- А зачем? - граф де Лош счел, что еще раз рисковать шеей, спускаясь по веревочной лестнице, он не хочет. Ему и так придется выбираться из комнаты Анжу, а еще, возможно, вылезать из окна дамы сердца. Мысль, что у него, как и у всякого взрослого шевалье, есть постоянная любовница, так окрылила Жоржа-Мишеля, что он гордо сообщил: - И вообще, меня моя любовница утешит.
Глаза мальчишек расширились.
- Только твоя? - удивился маленький Бурбон.
- Помолчи, мал ты еще о любовницах рассуждать, - отмахнулся от малыша Гиз.
- Да нет, я всем рассказал, что вы с ним из-за дамы подрались, - поправил кузена Жорж-Мишель. - Только вы должны хранить все в тайне.
- А что надо хранить в тайне? - не унимался Генрих де Бурбон.
- Ну, точно, маленький, - захихикал Генрих де Валуа. - Не знает, откуда дети берутся.
- Я знаю! - вскочил с пола Беарнец. - Я в деревне видел. Это как у лошадок - все то же самое.
Анжу и Гиз прыснули.
- Кобылки… точно, - хохотал Гиз. - Так им и скажи. Тогда они тебя точно за уши оттаскают.
- А за что им меня за уши таскать? - удивился мальчик. - Я их всех люблю.
- Всех? - удивился Анжу.
- Всех. И принцессу Клод и принцессу Маргариту…
- Подумаешь, девчонка… - пренебрежительно фыркнул Гиз.
- Она хорошенькая! - обиделся за сестру короля Беарнец.
- Это служанки бывают хорошенькими, - наставительно изрек Жорж-Мишель. - А принцессы - красивые.
- Но Анри красивее, - простодушно заметил малыш.
- Я? - довольно спросил Генрих Анжуйский.
- Я? - ревниво переспросил Генрих Лотарингский.
Беарнец озадаченно взглянул на Гиза, на Анжу, и Жорж-Мишель подумал, что зря ел персик - яблоко раздора его родственников все равно не миновало. Но, с другой стороны, должен же он был подкрепить силы!
- Ну что вы привязались к малышу? - недовольно фыркнул граф. - Он вас обоих красивыми назвал. Вот меня никто красивым не называет…
- Хочешь, я назову? - предложил маленький Бурбон.
- Вот еще! - шевалье Жорж-Мишель передернул плечами. - Мужчина не обязан быть красивым. Мужчина должен быть галантным. Ладно, доедайте скорей и складывайте мусор в корзину. Мне пора.
Когда граф де Лош спустился в ров Лувра, звезды высыпали на небосвод, а в Париже давно был дан сигнал к тушению огней. Юноша рассеянно отшвырнул корзину и отправился мечтать, грезить о "своей Анжелике" и ждать. Ибо ожидание и есть главное испытание любви.
Глава 8
Как хорошо иметь две тетивы на одном луке
Набожная красавица исполнила обещание, и "маленький паладин Ролан" был осчастливлен вторым свиданием. А потом третьим. И четвертым. И пятым. Бывало, дама приглашала Жоржа-Мишеля по два раза на дню, и тогда ему немало времени приходилось выстаивать на коленях, вымаливая у Всевышнего прощение за грех сладострастия, но граф полагал, что молитвы не такая уж страшная расплата за счастье. А молодой человек был счастлив. Счастлив до такой степени, что забыл о короле, королеве-матери, кузенах и экзамене.
Нет, об экзамене шевалье помнил, ибо это был прекрасный предлог объяснявший родственникам, фрейлинам и всем любопытным частое отсутствие молодого человека. Если бы дама позволила, Жорж-Мишель проводил бы у нее дни и ночи напролет, но набожность красавицы неизменно удерживала его от подобной распущенности. Однако когда экзамен все же наступил, юноша отвечал так вяло и рассеянно, что неминуемо угодил бы под замок на хлеб и воду, пребывай королева Екатерина в прежнем гневливом настроении. Нельзя сказать, чтобы Жорж де Лош не знал урок - просто ему очень хотелось спать. Мягко пожурив юношу за недостаточные старания, королева-мать отпустила мальчика восвояси, и шевалье пошел отсыпаться - ночью у него было свидание.
Пока молодой человек спал, совершенно не чуя беды, королева Екатерина созвала фрейлин и строго осведомилась, кому из них пришла в голову мысль отвлечь графа де Лош от занятий. Девицы удивленно переглянулись.
- Но, мадам, - осмелилась заговорить мадмуазель дю Руэ, - эти дни мы вовсе не видели графа. Он посвятил все свое время урокам.
- Пошли вон, дуры, - весьма нелюбезно скомандовала королева и перепуганные, ничего не понимающие фрейлины унеслись прочь.
