- В каком смысле? - озадаченно поинтересовался Жорж-Мишель.
- Да в таком, - явно подражая наставнику, проговорил Анжу. - Поручил своим людям такую мелочь. Знаешь, прирезать наглеца могут и обычные браво - будет знать, как отбивать у тебя красоток.
- Да не отбивал у меня никто красоток! - уже с раздражением воскликнул граф. - И убивать я никого не собираюсь.
- Не хочешь признаваться - не признавайся, - в точности как Гиз пожал плечами Генрих де Валуа. - Только все равно поговори с Виллекье. Он обязательно что-нибудь присоветует.
Жорж-Мишель ошарашено посмотрел на Анжу, на Гиза и подумал, что если с вопросом о Ландеронде к нему подойдет Беарн - он завоет. К счастью, утешал себя шевалье, малыш не мог ничего знать о его розысках. Стоило графу успокоить себя этими мыслями, как наследник Наваррского престола решительно направился в его сторону.
- А правда, что Ландеронд пытался тебя убить? - без всяких обиняков спросил мальчик.
- Нет, - коротко ответил шевалье.
- А правда, что ты хочешь его убить? - с прежней настойчивостью поинтересовался Анри.
- Нет, - так же коротко произнес Жорж-Мишель. - Я просто хочу с ним поговорить. Только и всего.
- Правда?! - малыш просиял и чуть было не бросился на шею двоюродному брату, уверяя, будто всегда знал, что тот самый лучший. - А Гиз с Анжу говорят, будто принцам можно все. Это что, правда?
Молодой человек задумался. Пока был жив шевалье де Броссар, у них не было случая поговорить о правах принцев, а потом он об этом и вовсе не задумывался. Впрочем опыт прошедших трех недель напомнил юноше, что у каждого действия есть свои последствия.
- Мне кажется, - задумчиво проговорил Жорж-Мишель, - что человеку, не только принцу, можно все, вопрос в последствиях.
- Каких? - в глазах Генриха де Бурбона зажглось любопытство.
- Да разных. Вот вы с Гизом подрались - вас и высекли, - шутливо добавил шевалье.
- Чепуха! Просто мы еще учимся в школе, - встрял в разговор Генрих де Гиз. - А когда вырастим, сможем делать все, что захотим - и никаких последствий!
- Господин де Виллекье тоже так говорит, - согласился с кузеном Генрих де Валуа. - А еще господин де Виллекье говорит, принцы стоят так высоко над остальными смертными, что не должны вызывать ничего, кроме преклонения и любви.
- Ну, любовь - это не обязательно, - пренебрежительно фыркнул Гиз. - Достаточно, чтобы нас боялись.
- Я не хочу, чтобы меня боялись, - возразил Генрих де Бурбон.
- А вот это, Анри, от тебя не зависит, - вздохнул Жорж-Мишель. - Станешь королем - будут бояться. Так устроен мир.
- И что в этом плохого? - удивился юный герцог. - Когда людей не бояться, с ними не считаются. Ну, ничего. Я научу себя бояться.
- Научишь, не научишь… - фыркнул дофин. - Разве дело в этом? Вот мне не надо никого пугать - меня и так все любят.
Анри де Лоррен покраснел, побледнел, набрал в грудь побольше воздуха, словно хотел сказать что-то резкое, но вместо этого только махнул рукой.
- Развели диспуты как в школе, - проворчал тринадцатилетний герцог. - Сорбонны им мало. Послушай, Жорж, здесь хоть есть где играть в мяч?
- Правда! - обрадовались Беарн и Валуа. - Пошли играть в мяч!
Когда четверо мальчишек с шумом и гамом помчались на площадку для игры в мяч, комендант было нахмурился, но потом улыбнулся. Его юные офицеры более не принимали участия в развлечениях принцев, держались поодаль, по уставу положив руки на эфесы шпаг. Правда, граф де Лош пару раз пытался затащить венсеннских приятелей в общую кампанию, однако молодые люди только почтительно кланялись и не сдвигались с места. В конце концов Жорж-Мишель оставил офицеров в покое, а Генрих де Гиз проворчал, будто они слишком глупы, чтобы разделить общество принцев.
Вечером, когда мальчишки вдоволь наигрались и наговорились, кузены, зевая, расстались с другом и родственником до утра. А утром шевалье Жорж-Мишель был свободен и с тяжким вздохом сожаления прощался со своей гостеприимной камерой, хорошенькими девицами и их отцом. Как показалось юному графу, при расставании с ним девушки смахнули с ресниц слезы, а комендант радостно улыбнулся. Впрочем, когда юноша обернулся, он заметил только почтительные реверансы обеих девиц и не менее почтительный поклон полковника.
