- Выпейте за здоровье вашего господина! - четко произнес Александр и, высоко вскинув голову, направился к лестнице.
"Гордец!" - с невольным восхищением пробормотал граф де Лош. Зеваки-придворные один за другим растворялись в дворцовых переходах, предпочитая не привлекать к себе внимание лотарингских вельмож. Вконец раздосадованный Генрих обратился к кузену, собираясь было потребовать отчет за сорвавшуюся шутку, но шевалье Жорж-Мишель отмахнулся:
- Потом, Генрих, все потом… А вы, - короткий жест в сторону офицеров, - до завтра вы мне не нужны. Развлекайтесь.
Граф де Лош коротко кивнул родственнику и пошел прочь. Ему никого не хотелось видеть - ни Генриха, ни своих дворян, ни пажей, ни лакеев, ни даже самых прекрасных дам двора. Его гнал прочь жгучий стыд и непереносимое ощущение, будто он совершил гадость.
Глава 37
Как виконт де Водемон позаботился о шевалье де Мотвиле
Шевалье Александр стоял перед зеркалом и изучал свое отражение. Стоять перед зеркалом лучше, чем плакать где-нибудь в закутке, а молодому человеку опять хотелось лить слезы. Они притаились где-то поблизости, и паж боялся, что стоит ему произнести хотя бы слово, как слезы вырвутся на свободу к немалому веселью толпящихся по коридорам придворных.
"В первый раз он выставил меня из своей спальни, во второй - нарисовал, в третий - отчитал. Должно быть, в четвертый раз он меня убьет", - размышлял шевалье Александр. "А, впрочем, как раз это и не страшно…" Юноша вспомнил пренебрежительную усмешку пажа графа, зареванного Водемона, попытался догадаться, о чем говорили лотарингцы до его прихода. "Нет, я не буду об этом думать!" - вскинул голову шевалье Александр, решительно отвернулся от зеркала и почти столкнулся с виконтом де Водемон.
- Александр!
- А-а-а… Это ты… - с трудом подавил досаду паж. Незаметно оглянулся и отступил в амбразуру окна.
- Я уезжаю… Меня отсылают домой… - пожаловался виконт.
- Я уже понял, - голос Александра звучал ровно и обыденно, хотя сам по себе отъезд юного вельможи не мог не радовать шевалье.
- Мерзавцы!!
- Ну что ты… Просто - принцы, - возразил паж.
Водемон всхлипнул:
- Но это же гадко! И несправедливо!.. Они не имели права!..
- В том-то и дело, что имели, - вздохнул Александр.
- Ты не понимаешь! - в запальчивости выпалил юный виконт. - В конце-концов это я принадлежу к старшей ветви Лотарингского дома, а вовсе не они! Они не имели права мной командовать!
Шевалье Александр бросил на его сиятельство косой взгляд и нахмурился.
- А они… они пообещали нажаловаться кузену… герцогу Лотарингскому…
- Вот, значит, как… - тон королевского пажа похолодел.
- И теперь… через два часа… я должен покинуть Париж, - упавшим голосом сообщил Эммануэль. - И я ничего не могу сделать! - с отчаянием закончил он и расплакался.
Шевалье Александр смотрел на "золотого мальчика" остановившимся взором, чувствуя, как в груди закипает раздражение и гнев.
- Прекрати, - процедил он сквозь зубы. - Увидят.
- А… плевать… - всхлипнул Водемон.
- Проклятие! - уже не скрывая раздражения, проговорил паж. - В конце концов - ты мужчина!..
При всей серьезности данное внушение не произвело на юного виконта ни малейшего впечатления. Его сиятельство плакал как самый обыкновенный уличный мальчишка. Шевалье де Бретей вздохнул и переменил диспозицию, стараясь заслонить всхлипывающего Эммануэля от любопытных глаз. Особым успехом его усилия не увенчались, так как даже согнувшись от рыданий виконт де Водемон был крупнее и выше королевского пажа.
- И что в этом такого ужасного? - возобновил уговоры Александр, тревожно оглядываясь - не дай Бог кто-нибудь заметит плачущего виконта! Шевалье не сомневался, что при дворе найдется достаточно доброхотов, способных довести до сведения лотарингцев, будто его сиятельство расстроился именно из-за него. - Съездишь домой, повидаешься с отцом, с братьями-сестрами… Тебе можно только позавидовать…
Водемон хлюпнул носом и попытался вытереть его рукавом. Александра передернуло. Он еще мог понять парижских оборванцев, не имеющих под рукой платков. Но вид знатного вельможи, приспособившего под платок собственный рукав, вызывал у шевалье естественное чувство брезгливости.
- У тебя что - нет платка?!
- Камердинер забыл… в карман положить… Сволочь… - всхлипнул виконт.
Александр раздражено швырнул виконту собственный платок.
- На… Вытри нос…
Его сиятельство послушно высморкался, пару раз всхлипнул, утер струящиеся по лицу слезы, спрятал платок в карман.
- Тебе бы тоже лучше куда-нибудь убраться, - проговорил виконт неожиданно спокойным тоном. - По-моему, Жорж и Анри решили тебя прикончить…
Александр замер. Четвертый раз настал быстро. Гораздо быстрее, чем он предполагал.
