Монета великого князя тверского Михаила
– Почему дома? Ходят и наши в Царьград и в Астрахань, – возразил Кашкин.
– Знаю, ходил я в Царьград, бывал я на их базарах! – заговорил горячо Никитин. – Чуть товар получше – цену просят непомерную. "Побойтесь Бога, – говорю, – ваш ведь товар здешний, не везли его никуда. Почто же так дорожитесь?" А они: "Товар не наш, а привозят его иноземные купцы, продают дорого, и нам самый малый прибыток остается". Значит, и в Царьград те товары из чужих краев привозят! Вот и хочу я доискаться: где же дорогой заморский товар родится?
– Долго придется тебе до той земли добираться, – усмехнулся Артем Вязьмитин, детина дюжий , рыжий и краснолицый.
– Жив буду – доберусь! – упрямо возразил Афанасий.
– Расскажи про Царьград, дяденька, – попросил Никитина Юша.
– А чем торгуют в славном Царьграде? – полюбопытствовал Али-Меджид, купец из Самарканда , высокий худой человек с подкрашенной красноватой бородой.
Он вел большую торговлю мехами и кожей, много раз приезжал на Русь, бывал в Нижнем Новгороде, Твери, Москве и неплохо знал русский язык.
Никитину нравился этот человек. Видимо, и Афанасий пришелся ему по сердцу. Частенько беседовал он с Афанасием о Бухаре, о Персии и турецкой земле и приглашал его к себе в Самарканд.
"В торговом деле нельзя доверять чужому человеку", – решил все-таки Никитин и ответил уклончиво:
– Я давно там был, многое по молодости не узнал, а многое уже и позабылось. – И, помолчав, добавил: – Спать пора.
Он пошел к берегу, посмотрел, хорошо ли привязаны ладьи, проверил, не заснул ли дозорный, пощупал узлы на причале.
Вдруг послышался плеск весел. К берегу подошел на душегубке слуга посла Асан-бека. Он сказал Никитину:
– Мой господин прислал меня за тобой.
Ночной бой
На корабле Никитина встретил ближайший слуга посла и по крутой лестнице проводил его к своему господину. В низкой каморке, завешанной и устланной коврами, горела светильня. Было душно. Но Асан-бек сидел в шелковом, отороченном лисьим мехом стеганом халате. Поодаль на коленях стояли три ногайских татарина в овчинных тулупах мехом наверх.
– Привет тебе, Афанасий! – сказал посол. – Я вызвал тебя по важному делу. Эти люди, – кивнул он в сторону ногайцев, – принесли вести, что ждет нас трехтысячный отряд хана астраханского. Хан хочет ограбить наш караван. А вот они говорят, что могут провести нас темной ночью мимо отряда, да и мимо Астрахани. Что скажешь?
– Кто торопится решить – решает неверно, – уклончиво ответил Никитин пословицей.
Асан-бек понял.
– Идите наверх! – крикнул он ногайцам и, когда те ушли, обратился к Никитину: – Теперь говори, ведь ты глава каравана.
– Что сказать, хозяин?.. – задумчиво ответил тот. – Вернуться назад нельзя, идти напролом – надежды на победу мало, и поверить им нельзя – могут обмануть.
– Так что же делать? – спросил посол.
– Надо прикинуться, будто верим этим псам, и нанять их, чтобы провели мимо хана, – подумав, решил Никитин. – А самим тайком готовиться к бою. Надо бы пройти, пока луна не взошла. Пройдем незамеченными – хорошо, не удастся – примем бой.
– Так и сделаем. Волей Аллаха пройдем! – согласился посол.
Он позвал ногайцев и начал советоваться с ними, как незаметно пройти мимо засады. Затем велел своему слуге выдать им подарки. Все это время Никитин молча стоял в стороне. Когда ногайцы ушли, Асан-бек и Афанасий стали вполголоса обсуждать, как уберечься от нападения.
Город Астрахань был неказист с виду – окружен недостаточно крепкими стенами из глины и камней. Но в распоряжении астраханского хана было немало воинов. Иностранные купцы, если им удавалось благополучно добраться до Астрахани, получали разрешение торговать на городских базарах, уплатив за это частью своих товаров хану и его приближенным. Но на тех, кто пытался миновать Астрахань со своими товарами, астраханские татары нередко нападали, отнимая все их добро.
Можно было опасаться, что и на этот раз астраханский хан попытается ограбить проплывавшие мимо корабли.
Асан-бек и русский купец понимали, что надо готовиться к бою. Решили раздать всем пищали и луки, весла убрать, чтобы татары не услышали плеск воды, а плыть под парусом. Посольский корабль должен был, как всегда, идти головным. Асан-бек предложил Афанасию оставаться на посольском корабле, чтобы можно было посоветоваться с ним во время боя.
Когда Никитин вернулся к своим, была уже глухая ночь. Костер догорал. Все крепко спали. Лишь старик Кашкин еще покашливал и ворочался под своей овчиной.
Афанасий разбудил товарищей. Быстро потушили костры, собрали одежду, без шума стащили ладьи в Волгу.
Никитин вернулся к Асан-беку вместе с Кашкиным и Кирей Епифановым. Старик Кашкин прежде плавал в Астрахань и мог пригодиться на головном корабле, а Киря сам увязался с Афанасием.
Когда Никитин поднимался на корабль, он увидел, что Кашкин волочит за собой мешок.
– Что это у тебя, дед? – спросил он.
– Так, рухлядишка кое-какая, – уклончиво ответил Кашкин.
И лишь тогда Никитин подумал, что оба его короба остались в ладье. Но возвращаться назад было уже поздно. Он успокаивал себя тем, что, может быть, его товары лучше сохранятся в ладье. Татары, наверное, будут охотиться за кораблем с богатыми подарками, которые везет из Москвы в Шемаху Асан-бек, а ладья может пройти незамеченной. К тому же главное его богатство – нитка жемчуга – было при нем. Он хранил ее в мешочке на шее.
Никитин прошел на корму, где стоял посол. Асан-бек ждал ногайцев-проводников, уплывших вперед на разведку. Ночь была по-прежнему темная, но до восхода луны оставалось немного времени.
Тихо подошла лодка, и на корабль поднялись два проводника.
– Где же третий? – спросил вполголоса Афанасий.
Оба ногайца, перебивая друг друга, зашептали:
– Сейят занедужил вдруг, ходить не может, по земле катается, пришлось его на берегу оставить.
– Весть дали, проклятые! – пробормотал по-русски Никитин.
На поднятых парусах караван поплыл вниз по течению реки.
Прошло много времени. Все было тихо. Лишь вода журчала под кормой да поскрипывал руль.
– Качма! Качма! – раздался вдруг громкий и резкий окрик с берега.
– Что это значит? – спросил Никитин.
В ответ раздались два всплеска за кормой: оба проводника бросились в воду.
– Качма! Качма! – закричали с обоих берегов реки.
– Не отвечай! – приказал посол и велел взяться за весла. – Нужно торопиться, а нас все равно теперь узнали, – добавил он.
В это время над яром показалась луна, и сразу стали видны и корабль, и ладьи, бежавшие под парусом, и множество всадников на обоих берегах.