Длинные задние ноги насекомых торчали по обе стороны ее головы, точно у птицы вдруг выросли усы. Скворец вспорхнул и скрылся за скалами.
Следом за первой майной к кулиге прилетели другие скворцы. Они тоже набрали по полному клюву саранчи и улетели.
- Теперь саранче конец, - довольно улыбаясь, сказал проводник. - Скоро здесь будет такая птичья тамаша, что ни один саранчук не уйдет. Всех съедят.
- Им по радио сообщат, что в этом месте появилась саранча и срочно нужно ее уничтожить! - насмешливо сказал дядька.
- Не по радио, а одна птица скажет другой, та - третьей, и так пойдет во все стороны, как у людей узун-кулак.
- Значит, по-твоему, птицы могут разговаривать?
- Конечно могут. Я сам не раз видел, как майна предупреждала своих соседей о появлении ястреба или кошки.
- Ну допустим, что сигнал тревоги они подавать друг другу могут, но что касается сообщений о еде, то это ты, Курбан-Нияз, хватил через край.
- Не веришь? Давай спорить!
- А на что будем спорить?
- Если я буду прав, отдашь мне свой нож. Дядькин охотничий нож давно привлекал внимание проводника.
- А если прав буду я?
- Возьми у меня что хочешь!
Дядька и Курбан-Нияз ударили по рукам. Часа через два мы возвращались в лагерь и издали увидели, что над кулигой вьется птичья стая. Здесь были не только майны. Гораздо больше было розовых скворцов. Одни птицы прилетали и садились в самую гущу саранчи, другие взлетали и с полными клювами летели прочь. Птицы кружили над кулигой саранчи.
В ее разгроме принимали участие и кеклики. Подойдя поближе, мы спугнули несколько выводков. Курочки с квохтаньем побежали к скалам, а за ними, как шарики, катились птенцы-пуховички.
- Ну как, друг? - торжествующе показал на птиц Курбан-Нияз. - Их, наверно, по радио известили?
Дядька молчал, снял с пояса нож и протянул его проводнику. Проводник принял нож обеими руками, вынул его из ножен, попробовал лезвие рукой, одобрительно поцокал языком и… вернул дядьке.
- Возьми обратно. Мой узбекский пчак не хуже. Только в другой раз, если чего не знаешь, не спорь…
Костя приехал ночью.
- Утром придет опылитель, - сказал он.
Едва только солнце взошло над дальней грядой гор, как к лагерю подъехала машина с пузатой цистерной вместо кузова.
- Где саранча? - выскочив из ее кабины, спросила резвая девица неопределенного возраста.
- Может быть, раньше позавтракаем? - предложил дядька.
- Поедим после. Опыление лучше всего проводить, пока не высохла роса.
- Ну тогда сейчас покажем, - сказал Костя. - Володя, заводи свой драндулет!
За прошедший день кулига продвинулась километра на три, а сейчас замерла на месте. Саранчуки едва шевелились, но все же грызли траву. Численность их значительно сократилась. Птичье пиршество нанесло саранче ощутимый урон. Наша машина, а за ней и опылитель объехали кулигу и встали поперек ее движения. Солнышко пригревало, и саранчуки начинали двигаться активнее. Они обтекали машины и двигались в том же направлении, что и вчера.
- Чем будете опылять? - поинтересовался Костя.
- Арсенитом кальция.
- Мышьяковистым кальцием? Так ведь это сильный яд, который убьет всех птиц! Неужели нельзя применить менее ядовитое вещество?
- Ничего не поделаешь. Лес рубят - щепки летят!
- Да вы в своем уме? - не сдержался Костя. - Вы посмотрите, сколько скворцов и других птиц налетело пастись на эту кулигу! Не смейте распылять мышьяк. Птицы справятся с саранчой и без вашего участия!
- Вы сами, наверно, не в своем уме! - язвительно ответила девица. - Это кулига Доциостаурус марокканус - саранчи марокканской, одного из самых опасных видов. Я обязана не допустить продвижения кулиги. Надеяться на птиц я не могу!
