- Гроб Господень! Да я на службе его преосвященства, кардинала Лотарингского, - что бы ни воображал себе граф де Лош, шевалье де Ландеронд вовсе не торопился на встречу с Создателем. - Я письмо привез!
- Действительно, от дядюшки, - удивился Жорж-Мишель, прочитав несколько строк. - Но как это вы убеждения поменяли?
Шевалье понял, что в ближайшие четверть часа его не убьют. Граф де Лош и де Бар махнул рукой, отсылая всех, кроме Ликура.
- Воды дайте, - шевалье де Ландеронд уселся на табурет и начал обрывать клочки воротника и манжет.
- А то так есть хочется, что даже переночевать негде, - пробурчал Ликур.
- Наглый, но храбрый, - согласился Жорж-Мишель. - Знаете, шевалье, а может, не стоит вас убивать?
- Будешь тут храбрым, - огрызнулся де Ландеронд. - Сначала Конде, потом Колиньи, потом ваш дядюшка - что он не знает, что вы меня терпеть не можете?!
Шевалье де Ландеронд очень хотел жить, а потому поставил все на единственное чувство графа, которое могло сдержать его гнев - любопытство. Граф де Лош и де Бар всегда был любопытен, а потому кивком дал понять собеседнику, что согласен выслушать его историю.
- Да все просто, - тряхнул головой шевалье. - Конде отбил у меня милашку, а для верности решил меня прирезать. Но я что, дурак, смерти ждать?! Поговорил с одним, другим. У нас этого карапузика много кто терпеть не мог. Правда, за идею подставляться никто не хотел, так что пришлось к вашим обратиться. Я деньги и передал кому следует - Монтескью и Каймару.
Граф де Лош и де Бар вначале побледнел, затем покраснел. Еще раз оглядел шевалье де Ландеронда с ног до головы, как будто впервые в жизни видел. Эжен судорожно вздохнул. Человек, обговаривавший с ним условия сделки, был в маске. И они вовсе не желали узнать друг друга.
- А потом Гаспар решил меня прикончить, подумал, будто эта дуреха разбалтывала мне секреты Конде, - совершенно упавшим голосом закончил шевалье де Ландеронд, - а я вовсе никаких секретов не знаю! - добавил он, совершенно четко сознавая, что только что проник в такую тайну, что шансов остаться в живых у него и вовсе не осталось.
И тут шевалье Жорж-Мишель понял, зачем дядюшка отправил Ландеронда в Лош. Задумался:
- Ну и что мне делать?
Ни шевалье де Ликур, ни шевалье де Ландеронд не были столь самонадеянны, чтобы решить, будто вельможа спрашивает у них совета. Так что замерли, ожидая решения графа.
- А если вы женитесь на мадмуазель де Вилландри? - неожиданно предложил шевалье Жорж-Мишель.
- Ну, уж нет, лучше смерть! - тотчас ответил де Ландеронд, понимая, что вляпывается еще больше. И угораздило же графа "нашалить". В том, что Вилландри ему просто так не предложат, Эжен не сомневался.
Граф де Лош и де Бар понимал чувства молодого человека и настаивать не стал. Он даже проникся сочувствием к авантюристу, обладавшему гораздо большей щепетильностью, чем можно было предположить.
- Ладно! Завтра же вы покидаете пределы Французского королевства, и я забываю о нашей встрече.
- Ничего не выйдет, - спокойно ответил Эжен - Экипировка, оружие, деньги. Мне совершенно не нужна жизнь, если я не могу жить так, как привык.
- Вот это да, - удивился граф.
- Убить дешевле, - де Ландеронд был настроен решительно - трудно убить человека с которым беседуешь битый час.
- Ладно! - согласился шевалье Жорж-Мишель, понимая разумность требований. - Я не собираюсь переселяться к Средиземному морю, так что мы вряд ли увидимся еще. Только не решите вдруг обосноваться на Пиренеях, - добавил зять испанского короля. - Лучше уж Марокко.
- Предпочитаю Корсику, - меланхолично ответил шевалье.
- Необходимое получите утром, - ответил граф, коротким кивком давая понять, что разговор окончен, и Ликур свободен.
Наутро Эжен де Ландеронд, осчастливленный блестящей экипировкой и тугим кошельком, покинул Лош, и Жорж-Мишель сообщил кузине, что встреча с надоедливым поклонником ей более не грозит. Луиза вздохнула. Только сейчас она догадалась, что упустила чуть ли не единственную возможность выйти замуж, ибо обеспокоенный состоянием жены, кузен никого не принимал, и тем самым лишал Луизу возможности подцепить какого-нибудь престарелого герцога.
Дама де Вилландри с тоской вспоминала двор и Анри и готовилась к неизбежному. Помня о деликатном положении принцессы Релинген, никто не удивлялся ее перешептыванию с компаньонкой, разводимым секретам и перемигиваниям. Граф де Лош приказал выполнять любую прихоть жены, и слуги, довольные тем, что мадмуазель де Вилландри берет на себя большую часть их забот, не мешали Луизе развлекать принцессу.
