Галина, обрадовавшись возможности проговорить всю их совместную жизнь, вулканической лавой извергала свои эмоции радости и обид. А Юрий, в очередной раз безнадежно махнув рукой, мол, жена слова сказать не даёт, уходил полежать перед телевизором, дабы не пропустить начало их с Галей любимого сериала.
Совместная семейная жизнь Турковых началась в поселке Текун Костромской области. Юная санитарка медпункта лесхоза очаровала молодого тракториста. Любовь оказалась взаимной. Поженились. Обустроились. Родили двух дочек – Любу и Надю.
В 70-х годах переехали в центральную область Крыма. Им предоставили типовой дом с приусадебным участком. Обустроились, живность завели.
"Здесь-το можно жить! – говаривала мать Гали. – Климат теплый, фруктов много, и картошки-то два урожая в год!".
Но, что девчонкам картошка и даже яблоки с грушами, – они всю жизнь с нежностью вспоминают родину детства, и леса, и грибы-ягоды. А еще они помнят, как я приезжала к ним в Текун, и Надя, которой тогда было лет пять, умоляла старшую сестру, чтобы та попросила у городской гостьи "сухоного" печенья.
Галина тоже часто мысленно возвращается в Костромскую область:
– Ох, любила я по ягоды ходить. Любу к старушке-соседке отведу, и – в лес.
Однажды набрала черники больше всех! Бабы все допытывались: почему? А я им показала, как ягоды собирала – обеими руками "доила" черничные кустики. Сноровистая была.
В Крыму я в теплицах работала. Бывало, без удобрений и воды боролась за урожай в своих "пайках". Исхитрялась за день больше тонны огурцов или помидор снять, в фартуке из теплицы их вынести, и по ящикам рассортировать. Однажды всем тепличницам велели собирать только крупные огурцы, поскольку через три дня заказаны два самолета, что полетят с огурцами на борту в Тюмень. Я категорически отказалась выполнять указания начальства, говорю им: "Как собирала огурцы – так и буду их собирать. В Тюмени что – не люди? Им тоже хрустящих огурчиков хочется, а не вялых переростков!" Начальство под таким натиском отступилось от меня.
Время шло. Дочки выросли, получили среднее образование. Обе встретили своих суженных. Люба – моряка черноморского флота. У них два сына и дочка. Почти 20 лет они прожили в Севастополе. Но разразились политические распри. Мужа с флота уволили, предложили ордер на квартиру в центральной России. Выбор был невелик, всего несколько поселков. Выбрали Новую Усмань. Поначалу тоскливо было переселенцам, но со временем вроде попривыкли. А сыновья до сих пор мечтают вернуться в Севастополь. Следом за дочерью подались из Крыма и родители. Купили дом в Воронежской области. Обжились, даже баню построили, но уж больно велик был приусадебный участок, около сорока соток – не справится им, здоровье не то. Четыре года прожили там, а теперь в Рождественской Хаве обживаются.
– Надеемся, уже в последний раз, – в один голос воскликнули они. – Помогают все: дочери и зятья, внуки и внучки. Спасибо им!
Младшая дочь Турковых, Надя вышла замуж за курсанта Военно-медицинской академии и по окончании учебы мужа жила с семьей на Дальнем востоке, в Ленинграде, а нынче обосновались они в Подмосковье. У них две дочери.
Когда Юра с Галей переехали в Воронежскую область, бюрократической волокиты было – уйма! В частности, Гале пришлось потратить немало сил и умения, чтобы доказать чиновникам правильность назначения пенсии Юре. И доказала! Дело в том, что трактористы, работающие в Крыму, имели право уходить на пенсию в 55 лет, при стаже в 20 лет, поскольку условия труда были тяжелым. Они работали круглосуточно, по 12 часов, практически без выходных, – страда весь год, отпуск зимой.
Всякое бывало по жизни – и в поведении мужа не все устраивало жену, да и у жены характер не "сахар". Но, любовь долготерпима!
– Неужели ни разу развестись с Юрой не хотела? – полюбопытствовала я.
– Хотела. Еще по молодости, – призналась Галина. – Любе тогда года два было. Да случилось так, что я случайно чуть не сожгла деньги, накануне полученные и спрятанные от Юры под матрас. Бог спас! Деньги нашла, а мужу сказала, что они пропали – решила проверить его реакцию. Плакала, вспоминая как испугалась, когда денег не увидала на месте. А мой Юрик спокойно так и говорит, мол, чего расстраиваешься, какая беда, еще заработаю, выкрутимся как-нибудь, пока у соседки перезайми. Этим ответом он меня и удержал от опрометчивого шага. И вот уже почти 50 лет вместе! Я всем говорю что мой дед лучше всех! – добрый, деньгами ни разу не попрекнул, не ревнивый – гордился, что я мужчинам нравилась, и с чувством юмора он, и всегда защищает меня перед другими.
– Николаевна, ты где? Сериал сейчас начнется, – зовет жену Юра.
