- Вы хотя бы успели воспользоваться случаем? - среди общего веселья продолжал допытываться шевалье Жорж-Мишель. - А то в постели с вашей невестой не сравнятся даже фрейлины мадам Екатерины!
Веселье гостей грозило перейти все границы. Особенно веселились неудачливые соперники Рабоданжа, а также те дамы, что еще недавно завидовали красоте и богатству "маркизы де Воброт".
- А он, ваше сиятельство, все стишками меня донимал, - с самым грубым базарным выговором сообщила Смиральда. - Если бы не это, - шлюха выразительно звякнула кошельком, - я бы точно удавилась!
Придворные грохнули от хохота. Рабоданж схватился за кинжал. Александр зажмурился. Если бы не ужас, если бы не смятение, мальчишка непременно заметил бы и напряжение двух дворян графа де Лош, будто случайно оказавшихся между женихом и невестой, и вопросительный взгляд Смиральды, и ответный взгляд шевалье Жоржа-Мишеля, заметил бы и задумался. К несчастью, Александр был не в том состоянии, чтобы что-либо понимать. Только следующие слова графа заставили мальчишку открыть глаза.
- Нет-нет, сударь, оставьте ваш кинжал в покое, вы пока не муж. Вот женитесь, тогда и будете распоряжаться женой, как вам заблагорассудится. Между нами, с такой супругой вы быстро поправите дела, главное - не мешайте госпоже де Рабоданж промышлять ее ремеслом…
Анриетта звонко рассмеялась. Вид бывшего любовника был таким глупым, а шутка кузена такой забавной, что герцогиня готова была как ребенок хлопать в ладоши и прыгать на одной ножке.
- Я… требую… - Рабоданж задыхался, - я требую правосудия! Пусть ее вздернут, эту девку… На Гревской площади… Прямо сейчас!..
- Фи, вешать такую красотку, - с насмешливым пренебрежением протянул Жорж-Мишель. - Нет, сударь, вы лучше женитесь, тогда никакое правосудие вам не понадобится. Вы сможете все сделать сами. Может, позвать священника?
- Пусть ее повесят! - заорал обманутый жених. - Пусть позовут судей!
Жорж-Мишель пожал плечами.
- Ну зачем же кого-то звать? Судья и стража ждут на улице, достаточно дать им знак. И если вам непременно хочется завершить это дело на Гревской площади, не могу отказать вам в этом маленьком удовольствии. Кто я, чтобы мешать вам выяснять отношения с невестой?
* * *
Следующий день после помолвки, окончившийся водворением "маркизы де Воброт" в Шатле, начался для Жоржа-Мишеля триумфом. Его величество раз двадцать выспрашивал у шевалье подробности замечательной шутки, от души хохотал над рассказом, продекламировал в честь графа двустишие, а по окончании беседы пообещал кузену выполнить любое его желание. "Если только матушка не будет против", - с некоторым смущением добавил король. Граф кивнул.
- Не думаю, чтобы ее величество стала возражать, - проговорил шевалье. - И разве вам, сир, не хотелось бы сыграть с Рабоданжем еще одну шутку?
Карл IX с интересом воззрился на родственника.
- Как вы знаете, сир, девчонку приговорят к повешению, - начал Жорж-Мишель, - но ведь Рабоданжу только это и надо. Он избавится от невесты, найдет какую-нибудь богатую провинциальную дурочку, заживет в свое удовольствие и опять начнет болтать, будто ваша Геба грязная надоедливая псина.
- Он так говорил?! - вскинулся король.
- Именно так, - подтвердил Жорж-Мишель. Так уж получилось, что придворных, пажей и слуг периодически посещала мысль, что королевские собаки совершенно несносные существа, но именно Рабоданжу предстояло пострадать за всех. - А раз так, зачем выполнять прихоти этого субъекта?
- Но что же вы предлагаете, кузен? - озадачился Карл.
- Я прошу вас, сир, помиловать девчонку и ограничить правосудие поркой у позорного столба, - проговорил Жорж-Мишель. - А еще я предлагаю отправиться на Гревскую площадь всем двором и господину де Рабоданжу также предписать быть там. Представляете, сир, каким глупцом будет выглядеть этот субъект и как трудно ему будет доказать, что помолвка недействительна?
Король расхохотался. С каждым днем, с каждым часом он находил все больше и больше приятного в дружбе с родственником. Порешив до поры до времени сохранять помилование в тайне, кузены расстались. Жоржу-Мишелю надо было готовиться к скорой дороге, а его величество жаждал выразить соболезнования господину де Рабоданжу, которому вскоре предстояло овдоветь. Двор был в восторге и от шутки Жоржа-Мишеля, и от притворного сочувствия короля, и лишь Александр не разделял общего веселья.
Всю ночь после знаменитой помолвки мальчишка не сомкнул глаз. На пажа навалилось странное оцепенение, и он мог лишь тупо пялиться в темноту, вновь и вновь вспоминая сказанные в запальчивости слова "Когда тебя отправят на виселицу, обязательно приду полюбоваться!" Александру казалось, будто именно он накликал на Смиральду беду, и от этих мыслей мальчишка кусал губы и пальцы, стараясь сдержать слезы. Разум шевалье кипел и он проклинал себя, графа де Лош, Анриетту, Смиральду и законы французского королевства. Александр не знал, куда идти и что делать, и вновь ощутил ту беспомощность, от которой за последнее время успел отвыкнуть.
