Нанси тяжко вздохнул и направился к графу, намереваясь приветствовать родственника. Как на грех в тот самый момент, когда капитан делал два шага вперед, шевалье Жорж-Мишель, выбиравший наиболее подходящую позицию для своих трудов, отскочил на три шага назад. Каблук графа с размаху опустился на носок сапога Нанси. Барон охнул. Слава Богу, - промелькнуло в голове капитана, - в руках Жоржа нет кинжала!..
- Вы?! Ради Бога, Гаспар, простите, я вас не заметил! - с искреннем раскаянием произнес Жорж-Мишель. Нанси слегка кашлянул. - То есть… - заторопился граф, - я хотел сказать, что не смотрел по сторонам… Бог мой, не обращайте внимание на мои слова. Сегодня я все говорю и делаю невпопад. Но что вы хотите, друг мой? Я одичал на войне, позабыл о манерах, приличиях… Я сам себя не узнаю…
Пока граф де Лош пытался объясниться, капитан лихорадочно соображал, стоит ли ему просто принять извинения родственника и удалиться, или все-таки рискнуть и заступиться за шевалье Александра. После некоторых раздумий барон решил рискнуть. Шевалье Жорж-Мишель, даже не подозревавший о природе мучивших кузена сомнений и искренне полагавший, будто сдвинутые брови родственника знак еще не прошедшей обиды, продолжал сетовать на тяжкую участь солдата.
- Эти кошмарные сапоги… Эта мерзкая кираса… Если бы вы знали, какая тоска - быть офицером!.. Ой, - его сиятельство с самым сокрушенным видов хлопнул себя по лбу, - простите, друг мой, я совсем обезумел…
- Ну что вы, ваше сиятельство, - со всей возможной любезностью отвечал капитан.
Лицо Жоржа-Мишеля вытянулось.
- Смерть Христова, Гаспар, неужели вы так на меня рассердились, что даже не хотите обращаться ко мне по имени?! Ну да, я одичал, покрылся ржавчиной, но в конце концов нет такой обиды, которая бы не прошла после пары-тройки ударов шпаги. Если вам это непременно нужно - пойдемте за рвы Лувра и уладим это дело.
- Как вы могли заметить по моей кирасе и сапогам… - Шевалье Жорж-Мишель покраснел, - я на дежурстве. К тому же в моем гардеробе нет лишних дублетов, а также лишних рубашек и штанов, - не удержался от язвительности Нанси.
Граф де Лош грустно опустил голову. Вздохнул.
- Да что с вами, Гаспар? Вы же мой друг… Ладно, если вы не хотите скрестить со мной шпагу, я знаю другое средство против любых обид. Давайте разопьем бутылочку-другою вина. Ей-Богу, это средство даже лучше шпаги, - оживился шевалье. - Я понял это в армии. Вы не поверите, друг мой, но война так огрубляет, что люди дичают и совершенно теряют голову. Возьмем, к примеру, Строцци…
Нанси с некоторым недоумением уставился на его сиятельство. Судя по всему мысли родственника унеслись столь далеко, что капитан решительно не представлял, каким образом перевести разговор на шевалье Александра.
- Утопить в Луаре несколько сот гугеноток, только потому, что его солдаты слишком увлеклись бедняжками и не спешили с маршем по осенним дорогам, - с искренним негодованием, смешанным с не менее искренним изумлением сообщил Жорж-Мишель. - И это сделал человек, рожденный в Италии… В стране художников и поэтов… - Мысли о стране искусств вызвали на лице графа мечтательное выражение. Он вздыхал. Он улыбался. Он грезил на яву. Однако через несколько мгновений шевалье Жорж-Мишель все-таки вспомнил о своем собеседнике, тряхнул головой, отгоняя сладостные мечты, и продолжил рассказ: - Когда я говорил своим людям, чтобы они щадили французов, меня не понимали… Слава Богу, корнет решил, будто я хлопочу о выкупе. Вы не представляете, как я благодарен этому мальчику. Он растрезвонил о выкупе по всему лагерю. И мои люди раздумали штурмовать палатки с пленными и раненными. Хотя, признаюсь, пленные тоже были совершенно безумны - вопили свои псалмы так, что я боялся оглохнуть. Хорошо, хоть, когда до них дошло, что надо просто заплатить выкуп, они не стали корчить из себя мучеников, прекратили вопить и без лишних споров послали за деньгами. Только наш лагерь это все равно не спасло… - шевалье вздохнул.
- Что же с вами приключилось? - против собственной воли Нанси почувствовал, что начал увлекаться рассказом графа.
- Бог мой, да самая простая вещь! Выкуп за этих шевалье прибыл и немалый выкуп, уж вы мне поверьте. Гугеноты только одеваются скромно, а людей состоятельных среди них довольно много. И вот мои люди начали праздновать победу - есть, пить и петь, особенно, конечно, пить. А затем им пришло в голову пригласить к застолью наших пленных…
- И они согласились? - удивился капитан.
- Еще как согласились! - подтвердил Жорж-Мишель. - А через несколько дней пленники вздумали позвать к нам своих товарищей из гугенотского лагеря. Смерть Христова, Гаспар! Вы бы видели, что у нас творилось!.. Где-то через неделю ко мне пожаловал господин де Муи… Вдвоем мы пошли по нашему лагерю, но знаете, разобрать, кто католик, а кто гугенот оказалось невозможно. Все были одинаково пьяны, веселы, все говорили по-французски…
- А как же белые шарфы гугенотов?