- Куда же я… "уберусь"? - растерянно проговорил паж. - Мне некуда… "убраться"…
- Как знаешь, - в голосе Водемона послышалось раздражение. - Мое дело предупредить, а уж ты… - виконт резко замолчал, будто прикусил язык. Отвернулся. Впрочем, быстрый взгляд, брошенный им на шевалье Александра, и так был достаточно красноречив: "Кузены были правы, - размышлял юный вельможа. - Шлюха шлюха и есть. Никогда не откажется от своего ремесла, что бы ему не втолковывали… Скотина неблагодарная!"
Шевалье де Бретей вспыхнул от гнева, стыда и беспомощности. "Да что же ты со мной делаешь, стервец?!" - чуть было не закричал он. "Навязался на мою голову…"
- Ты еще не знаешь, с кем связался, - заметил Эммануэль, вновь вытаскивая платок и сморкаясь. - Им человека убить, все равно, что муху прихлопнуть… И вообще, если бы не я… Знаешь, они хотели, чтобы ты за три тысячи прямо там их обоих…
- Довольно! - шевалье Александр вскинул голову с тем гордым и властным видом, который так восхищал господина Тестю, забавлял барона де Нанси, бесил герцога де Гиза, то удивлял, то раздражал графа де Лош. - Довольно, - повторил юноша, - я не желаю об этом слышать.
- Ну… как знаешь, - смешался виконт.
Александр на миг прикрыл глаза, глубоко вздохнул. Так вот зачем его звали. Вот почему пажи и дворяне лотарингских принцев смотрели на него с таким любопытством и… брезгливостью. Конечно, кто он для них? Шлюха и только. "Дворянин не может быть другом шлюхи", - с отчаянием вспомнил шевалье собственные слова.
Виконт де Водемон стоял перед Александром в полной растерянности. Что-то злое и неправильное происходило на его глазах, что-то странное и противоестественное, но его сиятельство был слишком юн, чтобы догадаться, что именно его мучит. Со свойственным большинству принцев тщеславием шестнадцатилетний виконт счел, что причина его смутного беспокойства таится в той досаде, которую каждый благородный человек обязан испытывать, обнаружив, что одарил своим вниманием недостойного. "Конечно, три тысячи ливров на дороге не валяются, - со вздохом признал Эммануэль. - Александр злится на меня из-за этих денег. Вон даже в лице переменился. Конечно…" Шевалье де Бретей поднял голову и виконт отшатнулся, столько горя было в глазах королевского пажа. "Господи, да как он не понимает, что, приняв деньги от моих родственников, он бы меня опозорил?! Шлюха! Шлюха! Шлюха!" - отчаянно шептал юноша, беспрестанно всхлипывая.
Александр порылся в кармане, вспомнил, что отдал платок Водемону, постарался сдержать слезы. Неужели его пощадили только из-за сиятельного юнца? Ну, конечно, пожалели кузена. Они ведь не знали, что Водемон ревет вовсе не из-за шевалье Александра.
Молодой человек покачал головой. Нет, чепуха, он же все видел. Они не собирались щадить ни его, ни Водемона - никого. И Гиз был разочарован, когда граф де Лош заговорил о другом. Его пожалел Лош. Интересно, почему? Может быть, потому, что заботился о нем тогда… в Блуа? Что ж, его сиятельство проявлял к нему доброту трижды, а это гораздо больше, чем можно ожидать от любого принца. Но теперь время доброты миновало и его попросту прирежут, да еще ни за что, ни про что. Ну и пусть! Что такого в этой жизни, чтобы цепляться за нее, таскать на себе кольчугу, выкупать свою жизнь у парижских браво, скрывать от всего света свой дом? Завещание у него уже есть и менять там нечего. Пьер? Пьер не пропадет. С деньгами в этой жизни еще никто не пропадал… или почти никто. Вот только Мотвиль… С Мотвилем то что будет?!
- Я пойду, - прошептал Водемон, чувствуя все большую неловкость от своего нахождения в обществе недостойного. - Мне надо собираться.
Александр поднял взгляд на его сиятельство. Два мальчишки - тринадцати и шестнадцати лет - стояли друг против друга, не зная, что сказать на прощание, и стоит ли вообще что-либо говорить. Наконец, виконт прервал молчание:
- Мне пора… Пусти…
Шевалье де Бретей безропотно посторонился и его сиятельство сделал шаг, другой. Неуверенно оглянулся и почти сразу же отвернулся.
- Эммануэль! Подожди, не уходи! - торопливо позвал юный шевалье.
- Ну? Чего тебе? - проворчал, останавливаясь, виконт.
- Ты можешь мне помочь?
Его сиятельство уставился на пажа, не веря собственным ушам. Шевалье Александр никогда никого ни о чем не просил, и виконт совершенно потерялся.
- Не знаю, - пожал плечами "золотой мальчик".
Александр покраснел, побледнел, провел дрожащей рукой по лбу.
- Нет, ты не думай, мне ничего от тебя не нужно… Но как же Мотвиль?
- Какой такой Мотвиль? - удивился Эммануэль.
- Тот мальчик… паж короля… за которого ты заступился… - прошептал Александр.
- А что с ним такого? - не понял шевалье де Водемон.