподавательница – ее звали Таня – была родом из Сиэтла. Она писала книгу об общих чертах аюрведы и традиционной медицины масаи (масаи – народ, живущий в Кении и Танзании.)
Выполнение скручиваний аштанга-йоги под пальмами под звук прибоя невероятно расслабляло. Все присутствующие на занятии оказались не из тех, кого обычно встретишь на Занзибаре. Столько стройных блондинок и несколько азиаток среди них, скорее, можно было увидеть на таких уроках в Калифорнии или на Гавайях.
На занятиях йогой и танцами живота я познакомилась с Эммой, бывшей гражданкой Великобритании, которая свободно говорила на суахили и жила на Занзибаре вот уже пятнадцать лет. Мы договорились устроить после занятий "девичник". Одна из женщин сказала, что Занзибар – маленькая деревня и здесь все знакомы друг с другом. Тарик говорил то же самое, но я почему-то сомневалась, что девушки с йоги знали моих соседей из Малинди, и наоборот.
* * *
В одну из наших вылазок в элегантном баре "Серена Инн" мы познакомились с восьмидесятилетним дядей Амина, который приехал из Ванкувера. Он жил на Занзибаре в 1930-х годах, а теперь вернулся навестить племянника и отыскать дом, где провел детство. Я спросила, как ему современный Занзибар. Он промолчал. Тогда я поинтересовалась, каким был остров в его детские годы, и он ответил: "Вы бы видели." Эти несколько слов говорили о многом.
ЖЕНСКАЯ КОМПАНИЯ
Сахар, супруга моего квартировладельца, сообщила, что женщины из ее семьи хотели бы посмотреть, как я танцую. Ее сестра Амина, которая преподавала информатику в университете, зашла на мой сайт и заявила: "Хотим заниматься!"
Однажды после заката я принесла на крышу свой маленький ноутбук, подключила к нему еще одну колонку и повязала на бедра Амине и девочкам, Амар и Джамиле, шарфы. Очаровательный полуторагодовалый сынок Сахар присоединился к нашему первому уроку танца живота на крыше. На нем были белое арабское платье и мусульманская шапочка, которая спадала, когда он наклонялся вперед. Джамила умела двигать головой из стороны в сторону, Амина делала "волну", а Амар была королевой "восьмерок". На следующий день Амина, занимаясь своими делами, все время училась двигать головой.
Мы разучили танец с платками, а потом Сахар попросила меня показать движения лежа на полу – она видела такой танец в старом арабском фильме. Чтобы танцевать на коленях и прогибаться из положения сидя или лежа, требуются немалая физическая сила и долгие тренировки. Я не проделывала этого с тех пор, как отправилась в путешествие, но все же встала на колени на циновке, брошенной на неровный бетонный пол, и постаралась станцевать как можно лучше, прогнувшись в спине, пройдясь на коленях и прикоснувшись пальцами ног к голове. После Египта я стала танцевать лучше. Мои движения стали более чувственными и раскованными, но в Египте мне не нужно было исполнять такие сложные элементы, как танец из положения лежа, поэтому я совсем не тренировалась. В арабском мире от танцовщиц не требуется прыгать через горящее кольцо и выделывать сальто. Зрителей куда больше интересует, умеют ли танцовщицы чувствовать музыку.
Часто отключали электричество, а кроме того, Амина устроилась на работу по вечерам, поэтому наши уроки проходили все реже и реже. Темнота была не единственным неприятным последствием отключения электричества: не работали вентиляторы и кондиционеры, и бетонные здания превращались в печи.
Во время очередного отключения я взяла компьютер, и мы с Сахар и детьми сели на баразу и стали смотреть фильм об Индонезии, который я сняла. Вокруг нас собралась целая толпа. На улицах Занзибара иногда попадались "общие" телевизоры, вокруг которых собиралось много народу, и мой компьютер стал одним из таких.
Потом пришла Амина, мы взяли фонарь и залезли на крышу, чтобы потанцевать. Опаснее всего было идти по выложенной скользкой плиткой темной лестнице без перил. Один неверный шаг, и дети могли скатиться на три пролета вниз.
После урока я спустилась и обнаружила у себя на пороге бездомного, который обычно спал рядом с нашим домом. Мне и прежде приходилось переступать через него, но на этот раз я оказалась действительно в затруднительном положении, потому что не смогла бы закрыть дверь, не прищемив ему ногу, а разбудить его никак не получалось. Один прохожий посмеялся над моей проблемой, но потом подошел и растряс моего смущенного соседа, и тот с тех пор ночевал на баразе.