- Какие шарфы?! - граф только махнул рукой. - После стольких дней общей пьянки, после игры в карты и кости?.. Шарфы! - фыркнул шевалье. - Когда я увидел белый шарф на своем лучшем капитане, я сначала не понял, то ли он решил перейти к гугенотам, то ли выиграл этот шарф в кости… Оказалось - ни то, ни другое. Его приятелю-гугеноту так приглянулась его шляпа, что они решили обменяться… Юнцы - что вы хотите? Перья, кружева, галуны, банты… - мальчишки просто без ума от подобных мелочей! Признаться, мне самому захотелось плюнуть на все приказы и распить с господином де Муи бутылочку-другую…
- И что же вам помешало? - засмеялся капитан.
- Да ничего, - пожал плечами молодой человек. - Наши люди все равно не держались на ногах, вот мы и решили, что те развалины… ну, которые нам с де Муи приказали взять… ни ему, ни мне не нужны. Так что посидели мы… душевно посидели… с полдюжины бутылок осушили… на каждого… и разошлись. Кстати, как вы думаете, Гаспар, может, предложить этот способ мадам Екатерине?! Нет, право, - воодушевился Жорж-Мишель, - почему не попробовать? Собрать всех на какой-нибудь праздник - и католиков, и гугенотов - как следует накормить, напоить, спать опять же уложить с красотками мадам Екатерины - и все… Перед такими аргументами не устоит даже старик Колиньи!
- Что за странная мысль, - пожал плечами Нанси.
- Почему странная? - немедленно возразил шевалье. - А вдруг получится?
- Да зачем вам это? - в недоумении вопросил капитан, окончательно убедившись, что граф де Лош и де Бар сумасброд, каких поискать. - Чем вам не по душе война? Кроме, конечно, надоевших вам кирасы и сапог?
- Смерть Христова, Гаспар, да у меня половина родственников воюет на той стороне, - пожаловался Жорж-Мишель. - Знаете, как я боялся, что тетушку Альбре угораздит отправить Наваррского как раз туда, где сражался я? Думаете, приятно по ошибке угостить пулей собственного двоюродного брата? Или получить такой же подарочек от него?
- Об этом я как-то не думал, - признал Нанси. - Все мои родственники, по крайней мере близкие, служат его величеству.
- Везет вам, - позавидовал шевалье. - А вот мне все время приходится думать, как бы так извернуться, чтобы мои родичи друг друга не истребили. И ладно бы только на войне, так ведь и здесь норовят учудить. Слышали, что Водемон натворил? Сговорились они, что ли? Я уже боялся, Анри его в монастырь упрячет и даже герцога Лотарингского спрашивать не будет.
- Стоило бы, - проворчал капитан, даже не успев обрадоваться удачному повороту в разговоре.
- Ну, знаете! - обиделся Жорж-Мишель. - Мальчик еще слишком молод, чтобы разбираться в людях. Да и в любом случае, если бы мы были здесь, а не торчали на этой проклятой войне, Водемон никогда бы не вляпался.
Выслушивать новые сетования родственника на бесконечную гражданскую войну не входило в планы капитана, но отыскать в речи графа хотя бы краткую паузу, дабы заговорить о шевалье Александре, также не удавалось. В конце концов Нанси решил последовать примеру великого тезки королевского пажа и одним ударом разрубить злополучный узел.
- Оставьте мальчишку в покое, Жорж.
- А я то что по-вашему сделал? - удивился граф де Лош. - В конце концов, когда Водемон уедет, разговоры утихнут сами собой…
- Я имел в виду другого мальчишку, - возразил Нанси, - шевалье Александра.
Жорж-Мишель остановился. Взглянул родственнику в лицо. Задумался.
- Поверьте, Жорж, он еще ребенок… Наивный… доверчивый…
Граф де Лош очнулся от задумчивости. По его губам скользнула ироничная усмешка.
- Смерть Христова, Гаспар, я люблю слушать захватывающие истории, но постарайтесь придумать что-нибудь более правдоподобное. Скажите прямо, что стервец вам нужен, но не рассказывайте сказки о доверчивом шевалье Александре - эта роль ему не идет.
- Вы не так меня поняли, - запротестовал капитан.
- Почему же? Я все понял правильно, - вторично усмехнулся Жорж-Мишель. - Возможно, девять из десяти придворных и решили бы, что у вас поменялись вкусы и пристрастия, но не я. Вы что-то задумали, Гаспар. Какую-то интригу. Что ж, что бы вы ни говорили о своих кирасе и сапогах - вы всегда были больше придворным, чем солдатом.
- Вы слишком быстро забыли Блуа, Жорж, - жестко произнес Нанси. Впрочем, если капитан полагал, что при этих словах родственник вспомнит о мальчишке-паже, вырванном принцессой Релинген из рук пьяных насильников, то он заблуждался.
- Значит, он вам очень нужен… - вполголоса произнес граф де Лош. Вскинул голову: - Но в одном вы ошиблись, капитан, я всегда помню об оказанных мне услугах и всегда за них плачу. И коль скоро вы решили приравнять мою жизнь к жизни какого-то мерзавца, - холодно и очень четко проговорил молодой человек, - пусть будет по-вашему. Или вам нужно мое слово?