Если бы Жорж-Мишель знал, о чем шептались юные дамы, он бы посадил кузину под замок и сжег все находившиеся в Лоше романы. Вдохновленные чтением, опьяненные именами Амадиса, Эспландиана и Пальмерина, Аньес и Луиза бесконечно обсуждали положение Луизы, а главное - возможность сокрытия плода ее любви. Лихорадочно перелистывая одну книгу за другой, молодые женщины пытались выбрать между украшенной цветами корзиной, которую можно было бы опустить в реку, и зеленой лужайкой ближайшего леса, где можно было бы оставить будущего принца, чтобы его воспитал святой отшельник, странствующий рыцарь или какой-нибудь король.
Впрочем, через некоторое время Аньес догадалась, что осуществить их планы невозможно. Юные женщины должны были родить зимой, и принцесса заявила, что не позволит оставить младенца на растерзание холоду и волкам. Аньес припомнила жуткие рассказы начальника псовой охоты и удивилась, почему любимым героям ни разу не грозило все то, что столь опасно для остальных людей.
Отчаявшись придумать какой-либо достойный выход, подруги вынуждены были отложить решение, а в самую холодную ночь февраля Аньес Релинген осчастливила супруга рождением сына. Жители Лоша праздновали появление у сеньора наследника, Жорж-Мишель отправлял гонцов к французскому, испанскому, императорскому, релингенскому, лотарингскому, наваррскому, баррскому и папскому дворам, осыпал жену поздравлениями и подарками, а Луиза хлюпала носом. Юная женщина была так напугана родами Аньес и так расстроена поднявшейся в Лоше суетой, что не находила себе места. Мадмуазель с ужасом представляла, как ее тайна становится известна всем встречным и поперечным, словно наяву видела гнев отчима и королевы-матери, представляла заточение в монастыре и тихо плакала ночами. Наконец, измученная неизвестностью, Луиза рискнула еще раз поговорить с принцессой Релинген и на этот раз беседа юных дам оказалась не бесполезной. Вновь перелистав любимые романы и дав самые точные наставления верной камеристке, подруги успокоились.
Через две недели после рождения наследника Релингена Луиза также произвела на свет сына, но на этот раз в Лоше не звонили праздничные колокола. Не пришлось Луизе и принимать поздравления с подарками, видеть суету служанок и повитух. Даже пребывание в постели день-другой после родов было для мадмуазель несбыточной мечтой, так как Жорж-Мишель, ревностно заботящийся о сохранении тайны, потребовал, чтобы кузина с утра как обычно приступила к своим обязанностям подле принцессы Релинген.
Луиза читала Аньес очередную главу об ухаживании Тиранта Белого за дочерью императора, Аньес умильно утирала слезы, а Жорж-Мишель поздравлял себя за ловкость, с которой сумел скрыть грех кузины. Удовлетворение графа продержалось ровно четверть часа, после чего запыхавшийся слуга сообщил господину, что у самых дверей дворца Лошей обнаружена корзина с новорожденным. При этом известии Аньес покраснела, Луиза побледнела, и Жорж-Мишель понял, кому обязан подкидышем.
"Маленькая дрянь!" - мысленно выругался граф, заметив, какие любопытные взгляды бросают на него собственные офицеры, фрейлины Аньес, лакеи и камеристки. "Мало того, что сама впала в грех, так еще и Аньес втянула в свои интриги и подставила меня!" Жорж-Мишель не сомневался, кого любопытные провозгласят отцом младенца, и потому испытывал страстное желание схватить кузину за плечи и как следует встряхнуть, да так, чтобы вытряхнуть из нее дух или хотя бы всю дурь. К сожалению, честь семьи не позволяла шевалье заняться воспитанием родственницы, так что граф только коротко бросил:
- Где?
Корзина была увита разноцветными атласными лентами, украшена кружевами и бантами, младенец вопил во всю силу своих легких, а Жорж-Мишель мрачно размышлял, как быть. "Вот отправить бы его монахам!" - мстительно думал молодой вельможа, но вместо этого вздохнул и велел нести новорожденного в комнату сына - все-таки младенец был отпрыском Генриха и, значит, имел право на заботу. Только вечером, когда волнение во дворце улеглось, граф де Лош схватил провинившуюся кузину за руку и грубо втолкнул в отведенную ей комнату.
- Ну и кем вы хотите, чтобы ваш сын стал, мадмуазель? - зло поинтересовался он. - Лакеем? Конюхом? Или солдатом?! Или вы так глупы, что надеялись превратить подкидыша в принца?!
Луиза остолбенело молчала, не понимая, что означают эти упреки.
- Если уж вам так не терпелось показать свой грех всему свету, так подкинули бы младенца к церкви - тогда бы я смог для него что-то сделать! Так нет же, вам понадобилось бросить тень на меня! Если теперь после вашей выходки я возьму ребенка и буду воспитывать как благородного, над моей женой будет смеяться вся Франция, вы этого хотели?! Или, может, вам захотелось поколебать уверенность Генриха в отцовстве и лишить сына имени?! Поздравляю, вам это блестяще удалось! "Лошский подкидыш" - неплохое имя для отпрыска Валуа! Куда теперь прикажете отправить вашего ублюдка - на кухню, в казармы или на конюшню?! Вам выбирать!
Шевалье Жорж-Мишель мог бы еще долго попрекать кузину, если бы перепуганная Луиза не разрыдалась. Молодой человек некоторое время хмуро смотрел на родственницу, затем махнул рукой.