- Спасибо, спасибо, дорогой отец! Тысячу раз спасибо! - возликовали все. - Снова будем путешествовать, охотиться и открывать новое и неизведанное. Строительство моста оказалось скучным делом!
- Тогда я хочу отыскать место, - взял слово Эрнст, - где можно с наибольшим успехом заложить лизун.
- А я хочу подготовить на дорогу пеммикан, - заметил Фриц, - для этого у нас еще достаточно медвежатины.
- А я хочу подобрать голубей и держать их наготове, - вступил в разговор Жак. - И я знаю для чего, но пусть это останется государственной тайной.
- А я позабочусь о средствах передвижения, - сказал Франц. - Или, если Фриц хочет, погрузим его каяк, тогда можно будет проплыть вокруг Лесного бугра.
По этим репликам я догадался: мальчики уже давно обсудили между собой такую вылазку. Но я не возражал и не спорил. Время года было подходящим для походов, погода стояла прекрасная. Кроме того, была важна перемена в занятиях.
Фриц отправился к матушке, работавшей неподалеку на плантации, и очень вежливо попросил выделить ему несколько кусков медвежатины для приготовления пеммикана.
- Сначала, мой дорогой, - сказала матушка, - ты должен мне объяснить, что это за пеммикан и для чего он.
- Это североамериканский сухой паек, - объяснил Фриц, - его берут с собой канадские торговцы пушниной, когда отправляются в дальние торговые поездки к дикарям. Он состоит из медвежатины или оленины, размолотой в муку, и даже в малых дозах очень сытный. Его легче и удобнее нести с собой, нежели другие продукты.
- А ты тоже готовишься в длительный вояж? - продолжала расспросы матушка.
- Да, мы надумали прогуляться, - ответил Фриц, - и не хотели бы, чтобы наши запасы еды понапрасну пропадали бы дома.
И хотя матушка отнюдь не была в восторге от предстоящей экспедиции, она все же, как обычно, уступила нашим уговорам и даже помогла, вызвав всеобщее любопытство, приготовить пеммикан. Оказывается, мясо следовало нарезать, мелко порубить, размять и растереть, потом еще просушить и просеять. Мы приготовили так много продуктов, что я запротестовал. Можно было подумать, что человек двадцать отправляется на все лето на заработки. Особенно много получилось пеммикана - блюда не только съедобного, но и вкусного, как показала дегустация.
Позже мальчики отыскали много мешков, засунули в них корзины, в которых обычно носят некрупную живую птицу, изготовили из тонкой проволоки петли или силки для поимки птиц и вообще вооружались, будто заправские браконьеры. Я с улыбкой наблюдал за их приготовлениями. Для перевозки такого великолепия определили старые сани-волокушу, которые еще раньше были поставлены на колеса от пушек. Выбрал сани только потому, что легче везти. Их смазали, укрепили и под вечер в канун отъезда загрузили съестным, боеприпасами, походной палаткой, каяком Фрица и массой других вещей.
Наконец наступило долгожданное утро, все уже были на ногах. Я обратил внимание, что Жак с таинственным видом пронес к повозке две пары европейских голубей и осторожно поместил в корзину с мешком. Это были крупные, темного окраса, с короткими носами и с красными кругами вокруг глаз "турецкие голуби", получившие, если не ошибаюсь, такое наименование от Бюффона.
"Ага, - смекнул я, - кажется, парень умно придумал. Если пеммикан придется ему не по вкусу, будет замена. Только какое это лакомство - мясо старых голубей?"
Я дал сигнал выступать в поход. Неожиданно матушка заявила, что хочет провести день в мире и покое и желает остаться дома-Потом Эрнст, пошептавшись и посмеявшись предварительно с Фрицем и Жаком, отказался от экспедиции. Тогда и я решил не идти, а взамен с помощью Эрнста выполнить одну из просьб матушки - например, изготовить сахарную мельницу, или, точнее, пресс для отжимания сока сахарного тростника.
В поход мы отпустили оставшуюся отчаянную троицу, дали ей в дорогу много наказов и советов. Конечно, мальчики, выслушав все, тотчас о них забыли. И вот уже Фриц и Франц на тягловых животных, а Жак на страусе проскакали через мост. Рядом с ними с грозным лаем бежали Буланка, Каштанка и Поспешилка. Их лай долгим эхом звучал в скалах, пугая и поднимая в воздух дичь.
Я сразу принялся обдумывать устройство пресса для сахарного тростника. Он должен был состоять из трех покоящихся один на другом цилиндров наподобие пресса виноградного. Приводить их в движение могли наши собаки или Буян с Ревушкой. Поскольку за основу бралась известная конструкция так называемой сахарной мельницы, я не счел уместным пускаться в пространные объяснения. Достаточно сказать, что на всю работу ушло несколько дней прилежного труда, причем мне усердно помогал Эрнст, а иногда на помощь приходила и матушка.