Екатерина задумалась. Ее забота в отношении графа де Лош не отличалась бескорыстием, а диктовалась интересами любимого сына. Как бы знатен ни был Жорж де Лош, он был сыном младшего сына из младшей ветви прославленного рода и в силу этого мог стать самым верным слугой Генриха, его самым почтительным другом. И все же, чтобы сделать из легкомысленного юнца друга и слугу Анжу, королева должна была знать о молодом человеке все, ибо только знание способно управлять людьми. И вот ведь, несчастье, у юного графа появилась любовница, а она об этом даже не подозревала.
Ее величество не любила придаваться бесплодным сожалениям и через пару часов после злополучного экзамена несколько весьма ловких по мнению королевы-матери особ получили указание разведать имя гадюки, посмевшей пленить графа де Лош. Среди ловких особ оказалась и бывшая супруга Франсуа де Монморанси. С ней Екатерина разговаривала дольше всех, так как была уверена, что соблазнительница принадлежит к прежним подругам Жанны.
- Нет-нет, милочка, это не юная вертихвостка, а женщина зрелая и опытная, а, следовательно, опасная, - твердила королева, беспрестанно расхаживая по комнате, как с ней случалось только в минуты самых сильных душевных переживаний. - Какая-нибудь новоявленная Диана де Пуатье. Что, если она вздумает использовать графа, только чтобы подобраться к дофину?!
- Мадам, Всевышний не допустит подобного коварства! - патетично воскликнула Жанна и склонилась к руке королевы. У красотки подкашивались ноги.
- Прежде всего я этого не допущу! - с ожесточением объявила Екатерина. - Эту интриганку… Да я ее в монастырскую тюрьму отправлю! Пусть до конца жизни замаливает грехи!
Перепуганная красавица присела в еще более глубоком реверансе и пообещала королеве использовать всю свою хитрость, дабы разоблачить коварную негодяйку. Но не успела Жанна вернуться к себе, как на нее свалилась новая напасть.
- Мадам, ради Бога простите, но там… - глаза камеристки стали большими и круглыми, словно испанские дублоны, - граф де Фоканберж…
Дама в изнеможении привалилась к стене и постаралась собраться с мыслями, но во внезапно опустевшей голове сохранилась лишь одна - никогда более она не свяжется с титулованными юнцами. Пресвятая дева! Да Лувр кишит нетитулованными мальчишками, с которыми у нее не будет никаких хлопот. Жанна пять раз прочитала Ave, добавила три Credo и завершила молитвы двумя Pater Noster. Глубоко вздохнула и уже уверено шагнула в комнату.
Граф де Фоканберж, юноша двадцати лет, некогда весьма любимый Жанной, но теперь не вызывавший ничего, кроме скуки, стоя на коленях дожидался красавицу, а когда та вошла, смиренно протянул ей открытый футляр.
- Что это значит, шевалье? - холодно поинтересовалась Жанна и опустилась в кресло.
- Когда благородная дама идет к алтарю с главой дома Фоканберж, она надевает это ожерелье, - с сиянием во взоре и дрожью в голосе поведал молодой человек. - Жанна, будьте моей женой!
Бывшая супруга маршала молчала. Нет, будь она поглупей, она с восторгом приняла бы подобное предложение, но Жанна никогда не была дурой. Потерять возможность вытягивать из бывшего мужа имения и деньги, рассориться с юным Лорреном и, как следствие этого, рисковать разоблачением перед королевой Екатериной, может быть, закончить жизнь в монастырской тюрьме - и ради чего? Ради возможности получить жалкое состояние Фоканбержа и графский титул, которой у нее и так есть?
От ярости в груди Жанны заклокотало, и она подумала, что титулованные щенки сговорились довести ее до безумия. Следовало избавиться от обоих, пока история не наделала шума, и… Конечно! Жанна с облегчением перевела дух. Возникший план был прост до гениальности.
- Увы, мой благородный Ланселот, это невозможно… - скорбно произнесла дама и сделала вид, будто смахивает с ресниц слезы. - Я не могу навлекать на вас погибель, а на себя позор.
- Вы, должно быть, не поняли, дорогая, - попытался вразумить Жанну граф. - Я говорю не о позоре, а о честном браке.
- Мой прекрасный рыцарь… мой Ланселот… - шептала красотка и слезы одна за другой стекали по ее щекам. - Как вы благородны, как вы великодушны, но - увы! - вы не знаете, сколь коварен и жесток королевский двор…
Его сиятельство с облегчением рассмеялся.
- Боже, да какое нам дело до этого двора? Вы не любите его, я знаю. Я тоже к нему равнодушен. Так что ж? Мы обвенчаемся и я сразу увезу вас в Фоканберж. Там вы будете моей королевой и если захотите, сможете завести собственный двор.
Жанна покачала головой.
- Вы много не знаете, мой Ланселот… О, Боже, Боже мой, как мне признаться?
- Неужели вы меня больше не любите? - побледнел молодой человек.
- Не любить вас! - вскочила Жанна. - Нет, мой Ланселот, я навеки ваша Джиневра, но именно поэтому мы должны расстаться. Я не перенесу, если с вами случиться несчастье.
Юноша испуганно смотрел на плачущую Жанну и, в конце концов, робко попросил объяснить смысл ее слов.