Великолепие двора, болтовня придворных, ржание лошадей и лай собак оказали на молодого человека свое обычное действие, так что нехитрые развлечения шевалье в Венсеннской крепости более не казались Жоржу-Мишелю столь же привлекательными, как каких-нибудь полчаса назад. Граф де Лош преклонил колено перед тринадцатилетним королем, почтительно поцеловал его руку, горячо поблагодарил сюзерена за приглашение на охоту, наконец, весело оглядел смеющихся фрейлин и неожиданно вспомнил, что уже две недели не видел "свою Анжелику". К величайшему сожалению юноши среди охотниц Жанны не было, но, зная застенчивость дамы сердца, Жорж-Мишель почти не сомневался в этом. С нетерпением ожидая того момента, когда Карл IX примет из рук главного ловчего эстортуэр, граф де Лош думал о своей любви и рассеяно внимал Ликуру и Ланглере, которые со всевозможными извинениями признавались, что так и не смогли найти Ландеронда.
- В следующий раз найдете, - бросил через плечо Жорж-Мишель, когда главный ловчий, наконец, поднялся с колен, а король дал шпоры коню. Лица офицеров просветлели. Не то, чтобы молодые люди жаждали искать надоевшего им мерзавца, однако словосочетание "в следующий раз" убедило офицеров, что в ближайшее будущее им не грозит ссылка в провинцию.
Граф де Лош пригнулся к шее своего гнедого, не желая отставать от скакавшего впереди короля. Звонкий лай собак разносился далеко по лесу, Карл IX что-то азартно кричал и через четверть часа Жорж-Мишель забыл о Ликуре, Ланглере, Ландеронде и даже о красавице Жанне.
В преследовании оленя часы летели как мгновения, но когда свора неожиданно сбилась со следа, тринадцатилетний Карл с досадой отшвырнул эстортуэр и в ярости заметался по поляне, без всякой на то причины то давая шпоры коню, то, напротив, так сильно натягивая поводья, что с губ серого клочьями полетела кровавая пена. Юнец безжалостно терзал рот и бока своего скакуна и на чем свет стоит клял собак, псарей, егерей, главного ловчего, оленей, придворных и даже саму охоту. Жорж-Мишель поморщился и отъехал прочь, как делал всегда, когда коронованный мальчишка начинал беситься. Нельзя сказать, будто граф де Лош боялся короля - все-таки он был Лорреном, а не каким-нибудь псарем или ловчим - но наблюдать за приступами кузена было неприятно. Жорж-Мишель слишком любил все красивое, чтобы смотреть, как глаза помазанника Божьего наливаются кровью и лезут из орбит, как по его перекошенному лицу градом катит пот, а волосы встают дыбом. Молодой человек постарался отъехать как можно дальше, не желая не только видеть, но и слышать Карла. Как справедливо рассудил его сиятельство, он всегда сможет услышать звук рога, когда свора, наконец-то, отыщет след, и всегда сможет догнать его величество, когда гон возобновится. Однако вместо звука рога шевалье услышал стук копыт последовавшего за ним коня. Почтительное покашливание заставило Жоржа-Мишеля обернуться.
Как всегда господин де Виллекье был любезен и, как всегда, неоригинален. Подобно большинству людей, не знающих, с чего начать важный разговор, воспитатель дофина заговорил о погоде, об открывающемся им виде, а затем поинтересовался, каким его сиятельство нашел двор после своего отсутствия.
- Не правда ли, граф, иногда приятно отдохнуть от придворной жизни? И, кстати, ваше сиятельство, ваши люди очень старались все это время, - многозначительно добавил Виллекье. - Никогда прежде я не замечал в них подобного рвения.
- Еще бы, - самодовольно улыбнулся Жорж-Мишель. - Я принял для этого все меры.
- Однако мне кажется, шевалье, вы оказали мерзавцу слишком много чести, - как бы между прочим добавил воспитатель дофина.
- Какому мерзавцу? - искренне удивился юноша.
Почтенный дворянин прикусил язык и мысленно пожурил себя за неделикатность.
- Конечно, ваше сиятельство, к чему называть имена… Вы совершенно правы… - после краткой паузы согласился шевалье. Некогда господин де Виллекье дал себе клятву весьма схожую с клятвой господ де Ликура и Ланглере, но будучи значительно старше молодых людей сделал к ней существенное добавление. Воспитатель принца поклялся не только ни в чем не препятствовать дофину, не спорить с ним и ни коем образом ему не противоречить, но также и потакать всем его капризам, прихотям и желаниям. Шевалье готов был из кожи вон лезть, лишь бы стать незаменимым, и потому всячески угождал принцу, его друзьям и даже собачкам. Поскольку по всем наблюдениям Виллекье граф де Лош числился среди самых близких друзей дофина, определенная доля забот воспитателя приходилась и на него.
- Да, ваше сиятельство, вы правы. Однако чтобы уладить такое пустяковое дело вовсе не требовалось прибегать к услугам благородных людей. Поверьте, в Париже многие живут этим. Берут звонкой монетой и возвращают кровью. Я мог бы порекомендовать вам некого Ле Нуази. Весьма полезный человек и стоит недорого.
Потрясенный знакомством Виллекье с одним из "мэтров", шевалье Жорж-Мишель во все глаза уставился на воспитателя дофина.
- И он… согласится? - наивно поинтересовался юноша, припомнив какой страх гнилозубый убийца нагнал на него и на Себастьена Мало.