Глава девятая
Охота на гиену. - Назначение голубиной почты. - Встреча со слонами. - Путешествие Фрица на каяке. - Превращение Акульего острова в крепость.
Подробный, в три голоса одновременно, отчет наших путешественников можно было бы вкратце представить так.
Миновав мост, они сравнительно быстро оказались у Лесного бугра, где собирались остановиться дня на два на отдых.
Подходя к ферме, мальчики, к своему удивлению, услышали нечто похожее на человеческий хохот. При этом быки стали проявлять беспокойство, сопеть, реветь и вскидывать головы. Собаки, благоразумно отступив поближе к хозяевам, скулили, шерсть у них поднялась дыбом. Даже самостоятельный и независимый страус вдруг развернулся и бросился бежать вместе с сидящим на нем всадником в сторону Рисового болота.
Ужасный хохот повторялся через определенные промежутки времени. Животные выражали тревогу всем своим поведением. Быками трудно стало править, и всадники решили сойти на землю, чтобы успокоить их.
- Здесь что-то подозрительное, - сказал Фриц, - оба животных ведут себя так, будто поблизости лев или тигр. Смотри, их не удержать. Я попытаюсь спутать их, а ты, Франц, пройди потихоньку вперед и разведай, какой разбойник появился на нашем участке. Возьми с собой собак. В случае чего немедленно беги назад. На быках помчимся наутек. Гляди, гляди, они уже отворачивают морды. Жаль, Жака нет. Куда он мог скрыться?
Франц привел в готовность пистолет и пулевое ружье, тихонько позвал двух собак и, пригнувшись, стал пробираться сквозь кустарник к месту, откуда доносился отвратительный хохот.
Вдруг в просветах зелени, в тридцати или сорока шагах от себя, он увидел огромную гиену, которая повалила на землю барана.
Франц в ужасе остановился. Зверь поднял окровавленную пасть и уставился горящими глазами на кусты, за которыми стоял мальчик. Но гиена и не думала нападать, она снова склонилась над добычей и продолжала ее рвать. Франц вздрогнул. Но потом взял себя в руки. Поднял ружье, оперся о дерево, чтобы лучше прицелиться и унять дрожь, и нажал на курок. Чудище громко взвыло. Его передняя лапа была раздроблена. Теперь собаки смело ринулись вперед, еще миг - и на земле образовался клубок борющихся животных. Схватка была не на жизнь, а на смерть. Франц не стрелял: боялся попасть в собак.
Фриц, привязав обоих верховых быков к дереву, поспешил к брату и взвел курки ружья. Он тоже не отважился стрелять в катающийся по земле клубок тел. По счастью, исход боя скоро решился в пользу догов, показавших себя несравненными бойцами, - через несколько минут гиена лежала на земле, издавая протяжные отвратительные звуки. Каштанка прокусила ей горло. Фриц подбежал и в упор выстрелил в глаз поверженному врагу.
- Победа! - воскликнул он. - Подходи, Франц, не бойся! Зверюга не шевелится.
Они пытались палками отогнать собак, но Буланка не хотела разжимать челюсти и продолжала висеть на спине гиены. С большим трудом удалось уговорить ее отойти. Но собаки, злобно урча, еще долго не могли успокоиться. Пришлось их приласкать, погладить, похвалить за смелость, и скоро они стали зализывать полученные раны. Выстрелы и клич победы Жак услышал, когда занимался изучением трясины. Он подъехал на страусе и получил исчерпывающую информацию о встрече с гиеной.
Потом трое мальчиков доставили свою поклажу к Лесному бугру, вблизи которого происходила битва, разгрузили ее и поместили в безопасное место; затем привезли на повозке убитую гиену и сразу стали потрошить огромного зверя и снимать с него шкуру. Занятие не из простых. Устраивали небольшие перерывы. Подстрелили несколько пернатых на соседних деревьях. Работали до вечера, а потом улеглись спать на медвежьих шкурах, взятых в поход из дома.
Примерно в это время мы - я, матушка и Эрнст - сидели вечером в Скальном доме после дневных трудов праведных и говорили о тройке смелых путешественников. Эрнст делал загадочные намеки, матушка принимала озабоченный вид, а я верил в разум и смелость моего старшего сына Фрица.
Матушка и Эрнст мило беседовали об охоте.
- Ой, посмотрите, - прервал я их разговор, - что за поздняя птица летит в голубятню? В сумерках никак не разгляжу, наш ли это голубь или чужой!
Эрнст встал:
- Побегу и опущу затворку. А завтра посмотрим, кто к нам пожаловал в гости. Судя по времени, гость необычный.