Амина, Амар и Шемз, женщина, помогавшая семье по хозяйству, позвали меня искупаться. На них были буи-буи или канга, спортивные штаны и майки. Мы зашли за девушками-родственницами в дом матери Сахар, оставили там свои вещи и отправились на пляж. Амина сказала, что нельзя оставлять на пляже ничего, кроме туфель и платков, – иначе украдут. В Малинди и на городских пляжах купаются только мужчины и мальчики, поэтому мы пошли на пляж отеля "Серена Инн". На главном пляже мужчины играли в футбол, поэтому нам пришлось пройти немалое расстояние, чтобы искупаться в одежде. На воде покачивались деревянные рыбацкие лодки с большими парусами. У меня возникло такое чувство, что здесь за сотню лет ничего не изменилось. А потом мимо проплыл большой кусок пенопласта…
Все же собралась компания молодых людей, чтобы поглазеть на нас. К нам подошел полицейский и предупредил, что здесь промышляет женщина в черном буи-буи, известная воровка.
– Если увидите ее, не оставляйте без присмотра вещи.
Мы плавали до самого заката, а маленький кузен Амины сторожил наши сумки. Вскоре из-за прилива пляж скрылся под водой. К тому времени, когда мы вышли из воды, мальчик уже давно развесил вещи на трубе.
Я спросила Амину, сколько у нее братьев и сестер, и та замялась.
– У мамы с папой родилась я, потом они развелись, папа женился вторично, и мама вышла замуж, – объяснила она. – У каждого из них родились еще по девять детей, так что у меня двое братьев и пятнадцать сестер.
ДОЛОЙ СТЕРЕОТИПЫ
Эмма отвела меня на баразу, которую называли Акулий угол, и представила меня Саиде, невысокой кругленькой женщине с платком на голове, укутанной в черный буи-буи. Она сидела на людной площади, которая оживала в сумерках, когда десятки жителей квартала стекались сюда пообщаться и попить горького кофе из крошечных чашечек.
– Люди должны общаться, – высказалась Саида. – Это полезно для здоровья, поэтому мы собираемся и пьем кофе по утрам, а потом еще вечером.
Однажды, в другой день, я блуждала в лабиринте улиц в поисках Акульего угла, и меня остановила маленькая девочка в черном буи-буи. Я подумала, что она просит денег или ручку, как дети в оазисе Сива. Но она лишь посмотрела на меня снизу вверх, поймала мой взгляд, взяла меня за руку и тихонько ее поцеловала.
Когда я наконец отыскала оживленную площадь, кроме меня, там не было ни одной женщины – только незнакомые мужчины. Я заговорила с немецким пенсионером и парнем по имени Нассер, который, как оказалось, знал Саиду. Когда я спросила его, где она, он собрался звонить ей по сотовому.
– Не нужно! Пусть занимается своими делами, – запротестовала я.
Но Нассер все же позвонил. Потом Саида рассказывала нам:
– Меня искал какой-то Камаль. Так я и не поняла, кто это был.
– Это была я, Тамалин, – улыбнулась я, и все рассмеялись.
Несмотря на черную накидку и платок на голове, Саида была бойкая, ей палец в рот не клади. Однажды какой-то парень упал с мотоцикла, и она спросила:
– Ты как?
– Нормально, – отряхиваясь, ответил он.
– Я бы посмотрела поближе, чтобы удостовериться, – подмигнула она.
Это абсолютно противоречило тому, что многие привыкли думать о женщинах в покрывалах. Саида продолжала отпускать в адрес парня непристойные шуточки, и присутствующие при этом мужчины, как ни странно, не были смущены или оскорблены ее поведением.
МЕСТНЫЕ ВЕЧЕРИНКИ
Тарик постоянно упоминал о "Бвавани" – популярном развлекательном комплексе и дискотеке. Этот комплекс располагался в большом отеле, который принадлежал правительству и в начале революции считался шикарным. Теперь здесь царила полная разруха, ничего не работало. Банкетный зал и два популярных бара сдавали в аренду. Бетонный танцпол окружали ржавые столики с пластиковыми стульями. В центре зиял огромный пустой бассейн.
Тарик сказал, что бассейн осушили, поскольку отель пустовал. Я заметила, что это опасно, ведь кто-нибудь может напиться и упасть туда. Тарик согласился:
– Можно разбиться насмерть.
Вокруг бассейна не оказалось ни забора, ни таблички. Трудно было поверить, что кому-либо вообще хочется приходить в это богом забытое место. Однако здешние посетители так привыкли к разрухе, что и не заметили, когда из бассейна исчезла вода.