На диване рядышком друг с другом сидят двое – он и она, – комментируя фильм, переживая за судьбы его героев.
До "золотой" свадьбы осталось чуть меньше двух лет. Дай Бог им здоровья!
А их детям и внукам хочется пожелать, чтобы они тоже дожили до своих "золотых" юбилеев семейной жизни.
2008 г.
Кому-то в тягость, а кому-то в радость
Была у меня одна знакомая по туристскому клубу. Иногда мы обменивались с ней впечатлениями от очередного однодневного похода по окрестностям Ленинградской области.
Как-то я сообщила ей, что недавно вернулась из поездки в Пушкинские горы, ездила не по путёвке, а сама по себе. Женщина выслушала мой рассказ до конца, а потом тихим голосом, будто сознавалась в чём-то непотребном, произнесла:
– А я до Пушкинских гор однажды пешком дошла.
Я была заинтригована и тут же попросила от туристки-одиночки подробностей. И вот что она мне поведала:
– Когда я сообщила родственникам о своём намерении пешком, да ещё и в одиночку, дойти от Ленинграда до Пушкинских гор, они наперебой стали меня отговаривать от такой, по их мнению, немыслимой затеи. Было мне тогда под 60. Каких только эпитетов в свой адрес я не услышала! Но от своего намерения не отступила. Собралась и пошла. Картина, безусловно, ещё та: по пыльной обочине шоссе идёт пожилая женщина с рюкзаком за спиной и с сумкой-тележкой. Шофёры проезжающих машин неоднократно предлагали подвезти, но я отказывалась, отшучиваясь, мол, это мой бзик – и точка. Шла я шесть дней. Иногда приходилось ночевать и под ёлкой у костерка, иногда в деревне просилась на ночлег. Хозяева, выслушав меня, удивлялись, конечно, но как-то по-доброму. На ночь оставляли, потчевали и были рады моим угощениям, в то время редкостью бывали сгущёнка, сухие вафельные торты, хороший чай…
Не помню, что моя знакомая говорила по поводу своего обратного пути. Но родственники встречали её победным маршем: "Молодец, мы гордимся тобой!"
Понятно, что знаменитые пушкинские места не были самоцелью её похода, скорее всего – ей захотелось что-то доказать себе и окружающим, возможно, непонятное даже ей самой.
В моей душе тоже немало экстремальных побуждений, но всё же не до такой степени!
В Пушкинские горы я собралась в начале сентября 2005 года. От Санкт-Петербурга электричкой до Луги, потом пригородным поездом – "подкидышем" – до Пскова, далее рейсовым автобусом.
Я не знала, где буду жить, и надолго ли меня хватит. Но подумала, что недели мне вполне достаточно, чтобы насытиться новыми впечатлениями.
От Луги моим попутчиком оказался мужчина лет 45-ти, что возвращался из командировки. В общении со мной он был внимательным, но не навязчивым.
– Это хорошо, что вы отправились в путешествие, – с пониманием сказал он и в дальнейшем опекал меня вплоть до посадки в автобус на Пушкинские горы.
Удивительно, но на душе у меня было спокойно и даже более того – беззаботно. Будто всё уже было оговорено, и там, куда я ехала, ждали меня с распростёртыми объятиями.
"Поезд-река уносит меня /от родных берегов в иные края./ Только вот надо решиться / в речке такой очутиться".
В автобусе рядом сидящей женщине я то и дело задавала вопросы, возникающие у человека, незнакомого с местностью. Она безропотно отвечала на них. В свою очередь поинтересовалась, еду ли я к кому-то из знакомых. Мой ответ её удивил. Выходя на своей остановке, она пожелала мне удачного путешествия. Это пожелание я восприняла как залог благоприятного стечения обстоятельств.
В Пушкинские горы автобус прибыл в 19 часов. Куда идти? У парня, одиноко стоящего неподалёку, я спросила, где турбаза – решив, что мне надо именно туда. Он молча махнул рукой в сторону. И я пошла в указанном направлении.
Вскоре увидела белые стены монастыря, и заметила двух женщин, торговавших цветами. Поприветствовав их, я поинтересовалась, не сдаёт ли кто комнаты.
– Сдают. И адреса скажем. Кто – по 200, кто по 150 рублей в сутки.
– Ну, так никакой пенсии не хватит! – нарочито заявила я. – Лучше уж сразу в монастырь, хотя и не собиралась.
– Монастырь, монастырь, устроили тут какой-то монастырь. Всю жизнь был Пушкинский заповедник, а теперь – монастырь, – стала возмущаться одна из женщин. Другая же напомнила ей:
– Так ведь до революции монастырь был действующим.
– Да этот монастырь ещё в XVI веке построен! – вступилась я.
– В XVI веке, в XVI веке, – не унималась недовольная произошедшим на её веку.
В это время я достала из сумки юбку, надела её, повязала платок.
– Ну, вы тут дискутируйте, а я пошла, – сказав это, я решительно направилась к святой обители, почему-то уверенная, что ночлег мне там непременно предоставят.