- Посмотрите, что делается над кулигой! Видите, какая масса птиц пожирает ваших страшных марокканусов! Эти же птицы подберут всю отравленную саранчу и подохнут. Яд убьет не только их, но и их птенцов, которым они отсюда носят пищу. Пожалейте хоть этих малышей, ведь вы же женщина!
- Сейчас я не женщина, а агроном-энтомолог, - отрезала девица. - Не мешайте мне выполнять свои обязанности!
Тем временем шофер машины-опылителя подготовил свой агрегат к работе и надевал комбинезон и маску.
- Вот человек! - возмущалась агроном-энтомолог. - Сам поднял тревогу, сообщил о появлении саранчи, а теперь сам же возражает против ее уничтожения!
- Признаю свою ошибку, - сказал Костя. - Погорячился. Не думал, что птицы так скоро разыщут кулигу.
- Я вам уже сказала, что на птиц надеяться не могу!
- Дочка, Костя - ученый человек. Если он говорит, что беда будет, зачем не слушаешь? - тронул девицу за рукав Курбан-Нияз. - Вчера здесь было черно от саранчи, сегодня ее уже только половина осталась, завтра птицы остальных соберут. Зачем хочешь плохое дело делать?
- Не троньте меня! - взвизгнула девица. - Я нахожусь при исполнении служебных обязанностей! Вы ответите за это! В разговор вмешался дядька.
- Милая девочка, вы, кажется, решили нас напугать? Стоит ли тратить энергию?
Агроном-энтомолог решительно ринулась к опылителю и скомандовала:
- Начинайте работу!
Опылитель взвыл, выбросил облако ядовитой пыли.
- Да что же это делается! - закричал Костя. - Володя, ставь машину им поперек пути. Нельзя допустить, чтобы это злодейство совершилось!
Наш маленький грузовик сорвался с места, переваливаясь на неровностях склона, обогнал опылитель и подставил борт под его передок. Опылитель остановился, но продолжал выбрасывать яд.
- Уберите машину с дороги! - истерически визжала агроном-энтомолог. - Я вас отдам под суд!
Костя, Курбан-Нияз, дядька и я встали перед опылителем.
- Не пустим! - решительно заявил Костя. - Все равно не пустим! Выключай свою машину!
- Вы отравитесь! - кричал шофер опылителя, высунувшись из кабины и сдернув маску. - Без маски здесь находиться нельзя!
- Трави меня, скотина! - заревел дядька. - Немцы не убили, так ты отрави!
Шофер опылителя выключил мотор. Ядовитое облако исчезло.
- Вы что, сумасшедшие? Ради чего вы мешаете нам уничтожить опасного вредителя? Прочь с дороги! - кидалась на нас агроном-энтомолог.
Она бесновалась и визжала, но мы стояли как вкопанные и никак не реагировали на ее маневры.
Грозя нам самыми страшными карами, агроном-энтомолог села в кабину опылителя и уехала.
В этот день мы на охоту не пошли. Боялись, что, как только мы уйдем, вернется ретивая потребительница саранчи. Она появилась вечером. Вместе с ней на газике приехал главный агроном района. Он пригласил к себе в машину Костю и попросил всех не мешать их беседе. Они объехали участок поражения и долго наблюдали за птичьим пиршеством. Потом главный агроном подъехал к опылителю и что-то долго говорил агроному-энтомологу. Что он говорил, мы не слышали, но лицо у энтомолога пылало как мак. Главный агроном дружески простился с нами и уехал. За ним последовала и агроном-энтомолог на опылителе.
Через два дня о кулиге, страшной Доциостаурус марокканус напоминала только трава, съеденная саранчой.
К сожалению, остались и "следы" работы агронома-энтомолога. Мы находили мертвых скворцов и кекликов. Каждый раз, когда Костя натыкался на мертвую птицу, болезненно морщился и уходил в сторону. Даже несколько минут работы опылителя стоило жизни нескольким десяткам птиц! Не хотелось думать о том, что случилось бы у подножия Каптар-ханы, если бы… Впрочем, зачем думать о том, чего не произошло?