В отличие от королевского пажа Смиральда ни о чем не волновалась. Хотя нет. Кое-что в ее нынешнем положении вызывало неподдельную досаду шлюхи. За последние месяцы цыганка так привыкла к удобству отеля на улице Бетези, что не смогла сдержать презрительной гримасы при виде любимой камеры Александра. Особенно раздражала Смиральду узкая и жесткая постель и неуклюжее кресло. Жером подметил недовольство подруги и решился.
- Выходи за меня замуж, - просительно проговорил он, - тогда тебе ничего не будет.
- Дурень, - цыганка пожала плечами. - Хуже Александра, право. Думаешь, меня его сиятельство для чего нанимал, чтобы я его обманула? И потом я помолвлена.
- Но тебя же вздернут, Сми! - попытался вразумить подругу сын палача. - И мне же тебя вешать придется! Не дури, а? Я для тебя все сделаю - и дочку твою возьму, и о матушке заботиться буду.
- Так ты что, и правда поверил, будто старуха Като с малявкой мне родные? - развеселилась Смиральда. - Да их господин граф нанял, чтобы смешнее было! Чем чепуху молоть, лучше платье мне расстегни, заодно и поупражняешься, а то смотри, господа разозлятся, если ты и на площади медлить будешь!
Как всегда бывало прежде, Жером склонился перед волей подруги, а через пару дней убедился, что Смиральда опять оказалась права. Может быть, господин де Рабоданж и был счастлив, выслушав смертный приговор самозванке, но его величество Карл IX не собирался потакать шевалье, посмевшему обидеть его любимую борзую. Жером только рот разинул, когда из Лувра пришло помилование, а потом и вовсе онемел, когда неизвестный дворянин в маске передал туго набитый кошелек, дабы он не слишком сильно бил красотку.
В день экзекуции Гревская площадь шумела так, словно на ней собрался весь Париж, однако на самом деле вокруг помоста с позорным столбом собралось лишь избранное общество Парижа, иными словами придворные наихристианнейшего монарха во главе с королем. Должно быть, только старые и больные обитатели Лувра вынуждены были отказаться от поездки на Гревскую площадь, а также несчастные стражники, прикованные к королевской резиденции долгом службы. Последние проклинали свою несчастливую звезду и от души завидовали везунчикам, кого та же служба призвала на Гревскую площадь охранять короля.
Среди смеха и славословий граф де Лош и де Бар чувствовал себя как рыба в воде, а шевалье де Рабоданж мечтал провалиться сквозь землю. С того момента, когда он узнал о помиловании самозванки и получил предписание короля отправиться на площадь вместе со всем двором, Рабоданж понял, что его положение при дворе окончательно рухнуло, а долги ничем нельзя покрыть. Шевалье не успевал огрызаться на бесчисленные насмешки придворных, а Жорж-Мишель расцветал от каждой новой шутки приятелей.
- Нет-нет, господа, - говорил граф, пока помощники палача привязывали красотку к столбу, а Жером распускал шнуровку платья, дабы обнажить спину, - малышка - лучший цветок Латинского квартала, можете мне поверить, и господину де Рабоданжу не на что жаловаться - он мог вдоволь насладиться прелестями девки. Кто же виноват, что он не догадался этого сделать?
Придворные кавалеры расхохотались. Нет, это был не хохот, а ржание лучших жеребцов королевской конюшни, увидевших кобылу. Мэтр Кабош кивнул сыну и Жером взялся за плеть. Александр судорожно сжал кулаки.
- Я понял, - произнес вдруг дофин, радостно хлопнув себя по лбу. - Это и правда забавно! Но знаешь, выдать шлюху замуж за дворянина будет еще забавнее.
Жорж-Мишель с веселым недоумением взглянул на принца.
- Тебе то чем не угодил Рабоданж? - поинтересовался он.
- При чем тут глупец, я про Марго и Наваррского! Шлюха и гугенот, что может быть смешнее?
- Наваррского не жалко? - удивился граф.
- Чего его жалеть! - пожал плечами дофин. - Поди умирает с тоски в своем Беарне и мечтает как можно скорее приехать в Париж. И потом, его же не заставляют хранить верность жене - в Лувре полно красоток, которые ничуть не уступят Марго.
- Эта девка тоже не уступит, - отозвался король Карл. - Хороша. Ей Богу, поставь рядом с ней фрейлин матушки, неизвестно, кто победит…
- Не берусь судить, сир, но каждый хорош на своем месте, - отозвался Жорж-Мишель. - Дамы - в Лувре, шлюхи - в канаве или вон там, на помосте. Кто я, чтобы менять закон жизни?
- Разве ты ей не покровительствуешь? - небрежно спросил дофин.
- Покровительствую?! - рассмеялся Лош. - Шлюхам не покровительствуют, шлюхами пользуются. И я не святой Мартин, чтобы вытаскивать кого-то из канавы, хотя бы и золотой…
- А как же он? - поинтересовался Генрих де Валуа, кивая на Александра. Королевский паж замер.